Шырав

Шырав ĕçĕ:

хурса (тĕпĕ: хур) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Пӗчӗк аллине ман чӗркуҫҫи ҫине хурса (унӑн пӳрнисем ҫинчи ӳчӗ вистенсе пӗтнӗ, чӗрнисем хуҫӑлса пӗтнӗ), хӗрарӑм ачашшӑн каларӗ:
Положив на колено мне маленькую руку со стертой кожей на пальцах и обломанными ногтями, она продолжала ласково:

Инкер-синкер // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 191–208 стр.

Ҫивӗч хӗрарӑм вӑл! — терӗ вӑл, хурт-кӑшпанкӑ тултарнӑ курупкисене ҫӳлӗк ҫине йӗркипе хурса, — ҫӳлӗкне хулӑн хутран тунӑ, нӳрӗ кирпӗчсем хушшине ҫапнӑ пӑтасенчен ҫакса янӑ.
Ловкая бабенка, я тебе скажу! — продолжал он, аккуратно расставляя по полочкам коробки с насекомыми, — полочки, из картона, были привешены на бечевках ко гвоздям, вбитым между кирпичами в пазы сырой стены.

Нӑрра тытрӗ те ал тупанӗ ҫине хурса утмӑл турат тӗслӗ ҫивӗч куҫӗпе сӑнарӗ, унтан мана тахҫантанпах ҫывӑх пӗлнӗ евӗр каларӗ:
А поймав жука, положила его на ладонь своей руки, осмотрела бойкими глазами василькового цвета и сказала мне тоном старой знакомой:

Чечексем ҫинче лӗпӗшсем вӗлтӗртетеҫҫӗ, — Пепе пуҫне ҫӗклет те, хӗвел хӗртнипе куҫне хӗссе, вӗсене тинкерсе сӑнать; вӑл кӑшт ӑмсанса, салхуллӑнрах пӑхать, ҫапах, вӗсем хушшинче ҫак ҫӗр ҫинче хӑйне асла хурса, ыррӑн кула-кула илет.
Играют бабочки над цветами, — Пепе поднял голову и следит за ними, щурясь от солнца, улыбаясь немножко завистливой и грустной, но все-таки доброй улыбкой старшего на земле.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Пепе укҫана шӑл айне хурса тӗрӗслет те: — Тавтапуҫ сире, синьор! Чӑн-чӑн укҫах пулас? — тесе тав тӑвать.
Пепе попробовал монету зубом и поблагодарил: — Благодарю вас, синьор! Кажется, монета настоящая?

Вӑл вӑтӑр улттӑраччӗ; сухаллӑскер, патварскер, хаваслӑскер, хӑй ӑҫта-ӑҫта пулса мӗн курни-илтни ҫинчен, сӗм вӑрманти пурнӑҫ ҫинчен тӗлӗнмелле лайӑх каласа паратчӗ; ҫав пурнӑҫа пурте юмах вырӑнне хурса йышӑнатчӗҫ, амӑшӗпе хӗрӗ — ӗненетчӗҫ.
Было ему тридцать шесть лет, бородатый, могучий, веселый, он прекрасно рассказывал о своих приключениях, о жизни в дремучих лесах; все принимали эту жизнь за сказку, мать и дочь — за правду.

Ҫапла, эпӗ ун йӗпенсе пӗтнӗ, кӑмӑллӑ питне, пысӑк куҫне астӑватӑп: вӑл ман ҫине, халь ӗнтӗ мана хисепе хурса, ӑшӑ куҫпа пӑхрӗ — эпӗ вара хама паянхи кун вилӗм пӳрменнине туйса илтӗм.
— Да, так вот — помню я его милое мне мокрое лицо и огромные глаза — смотрели они на меня серьезно, с любовью, и так, что я знал тогда — мне суждено погибнуть не в этот день.

Хурҫӑ-тимӗр тӑхӑннӑ тӑшман хулана темиҫе эрне хушши ӗнтӗ таччӑн хупӑрласа тӑнӑ; каҫсерен кӑвайтӑ хурса вут чӗртнӗ те, сӗм-тӗттӗмрен хула стенисем ҫине вут-ҫулӑм тем чухлӗ хӗрлӗ куҫсемпе пӑхнӑ — вӗсем усаллӑн ялкӑшнӑ, ҫав хӑратса асӑрхаттаракан вут-ҫулӑм ӗнтӗ хупӑрласа илнӗ хулари ҫынсене салхуллӑн шухӑшлаттарнӑ.
Уже несколько недель город был обложен тесным кольцом врагов, закованных в железо; по ночам зажигались костры, и огонь смотрел из черной тьмы на стены города множеством красных глаз — они пылали злорадно, и это подстерегающее горение вызывало в осажденном городе мрачные думы.

Пӑхӑр тӗслӗ алӑ тунине чӗркуҫҫийӗ ҫине хурса, пуҫне кӑшт ҫӗклесе, вӑл иртен-ҫӳрене, каштан йывӑҫҫи айӗнче тӑракана: — Ку, синьор, Симплон туннелӗнче ӗҫленӗшӗн панӑ медаль, — тесе каласа парать.
Положив бронзовые кисти рук на колена свои, приподняв голову, он смотрит в лицо прохожего, стоящего под каштаном, говоря ему: — Это, синьор, медаль за работу в Симплонском туннеле.

Кайран чалӑш куҫлӑ хӗрарӑмӗ сивчирпе чирлерӗ те ӑна, брезентран тунӑ наҫилкка ҫине хурса, хулана леҫрӗҫ — вӑл наҫилкка ҫинче те чӗтретчӗ, ҫӑвапа хӑйӑр ҫинчен калакан хӑйӗн юррине аса илсе юрланӑ пек, тем ӗнӗрлетчӗ.
Потом косоглазая баба заболела лихорадкой и ее снесли в город на носилках из брезента — она тряслась в них и мычала, словно продолжая петь свою песню о погосте и песочке.

Этем ҫурални // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 156–165 стр.

Каҫсерен вӑл кунпа пӗрле — сарӑ тутӑрлипе — барак хыҫне тухса вак чул купи ҫине ларатчӗ те, питне алӑ ҫине хурса, пуҫне хулпуҫҫи ҫинелле тайса, ҫинҫе те хаяр сасӑпа юрлатчӗ:
Вечерами она, вместе с этой — в желтом платке, — уходила за барак и, сидя там на груде щебня, положив щеку на ладонь, склоня голову вбок, пела высоким и сердитым голосом:

Кӗркунне Кавказра хӑвна ху питӗ ӑслӑ ҫынсем тунӑ чаплӑ соборти пек туятӑн; питӗ ӑслӑ ҫынсем — яланах питӗ пысӑк ҫылӑхлӑ ҫынсем-ҫке, ҫавӑнпа вӗсем, хӑйсен иртнӗ пурнӑҫӗ умӗнче тӳрре тухас тесе, ҫакӑн пек аслӑ храм тунӑ, ӑна ылтӑнпа, тӗрлӗрен хаклӑ йышши чулсемпе эрешленӗ, тейӗн; Самаркандри, Шемахӑри туркменсен пурҫӑнпа тӗрленӗ чи лайӑх кавирӗсене ҫак тусем тӑрӑх ҫака-ҫака тухнӑ тейӗн; пӗтӗм тӗнчене ҫаратнӑ та — йӑлтах ҫакӑнта, хӗвел куҫӗ умне хурса тултарнӑ, ӑна ҫапла каласшӑн пулнӑ тейӗн: — Санӑн — Санӑн ҫыннусенчен — Сана!
Осенью на Кавказе — точно в богатом соборе, который построили великие мудрецы — они же всегда и великие грешники, — построили, чтобы скрыть от зорких глаз совести свое прошлое, необъятный храм из золота, бирюзы, изумрудов, развесили по горам лучшие ковры, шитые шелками у тюркмен, в Самарканде, в Шемахе, ограбили весь мир и всё — снесли сюда, на глаза солнца, как бы желая сказать ему: — Твое — от Твоих — Тебе.

Вӗсене алӑсем ҫине хурса ҫӗкленӗ, извозчиксене чарса, ларса пыраканӗсене хӑваласа антарнӑ та аманнисене таҫта турттарса кайнӑ.
Их брали на руки, несли, останавливали извозчиков, сгоняя седоков, куда-то увозили.

Январӗн 9-мӗшӗ // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 133–155 стр.

Анчах кулач ӑстисем (вӗсем тӑваттӑнччӗ) хӑйсен ӗҫне пирӗннинчен тасарах тесе шутлатчӗҫ, ҫавӑнпа хӑйсене те пиртен лайӑхраха хуратчӗҫ; вӗсем пирӗнтен пӑрӑнса иртетчӗҫ, пирӗн патӑмӑра ҫӳреместчӗҫ, картишӗнче пире тӗл пулсан, хӑйсене мӑнна хурса, кула-кула тӑрӑхлатчӗҫ; эпир хамӑр та вӗсем патне каймастӑмӑрччӗ: пире хуҫа хушмастчӗ, — тутлӑ булкисене вӑрласран хӑратчӗ.
Но булочники — их было четверо — держались в стороне от нас, считая свою работу чище нашей, и поэтому, считал себя лучше нас, они не ходили к нам в мастерскую, пренебрежительно подсмеивались над нами, когда встречали нас на дворе; мы тоже не ходили к ним: нам запрещал это хозяин из боязни, что мы станем красть сдобные булки.

Ҫирӗм улттӑпа пӗрре // Петӗр Хусанкай. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 119–131 стр.

Чурасем пурте яланах пӗр евӗрлӗ пулнӑ, вӗсем яланах пӑхӑнса пурӑннӑ, вӗсене яланах начар ҫитернӗ, вӗсем, хӑйсене ӗҫлеттерекенсене хӑш чухне турӑсем вырӑнне хурса, час-часах ылханса, сайра хутра хӑйсен хуҫисемпе хирӗҫленсе, ӗмӗрех тӗлӗнмелле те илемлӗ япаласем тунӑ…
Рабы всегда были одинаковы, они всегда повиновались, их всегда плохо кормили, и они вечно исполняли великое и чудесное, иногда обоготворяя тех, кто заставлял их работать, чаще проклиная их, изредка возмущаясь против своих владык…

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Вӗсем яланах ӗҫлеҫҫӗ, ӗмӗрех тертленеҫҫӗ, ҫӗр ҫинче цементран туса лартнӑ япаласенче — вӗсен тарӗпе юнӗ; анчах ҫаксемшӗн, — ҫӗр ҫинче тӗлӗнмелле япаласем туса лартассишӗн, тӑрӑшса, халтан кайса, мӗн ӗмӗр-ӗмӗр вӑй хурса ӗҫленӗшӗн — вӗсем нимӗн те илмеҫҫӗ; вӗсен килӗ-ҫурчӗсем те ҫук, тӑранмалӑх ҫӑкӑрӗ те питӗ ҫителӗксӗр.
Они всё только строят, вечно трудятся, их пот и кровь — цемент всех сооружений на земле; но они ничего не получают за это, отдавая все свои силы вечному стремлению сооружать, — стремлению, которое создает на земле чудеса, но все-таки не дает людям крова и слишком мало дает им хлеба.

— Пӑрах, Саша, каяр кунтан, — терӗм ,эп, аллӑма ун хулпуҫҫийӗ ҫине хурса.
— Брось, Саша, уйдем отсюда, — сказал я, положив ему руку на плечо.

Коновалов, эпӗ мӗн каласса кӗтсе тӑмасӑр, кӗнекене хӑй аллине тытрӗ, хӑра-хӑра тенӗ пек ҫавӑркаласа пӑхрӗ, уҫрӗ, хупрӗ, унтан, вырӑнне хурса, вӑрӑммӑн сывласа илчӗ.
Коновалов, не дожидаясь моего ответа, взял книгу в свои руки, осторожно повертел ее, открыл, закрыл и, положив на место, глубоко вздохнул.

Ман куҫӑм умне, сарлака кӑкӑрӗ ҫине пуҫне хурса, алли ҫинче ҫывӑракан тӑп-тӑпӑл пилӗклӗ хӗрарӑм тухса тӑчӗ, — ҫакӑ питӗ илемлӗ пек туйӑнчӗ те мана, вӑл каласа панинче тӗрӗслӗх пуррине тата ытларах ӗнентерчӗ.
Я представил себе гибкую женщину, спящую у него на руках, прильнув головой к широкой груди, — это было красиво и еще более убедило меня в правде его рассказа.

Ку Коновалов кӑмӑлне ҫырлахтарчӗ те, вӑл, аллине ман хулпуҫҫи ҫине хурса, кӑмӑллӑн калаҫма пуҫларӗ:
Коновалов удовлетворился и, положив мне руку на плечо, задушевно проговорил:

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика