Шырав

синьор

Пепе укҫана шӑл айне хурса тӗрӗслет те: — Тавтапуҫ сире, синьор! Чӑн-чӑн укҫах пулас? — тесе тав тӑвать.
Пепе попробовал монету зубом и поблагодарил: — Благодарю вас, синьор! Кажется, монета настоящая?

Пепе вара ӑна: — Синьор, — тет, — мана сирӗн синьора шӑв-шав кӑларни питӗ тӗлӗнтерет, эпӗ сирӗншӗн кӑштах кӳренетӗп те.
И тогда Пепе сказал: — Синьор, меня очень удивляет шум, поднятый вашей синьорой, я даже несколько обижен за вас.

— Ҫав темиҫе хут ҫуса кивелнӗ синьор мӗнле чӗлхепе калаҫасшӑн вара манпа? — тетчӗ вӑл.
— На каком языке будет говорить со мною этот сто раз выстиранный синьор?

— Ҫынсем ҫине пӑхатӑн-пӑхатӑн та, синьор, ҫакна чухлатӑн: мӗне те пулин асра тытни ӑнланнипе пӗрех вӑл, мӗн чухлӗ нумайрах ӑнланатӑп, ҫавӑн чухлӗ ытларах лайӑххине куратӑп, — ку чӑнах та ҫапла, ӗненӗр!
— Приглядевшись к людям, я знаю, синьор, помнить — это всё равно, что понимать, а чем больше понимаешь, тем более видишь хорошего, — уж это так, поверьте!

Унӑн пайтах сӑмахӗсене вӗсем ман хӑлхана кӗме ӗлкӗриччен ҫил таҫта вӗҫтерсе ячӗ, пайтахӑшне эпӗ ӑнланаймасӑр юлтӑм — кашни самантра сана вилӗм хыпса ҫӑтас пек чухне, синьор, вӗренме вӑхӑт ҫук.
Многое уносил ветер раньше, чем оно доходило до меня, многого я не мог понять — время ли учиться, синьор, когда каждая минута грозит смертью!

Пеццони вӑл, синьор, питӗ ҫӳхе те тутлӑ, роза ҫунатлӑ пулӑ, ӑна мерчен пулӑ тесе те калаҫҫӗ, мӗншӗн тесен вӑл мерчен пулакан вырӑнта пурӑнать, питӗ тарӑн ҫӗрте.
— Пеццони, синьор, очень тонкая и вкусная рыба с розовыми плавниками, ее называют также коралловой рыбой, потому что она водится там, где есть кораллы, очень глубоко.

— Аллӑ ҫул каялла, синьор, — тет мана ват ҫын, хумсем шавланипе хуртсем сӗрленӗ май, — пӗррехинче кунӗ ҫапла хаваслӑ та янӑравлӑччӗ, йӗри-тавралӑх кулса-юрласа тӑратчӗ, темелле.
— Полсотни лет тому назад, синьор, — говорит старик, в тон шороху волн и звону цикад, — был однажды вот такой же веселый и звучный день, когда всё смеется и поет.

Ҫапла ҫав, парӑннӑ тӑва чуптурӗҫ, ҫӗре чуптурӗҫ — ҫав кун ҫӗр мана нихҫанхинчен ҫывӑх та ӑнланмалла пулса тӑчӗ, синьор, эпӗ ӑна вара хӗрарӑма савнӑ пекех юратрӑм.
Да, целовали побежденную гору, целовали землю — в тот день особенно близка и понятна стала она мне, синьор, и полюбил я ее, как женщину!

Ӗҫ пулнӑ, ман ӗҫӗм, таса ӗҫ, тетӗп сире, синьор!
Была работа, моя работа, святая работа, синьор, говорю я вам!

О, унта, ҫӗр айӗнче, тӗттӗмре урӑх ҫынсем ӗҫленине, ҫӗр айӗпе пире хирӗҫ килекен ӗҫ шавне илтсен — ӑнланайӑр-ши эсир ҫакна, синьор! — Пире, пӗчӗккӗскерсене, пурсӑмӑра та пӗр харӑс лапчӑтса хума пултармалла, калама ҫук йывӑр ҫӗр айӗнче ӑна илтсен!
О, когда мы услыхали там, под землею, во тьме, шум другой работы, шум идущих встречу нам под землею — вы поймите, синьор, — под огромною тяжестью земли, которая могла бы раздавить нас, маленьких, всех сразу!

— Эпир тата леш енчен килекенсем ту айӗнче атте вилни вунвиҫӗ эрне иртсен тӗл пултӑмӑр — ӑсран яракан тӗлӗнмелле кун пулчӗ вӑл, синьор!
— Мы и те, что шли с другой стороны, встретились в горе через тринадцать недель после смерти отца — это был безумный день, синьор!

— Кӑмӑллӑ пулчӗ ку, хисеплӗ синьор, — эпӗ сӑмах патӑм.
— Это было хорошо, дорогой синьор, и я обещал ему.

— Мана алӑран тытса хӑй патне ҫывӑхартрӗ те — таса чӑнлӑх ку, синьор!
— Взял за руку меня, привлек к себе и говорит — святая правда, синьор!

— О, синьор, ҫын пӗчӗк вӑл, анчах ун ӗҫлес кӑмӑлӗ пысӑк пулсан — никам ҫӗнтереймест ӑна!
— О, синьор, маленький человек, когда он хочет работать, — непобедимая сила!

Унта пӗтӗмпех юмахри пекчӗ, хисеплӗ синьор; эпир, ҫынсем — пӗчӗккӗскерсем кӑна, вӑл, ҫавӑ ту — пӗлӗте ҫити, эпир унӑн вар-хырӑмне пӑраласа шӑтаратпӑр…
Там всё было фантастично, дорогой синьор; мы, люди, — такие маленькие, и она, эта гора, — до небес, гора, которой мы сверлили чрево…

Пӑхӑр тӗслӗ алӑ тунине чӗркуҫҫийӗ ҫине хурса, пуҫне кӑшт ҫӗклесе, вӑл иртен-ҫӳрене, каштан йывӑҫҫи айӗнче тӑракана: — Ку, синьор, Симплон туннелӗнче ӗҫленӗшӗн панӑ медаль, — тесе каласа парать.
Положив бронзовые кисти рук на колена свои, приподняв голову, он смотрит в лицо прохожего, стоящего под каштаном, говоря ему: — Это, синьор, медаль за работу в Симплонском туннеле.

— Акӑ мӗн, синьор: эсӗ пирӗн патра инструктор пулса юлмӑн-ши?
— Вот что, синьор, не останешься ли у нас инструктором?