Шырав

Шырав ĕçĕ:

ирсӗр сăмах пирĕн базăра пур.

ирсӗр (тĕпĕ: ирсӗр) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ирсӗр ҫемьере лайӑх хӗр ӳснӗ чухне ӗлӗкхи вӑхӑтра ӗҫ мӗнле пӗтни паллӑ.
Известно, как в прежние времена оканчивались подобные положения.

I // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Юрасшӑн пулса ҫакӑн пек йытӑлла хӑтланни уншӑн питӗ ирсӗр япала пулнӑ, вӑл амӑшӗпе май килнӗ таран сахалтарах калаҫма тӑрӑшрӗ.
Эта собачья угодливость была ей гадка, она старалась как можно меньше быть с матерью.

IX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ирсӗр Верка, тем тесен те, качча тухасшӑн мар пулас, — кун пирки нимӗн иккӗленмелли те ҫук, — Марья Алексевна питех те тӗплӗн шухӑшласа пӑхма пултарнӑ ҫав, ҫавӑнпа та вӑл Верочка ҫинчен: Верочка ӑста интриганка, тесе хӑй шухӑшланипе йӑпанса ларма пултарайман; анчах та Верочка хӑйӗн ӗҫӗсене питӗ ӑста туса пырать, качча тухас пулсан, вӑл (шуйттан пӗлет-и ӑна, мӗн ун пуҫӗнче, тен, тухасшӑн та пуль!) чӑнах та упӑшкине те, упӑшкин амӑшне те, кил-ҫуртне те йӑлтах хӑй аллине ярса илет ӗнтӗ, — мӗн тумалли юлать-ха?
По всей вероятности, негодная Верка не хочет выходить замуж, — это даже несомненно, — здравый смысл был слишком силен в Марье Алексевне, чтобы обольститься хитрыми ее же собственными раздумьями о Верочке как о тонкой интриганке; но эта девчонка устраивает все так, что если выйдет (а черт ее знает, что у ней на уме, может быть, и это!), то действительно уже будет полной госпожой и над мужем, и над его матерью, и над домом, — что ж остается?

Эпӗ сире чунсӑр, ирсӗр ҫын пек туйӑнатӑп, анчах пӑхӑр-ха, тен, тӳрленӗп эпӗ, эпӗ тӳрленес тесе мӗнпур вӑя хурӑп!
Я кажусь вам низок, подл, но посмотрите, быть может, я исправлюсь, я употреблю все силы на то, чтоб исправиться!

Ирсӗр!
Подлец!

Тепре ҫеҫ каланӑ пултӑр, ирсӗр хӗрача! — кӑшкӑрса ячӗ Марья Алексевна, хӑй чышкисене чӑмӑртарӗ, ура ҫине тӑчӗ.
Смей повторить, мерзавка-ослушница! — закричала Марья Алексевна, подымаясь с кулаками на дочь.

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Кӑнттам япаласене эпӗ, Жюли пекех, кӑнттам та ирсӗр чӗлхепе турех калама юрататӑп, эпир пурте тенӗ пекех, ялан тенӗ пекех ҫав чӗлхепе калаҫатпӑр.
Подобно Жюли, я люблю называть грубые вещи прямыми именами грубого и пошлого языка, на котором почти все мы почти постоянно думаем и говорим.

Таса япала ҫумне вараламасӑр сӗртӗнме пултараймастӑп эпӗ; тар ман патӑмран, хӗрӗмҫӗм, ирсӗр хӗрарӑм эпӗ, — чаплӑ ҫынсемпе пӗрле пуласси ҫинчен ан шухӑшла!
Я не могу прикасаться к чистому, не оскверняя; беги меня, дитя мое, я гадкая женщина, — не думай о свете!

VI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Хур курмастӑп эпӗ, хуть ҫисе яччӑр мана, луччӑ чӳречерен сикетӗп эпӗ, ыйткалама каятӑп… анчах ирсӗр те сӗмсӗр ҫынна качча тухма — ҫук, тухиччен вилни лайӑхрах!
Я не унижусь, пусть меня съедят, я брошусь из окна, я пойду собирать милостыню… но отдать руку гадкому, низкому человеку — нет, лучше умереть.

Вӑл ирсӗр, йӗрӗнмелле ку!
Он гадок, это отвратительно!

— Акӑ тата тепӗр лайӑх шухӑш: хут парӑр-ха мана, алла илес тесе, эпӗ вӑл ирсӗр патне ҫыру ҫырса ярам-ха.
— Да, вот еще счастливая мысль: дайте мне бумаги, я напишу этому негодяю письмо, чтобы взять его в руки.

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ах, ирсӗр!
Ах он, мерзавец!

Кай, епле ирсӗр пусма!
Фи, какая гадкая лестница!

Паллах, Марья Алексевна ку сӑмахсене чӗре патнех илмерӗ; анчах ывӑннӑ нервсене кантарас пулать-ҫке, ҫавӑнпа вара Марья Алексевна: ку ирсӗр хӗр пачах та итлеме пӑрахасшӑн, унпа калаҫма пуҫласан луччӑ мар-ши, тесе шутла пуҫларӗ.
Конечно, не очень-то приняла к сердцу эти слова Марья Алексевна; но утомленные нервы просят отдыха, и у Марьи Алексевны стало рождаться раздумье: не лучше ли вступить в переговоры с дочерью, когда она, мерзавка, уж совсем отбивается от рук?

III // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Ирсӗр, Жюли.
— Гнусно, Жюли.

II // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ирсӗр мар-и ҫакӑ?
Разве это не гнусно?

Каллех Парижра урам тӑрӑх ҫӳрекен хӗрарӑм пулма вӑй парсан мана, эпӗ санран урӑххине ним те ыйтмастӑп, эпӗ урӑххине ним те тивӗҫлӗ мар, анчах мана ҫак ҫынсенчен, ҫак ирсӗр ҫынсенчен хӑтар! —
Дай мне силу сделаться опять уличной женщиной в Париже, я не прошу у тебя ничего другого, я недостойна ничего другого, но освободи меня от этих людей, от этих гнусных людей! —

Эпӗ Парижра икӗ ҫул хушши урамри хӗрарӑм пултӑм, ҫур ҫул хушши эпӗ вӑрӑсем пухӑнакан ҫуртра пурӑнтӑм, анчах эпӗ унта та ҫакнашкал ирсӗр ҫынсене тӗл пулмарӑм!
Я была два года уличною женщиной в Париже, я полгода жила в доме, где собирались воры, я и там не встречала троих таких низких людей вместе!

Ирсӗр ҫынсем!
Гадкие люди!

Ирсӗр япала ку!
Это гнусно!

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика