Шырав

Шырав ĕçĕ:

Тем сăмах пирĕн базăра пур.

Тем (тĕпĕ: тем) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл нумай ҫынсемпе, вӑрахчен ташларӗ, арҫынсем ывӑнса ҫитеҫҫӗ, вӑл пур, ҫаплах киленсе ҫитме пултараймасть, ҫур-ҫӗр те иртнӗччӗ ӗнтӗ, вӑл: — Ну, тепӗр хут, Энри, юлашки хут! — тесе кӑшкӑрчӗ те каллех майӗпен унпа ташлама пуҫларӗ — куҫӗсем пысӑкланса чарӑлса кайрӗҫ, ачашшӑн ҫиҫсе, вӗсем тем сӗннӗ пек, илӗртнӗ пек пулчӗҫ, — анчах сасартӑк кӑшт ахлатса илчӗ те Нунча, чӗркуҫҫи айӗнчен такам каснӑ пек, аллисене саркаласа, ҫӗре персе ӳкрӗ.
Плясала она долго, со многими, мужчины уставали, а она всё не могла насытиться, и уже было за полночь, когда она, крикнув: — Ну, еще раз, Энри, последний! — снова медленно начала танец с ним — глаза ее расширились и, ласково светясь, обещали много, — но вдруг, коротко вскрикнув, она всплеснула руками и упала, как подрубленная под колени.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Атте мана тем кӑшкӑрать, эпӗ пӗр сӑмахне ҫеҫ ӑнланса юлтӑм:
— Отец тоже кричал что-то, я понял одно слово:

Хурҫӑ-тимӗр тӑхӑннӑ тӑшман хулана темиҫе эрне хушши ӗнтӗ таччӑн хупӑрласа тӑнӑ; каҫсерен кӑвайтӑ хурса вут чӗртнӗ те, сӗм-тӗттӗмрен хула стенисем ҫине вут-ҫулӑм тем чухлӗ хӗрлӗ куҫсемпе пӑхнӑ — вӗсем усаллӑн ялкӑшнӑ, ҫав хӑратса асӑрхаттаракан вут-ҫулӑм ӗнтӗ хупӑрласа илнӗ хулари ҫынсене салхуллӑн шухӑшлаттарнӑ.
Уже несколько недель город был обложен тесным кольцом врагов, закованных в железо; по ночам зажигались костры, и огонь смотрел из черной тьмы на стены города множеством красных глаз — они пылали злорадно, и это подстерегающее горение вызывало в осажденном городе мрачные думы.

Чей ӗҫсе тӑранчӗ, ҫикелерӗ те сӑхсӑхса илчӗ, эпӗ хам япаласене пуҫтарнӑ хушӑра вӑл тӗлӗрсе сӗнксе ларчӗ, тӗссӗрленнӗ куҫӗсемпе ҫӗрелле пӑхса, тем ҫинчен шухӑшларӗ, унтан ура ҫине тӑма пикенчӗ.
Напилась чаю, поела, перекрестилась, и, пока я собирал свое хозяйство, она, сонно покачиваясь, дремала, думала о чем-то, глядя в землю снова выцветшими глазами, потом стала подниматься.

Этем ҫурални // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 156–165 стр.

Вӑл хӑраса кӑвакарса кайрӗ, хӑй айне тем пытарать, эпӗ — тӳрех ӑнланса илтӗм.
Испугалась, посерела и прячет что-то под себя, я — догадался.

Вӑл ҫӗрелле пӑхрӗ те тем шухӑшласа илчӗ.
Она опустила глаза, подумала.

Кайран чалӑш куҫлӑ хӗрарӑмӗ сивчирпе чирлерӗ те ӑна, брезентран тунӑ наҫилкка ҫине хурса, хулана леҫрӗҫ — вӑл наҫилкка ҫинче те чӗтретчӗ, ҫӑвапа хӑйӑр ҫинчен калакан хӑйӗн юррине аса илсе юрланӑ пек, тем ӗнӗрлетчӗ.
Потом косоглазая баба заболела лихорадкой и ее снесли в город на носилках из брезента — она тряслась в них и мычала, словно продолжая петь свою песню о погосте и песочке.

Ман пуҫ ҫинчи каштан ҫулҫисем ылтӑн тӗслӗ курӑнаҫҫӗ, ман ура айӗнче — касса татнӑ алӑ тупанӗ евӗр ҫулҫӑсем тем чухлӗ йӑванса выртаҫҫӗ.
Каштаны надо мною убраны золотом, у ног моих — много листьев, похожих на отсеченные ладони чьих-то рук.

Вӑл тем те тума пултарнӑ: ӑссӑрла хӑтланса, хула урамӗсене вилӗсемпе тултарса, юн юхтарса, вӑл хӑйӗн ним виҫесӗр влаҫӗ пуррине лӑпкӑнах кӑтартнӑ.
Была всевластна и спокойно показывала безмерность своей власти, бессмысленно заваливая улицы города трупами, заливая их кровью.

Январӗн 9-мӗшӗ // Хумма Ҫеменӗ, Феодосия Ишетер. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 133–155 стр.

Арҫынсемпе хӗрарӑмсем, ачасем — пурте темрен шикленкелесе, унталла-кунталла ҫаврӑна-ҫаврӑна пӑхнӑ, тимлесе итленӗ, тем пуласса кӗтнӗ.
Мужчины, женщины, подростки — все тревожно оглядывались, прислушиваясь ожидали.

