Шырав

Шырав ĕçĕ:

сивӗ сăмах пирĕн базăра пур.

сивӗ (тĕпĕ: сивӗ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Юланутҫӑ сивӗ сывлӑша сӑмсипе сывласа илчӗ, васкамасӑр алсине хыврӗ, пирус чӗртсе ячӗ, хырӑмсалӑхне хытарчӗ, пӳрнисене йӗнер кӗҫҫи айне чиксе пӑхрӗ.
Всадник жадно хватнул ноздрями морозный воздух, не спеша снял перчатку, закурил, потом подтянул подпругу, сунул пальцы под потник.

1-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Уйӑхла та сивӗ каҫ пулнӑ.
Была лунная морозная ночь.

Йытӑпа ҫын калаҫни // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 126–129 стр.

Анчах эрнерен те ытла иртмерӗ, унчченхи пекех сивӗ, ывӑнтаракан, ӑнӑҫсӑр пурнӑҫ, циркулярпа чарсах хуман пулин те, ҫапах ирӗкне те пӗтӗмпех паман пурнӑҫ шӑва пуҫларӗ каллех.
Но прошло не больше недели, и жизнь потекла по-прежнему такая же суровая, утомительная, бестолковая, жизнь, не запрещенная циркулярно, но и не разрешенная вполне; не стало лучше.

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Менелник-мӗнсене те обязанность тӑрӑх тухса ҫӳрекен сивӗ, юнсӑх педагогсем хушшинче шыв кӑпӑкӗнчен ӳтленсе тухнӑ ҫӗнӗ Афродита пуррине курах кайрӑмӑр: аллисемпе пилӗкӗнчен тытса утать, юрлать, ташлать…
Среди суровых, напряженно скучных педагогов, которые и на именины-то ходят по обязанности, вдруг видим, новая Афродита возродилась из пены: ходит, подбоченясь, хохочет, поет, пляшет…

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Ҫакӑ хӑй вӑйне хӑй ӗненни «Мов» питне сасартӑк сивӗ ҫил вӗрнӗ пекех туйӑнса каять.
Эта уверенность в своей силе сразу веет холодом в горячее лицо «Mob».

«Мов» // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 684–692 стр.

Пӑхӑртан шӑраткаласа тунӑ пек сарӑ пӑнчӑ питсем, пурте пӗр евӗрлӗскерсем, тата ҫав сӑн-питсенчи тем кӗтсе тӑракан тӗссӗр те сивӗ куҫсем тискер кайӑк ҫине читлӗх тулашӗнчен ҫӗршерӗн шӑтарас пек ухмахла пӑхаҫҫӗ.
И в них вонзаются сотнями тупых уколов бесцветные, холодно ожидающие взгляды однообразно желтых лиц за решеткою клетки, тускло слитых в медное пятно.

Кичемлӗх патшалӑхӗ // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 671–683 стр.

Вӗсене тӗксӗм ҫӗр айӗнчи хушӑкра — нӳрӗ те сивӗ сывлӑш ҫапнӑ кӑтрашкаллӑ стенасем хушшинче — питӗ кичем пулас.
Они, должно быть, очень скучают в сумраке подземного лабиринта, среди шероховатых стен, обливаемые холодной струей сырого воздуха.

Пин-пин сӑнӑ пек тирӗнеҫҫӗ каҫ сӗмлӗхӗпе сивӗ ҫутӑсем.
Тысячами стрел вонзаются в нее холодные огни.

Сарӑ шуйттан хули // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 659–670 стр.

Океан енчен, хула ҫине тӑвар тути ҫапнӑ сивӗ сывлӑш вӗрсе, каҫ пулса килет.
Из пустыни океана идет ночь и дышит на город прохладным, соленым дыханием.

Хӑлхана ҫурса каякан ҫинҫе сасӑ урамри ытти сасӑсем хушшине ҫивӗччӗн пырса кӗрет, вӑл татти-сыпписӗр чӑсӑлса тӑрать, куҫа шартса яракан шурӑ та сивӗ ҫип пек, мӑй тавра явӑнать, пуҫри шухӑшсене пӑтраштарса ярать, уртарать, таҫта хӑвалать; вӑл, пӗр самантлӑха та чарӑнмасӑр, ҫӗрӗк шӑрши тулнӑ пӑнтӑхнӑ сывлӑшра, ҫак таса мар пурнӑҫран усаллӑн витлесе кулнӑ пек, чӗтренсе тӑрать.
Тонкий, режущий ухо свист прорывает своим дрожащим острием все звуки улиц, он тянется бесконечно, как ослепительно белая, холодная нить, он закручивается вокруг горла, путает мысли в голове, бесит, гонит куда-то и, не смолкая ни на секунду, дрожит в гнилом запахе, пожравшем воздух, дрожит насмешливо, злобно пронизывая эту жизнь в грязи.

Ун сивӗ пичӗ, хӗвеле кӗтнӗ пек, ҫав хӗвел ҫути суккӑр куҫне уҫасса шаннӑн, тӗтре витӗр вӗҫсӗр-хӗрсӗр океан еннелле пӑхать.
Холодное лицо слепо смотрит сквозь туман в пустыню океана, точно бронза ждет солнца, чтобы оно оживило ее мертвые глаза.

Вӑл мана хӑйӗн вӑрӑм аллисене тӑсса пачӗ, эпӗ унӑн ҫинҫе е сивӗ пӳрнисене пӑчӑртаса силлерӗм те, вара, ун ҫине ҫаврӑнса пӑхмасӑр, ӳсӗр ҫын пек аран-аран уткаласа, картишне тухрӑм.
Он протянул мне обе длинные руки, я тоже обеими руками сжал и потряс эти тонкие, холодные косточки и, уже не оглядываясь на него, вылез на двор, точно пьяный.

Инкер-синкер // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 191–208 стр.

Амӑшӗ — яланах вилӗме хирӗҫ; ҫын кил-ҫуртне вилӗм илсе кӗрекен алӑ — Аннесемшӗн курайми усал тӑшман вӑл, ун ывӑлӗ, ҫынна чӗресӗр тӑвакан чап-мухтавӑн сивӗ ҫутипе суккӑрланнӑскер, ҫакна курман.
Мать — всегда против смерти; рука, которая вводит смерть в жилища людей, ненавистна и враждебна Матерям, — ее сын не видел этого, ослепленный холодным блеском славы, убивающим сердце.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Юханшывран ӑшӑрах, юханшывсем кунта пӑр пекех сивӗ…
И теплей, чем в ручье, а ручьи здесь — как лед…

Этем ҫурални // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 156–165 стр.

Ҫак кун вара пуҫ мими сасартӑках ҫаралса кайнӑ, чӗтренсе илнӗ, ӑша темскер хӑратса тӑнӑ, сивӗ ҫапнӑ.
А сегодня сразу мозг обнажился, вздрогнул и грудь наполнилась тревогой, холодом.

Январӗн 9-мӗшӗ // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 133–155 стр.

Чылайӑшӗ мӗн те пулин тӑвасшӑн, хӑйсен кӑмӑлӗсемпе шухӑшӗсене епле те пулин пурнӑҫа кӗртесшӗн пулнӑ, — вӗсем ҫак сивӗ сӑрӑ чулсем ҫинелле чӑкӑлташсах пыра-пыра ҫапӑннӑ, чулӗсем мӗн пурӗ те пӗр япалашӑн — хӑйсен ӳчӗсене ӑшӑтасшӑн ҫеҫ ҫуннӑ.
Большинство людей хотело что-нибудь делать, как-нибудь воплотить свои чувства и мысли в жизнь и упрямо билось об эти серые, холодные камни, желавшие одного — согреть свои тела.

Салтаксене сивӗ пулнӑ.
Солдатам холодно.

Анчах, пуринчен ытла, ҫын ӑшне чуна вӗлерекен сивӗ тӗлӗнтерӳ кӗрсе тулнӑн туйӑннӑ.
Но казалось, что больше всего в груди людей влилось холодного, мертвящего душу изумления.

Ҫынсем хытӑрах хускалса тӑра пуҫланӑ; ҫырмаран витӗр сивӗ ҫапнӑ.
Движения людей стали нервнее, суетливее; от реки веяло острым холодом.

Такам: — Салтаксене сивӗ… — тесе шеллесе илнӗ.
Чей-то голос, соболезнуя, произнёс: — Холодно солдатам!..

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика