Шырав

Штольц

Ара, Штольц та кунтах, юнашар ларать; вӑл каллех каласа парать.
Да и Штольц тут, под боком; он сейчас скажет.

Кӑмака ҫинчен сикни илтӗнмерӗ — Захар ун патне пымарӗ: Штольц ӑна почта янӑ.
Не слышно прыжка с печки — Захар нейдет: Штольц услал его на почту.

Вӑл вырӑн ҫинчен тӑчӗ, пӗр-икӗ хутчен пӳлӗм тӑрӑх утса тухрӗ те хӑна пӳлӗмне пырса пӑхрӗ: унта Штольц ҫырса ларать.
Он встал с постели, прошелся раза три по комнате, заглянул в гостиную: Штольц сидит и пишет.

— Обломовщина, обломовщина! — терӗ Штольц кулкаласа, унтан ҫурта илчӗ, Обломова ырӑ каҫ сунчӗ те ҫывӑрма кайрӗ.
— Обломовщина, обломовщина! — сказал Штольц, смеясь, потом взял свечку, пожелал Обломову покойной ночи и пошел спать.

Паян кая юлчӗ ӗнтӗ, — хушса хучӗ Штольц, — анчах икӗ эрне хыҫҫӑн инҫетре пулатпӑр…
Поздно нынче, — прибавил Штольц, — но через две недели мы будем далеко…

Штольц шарламарӗ, вӑл хӑй те тусӗ ҫапла тӗрӗс пӗлтернине пула шухӑша кайса ларчӗ.
Штольц еще был под влиянием этой исповеди и молчал.

Обломов сӑмахӗсене хирӗҫ Штольц текех йӗкӗлтесе хирӗҫ тавӑрса каламарӗ ӗнтӗ.
Штольц не отвечал уже небрежной насмешкой на речь Обломова.

— Апла пулсан хӑҫан пурӑнмалла-ха? — Штольц асӑрхаттарнипе тарӑхса каларӗ Обломов.
— Так когда же жить? — с досадой на замечания Штольца возразил Обломов.

— Ку — Петербург обломовщини! — терӗ Штольц.
— Петербургская обломовщина! — возразил Штольц.

— Ку — ялти обломовщина! — терӗ Штольц.
— Деревенская обломовщина! — сказал Штольц.

— Астӑватӑп, — хӑй сӑмахне малалла тӑсрӗ Штольц, — эсӗ пӗррехинче, ман менельник ячӗпе, Сейб ҫырнинчен вырӑсла куҫарнӑ сыпӑка илсе пырса панӑччӗ, эпӗ ӑна упратӑп.
— Помню, — продолжал Штольц, — как ты однажды принес мне перевод из Сея, с посвящением мне в именины; перевод цел у меня.

— Айванлӑх! — тепӗр хут ӳпкелешсе каларӗ Штольц.
— Глупостей! — с упреком повторил Штольц.

— Кӗтесре! — ӳпкелесе каларӗ Штольц.
— В углу! — с упреком сказал Штольц.

— Санӑн пурнӑҫланма пултарайман ӗмӗтӳсем те обломовласкерсем, — терӗ Штольц.
— И утопия-то у тебя обломовская, — возразил Штольц.

Вӑл тӗлӗнмелле, тинкерсе пӑхрӗ Штольц ҫине.
Он странно и пристально глядел на Штольца.

(Штольц шухӑша кайрӗ те ҫак пурнӑҫа мӗнле каламаллине шырарӗ).
(Штольц задумался и искал, как назвать эту жизнь.)

— Ку — пурнӑҫ мар! — ҫине тӑрсах тепӗр хут каласа хучӗ Штольц.
— Это не жизнь! — упрямо повторил Штольц.

— Ахалех ларать-и, аллисенче нимӗн те ҫук-и вара? — ыйтрӗ Штольц.
— Просто, ничего в руках? — спросил Штольц.

Ҫапах та, сӑмахӑнтан пӑрӑнса ан кай, пӑрӑнса ан кай, — хушса хучӗ Штольц, — каласа пар!
Однако ж не отвлекайся, не отвлекайся, — прибавил Штольц, — рассказывай!