Салтаксене тем каланӑ вӑл, пӗрмай каланӑ, анчах унта-кунта ним майсӑр кӑшкӑрнӑран, вӑл мӗн калани илтӗнмен!
Он что-то говорил солдатам, не останавливаясь, но из-за раздававшихся то тут то там криков, его голос утопал в хаосе.

Анчах чылайӑшӗ хӑйсем хӗрсе кайнӑ вут-хӗм ӑшшипе салтаксене ӑшӑтса яма хӑтланнӑ, казарма пит хытӑ хӗссе лартнӑ салтак чӗрисене тата казеннӑй словестноҫа вӗренсе тем те пӗр ҫӳп-ҫаппа тултарнӑ пуҫӗсене темле майпа хускатма хӑтланнӑ.
Но большинство пыталось разогреть их огнём своего возбуждения, пошевелить что-то в крепко сжатых казармою сердцах, в головах, засоренных хламом казённой выучки.

Вӑрӑм лини туса тӑрса тухнӑ салтаксен сарлака та лапчӑк пичӗ ҫинелле тем чухлӗ куҫ пӑхнӑ, — ҫынсем сиввӗн, ним чӗнмесӗр интересленсе тата кураймасӑр, йӗрӗнсе пӑхса тӑнӑ.
Много глаз смотрели в широкое, приплюснутое лицо длинной линии солдат с холодным, молчаливым любопытством, с презрением, гадливостью.

Хӑшӗсем, салтаксене тем ҫинчен хӗрӳллӗн каласа, вӗсене аллисенчен яра-яра тытнӑ.
Толпа всё более горячо кричала им что-то.

Вӑл тем валли те ҫитӗ…
Его на всё хватит…

Тем чухлӗ ҫын, тарӑхса-хаярланса кайнӑ темиҫе вунӑ пин ҫын, пур енчен те таччӑн кӗпӗрленсе пырса, салтаксем ҫинелле сӗкӗннӗ.
Против солдат — тысячи безоружных, озлобленных людей топчется на морозе, над толпою — сероватый пар дыхания, точно пыль.

Ниме пӗлмесӗр пӗр вырӑнта чышӑнса тӑнӑ, хӑйсем ҫилленсе, тарӑхса кайнӑ пирки никам та килелле утман, шухӑшсем арӑш-пирӗшленсе кайнинчен темле ҫул уҫса тухас тесе пулмалла, кашниех теприн ҫумне пӑчӑртаннӑ, тем ҫинчен пӗлесшӗн пулса, пӗр-пӗрне чӑл-чал пӑхкаланӑ, анчах ҫапах та, хӑранинчен ытла тӗлӗнсе кайнӑскерсем — теме кӗтнӗ, итлекеленӗ, каялла ҫаврӑна-ҫаврӑна пӑхнӑ.
Недоуменно мялись на месте, делясь друг с другом своим возмущением. Не понимали, что нужно делать, никто не уходил, каждый прижимался к другому, стараясь найти какой-то выход из пёстрой путаницы чувств, смотрели с тревожным любопытством друг на друга и — всё-таки, более изумлённые, чем испуганные, — чего-то ждали, прислушиваясь, оглядываясь.

Нумайӑшӗ салтаксене кӑшкӑрса ӳпкеленӗ, вӑрҫнӑ, аллисемпе сулкаланӑ, ҫӗлӗкӗсене хыва-хыва, тем тума пуҫҫапнӑ, такамӑн хӑрушӑ ҫиллипе хӑратнӑ.
Многие кричали солдатам слова упрёков, ругательства и жалобы, размахивали руками, снимали шапки, зачем-то кланялись, грозили чьим-то страшным гневом…

Темле, татса пӑрахма пулман япалана ҫыхса лартнӑ пек, ҫынсем тем ӗҫ ҫинчен шухӑшланӑ пек, пӗр вырӑнта тӑнӑ, хӑшӗсем ним чӗнмесӗр аманнисене йӑтнӑ, вилӗсене пуҫтарнӑ; ыттисем, тӗлӗк курнӑ пекех, анраса кайса, темле, ним тума пӗлмесӗр, лешсем ӗҫленине пӑхса тӑнӑ.
Топтались на одном месте, точно опутанные чем-то, чего не могли разорвать; одни молча и озабоченно носили раненых, подбирали трупы, другие точно во сне смотрели на их работу, ошеломлённо, в странном бездействии.

Ҫынсем хӑйсем тахҫанах кӗтнӗ кӑмӑл-шухӑша парӑнма васканӑ, вӗсем, пӗр-пӗрне пӑчӑртаса, пӗр шухӑшлӑ кӗлеткесенчен тем пысӑкӑш купа тунӑ пек пулнӑ; тачӑ тӑнӑ, хулпуҫҫисемпе аяксем ҫывӑххи чӗресене ӑшӑтнӑ, тата ӗҫ ӑнассине шанни те ӑшӑ панӑ.
Люди торопились поддаться давно жданному настроению, стискивали друг друга в огромный ком единодушных тел, и плотность, близость плеч и боков, согревала сердца теплотой уверенности, надежды на успех.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика