Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Икӗ юпа хушшинче, виҫкӗтеслӗх айӗнче, икӗ ҫуршар рама евӗрлӗ пӑрӑссене уйӑрса илме пулать; вӗсем шуса ҫӳреме пултараҫҫӗ, шуса иккӗшӗ пӗрлешсен, шӑпах ҫын мӑйӗ вырнаҫмалӑх ҫаврашка шӑтӑк пулса тӑрать.

Внизу между двумя столбами прямо под треугольником можно было различить две доски, образующие вертикальную раздвижную раму, посреди которой имелось круглое отверстие, равное по диаметру размерам человеческой шеи.

VI. Хӗвел тухса саралнӑ вӑхӑтра // Михаил Рубцов. Гюго Виктор. Тӑхӑрвун виҫҫӗмӗш ҫул: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 282 с.

Кантӑк ҫине хунар ҫути ӳкнӗ, анчах рама айӗнче мӗн пурри курӑнманпа пӗрех.

Свет фонаря отражался от стекол и почти не освещал того, что было за ними.

1. «Пирӗн колхозшӑн чи кирли» // Александр Яндаш. Николаева, Галина Евгеньевна. Ӗҫҫинче: роман; вырӑсларан И.Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 524 с.

Пӗрремӗш рама ҫине ӳкетӗп те ҫавӑнтах вилетӗп!

Как лягу на первую раму, так и помру!

1. «Пирӗн колхозшӑн чи кирли» // Александр Яндаш. Николаева, Галина Евгеньевна. Ӗҫҫинче: роман; вырӑсларан И.Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 524 с.

Ку рама манӑн опытли, сивӗрен чи хӑраманни.

Эта рама у меня опытная, самая морозоустойчивая.

1. «Пирӗн колхозшӑн чи кирли» // Александр Яндаш. Николаева, Галина Евгеньевна. Ӗҫҫинче: роман; вырӑсларан И.Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 524 с.

— Парниксем патӗнчен иртсе пыратӑп та пӑхатӑп: рама уҫӑ, калча ҫинче юр!

— Иду мимо парников, смотрю: рама открыта, а на рассаде снег!

1. «Пирӗн колхозшӑн чи кирли» // Александр Яндаш. Николаева, Галина Евгеньевна. Ӗҫҫинче: роман; вырӑсларан И.Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 524 с.

Стенасем ҫумӗнче ҫеҫ пуш пукансем ларнӑ, алӑка хирӗҫле ылтӑнланӑ рама ӑшӗнче патша портречӗ капӑрланса тӑнӑ.

Только вдоль стен стояли стулья, а против двери красовался большой, во весь рост, портрет царя в золоченой раме.

Вунтӑваттӑмӗш сыпӑк // Николай Пиктемир. Голубева, Антонина Георгиевна. Уржум ачи: повесть; вырӑсларан Н. Пиктемир куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1953. — 194 с.

Ун хыҫҫӑн вӑл ҫемьери сӑн ӳкерчӗксене лартмалли рама, шкул валли темиҫе кантӑк хашаки, унтан арӑмӗ валли уйран ҫӳпҫи, пӗчӗк пичке, юлашкинчен Хуркайӑк ыйтнипе авӑнчӑк хыҫлӑ чӑн-чӑн венски тенкел турӗ.

Потом он сделал рамку для семейных фотографий, несколько новых оконных рам для школы, потом пахтанку для жены, потом бочонок и, наконец, по заказу Журавушки стул, настоящий венский стул с кокетливо изогнутой спинкой.

Почтмейстер // Асклида Соколова. Алексеев, Михаил Николаевич. Ҫӑкӑртан асли ҫук: [повеҫ] / М. Н. Алексеев. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1967. — 192 с.

Токарев хыҫӗнче, симӗс чӑрӑш туратӗнчен тунӑ чаплӑ рама ӑшӗнче «Коммунистла манифест» ҫыракан генийӗн арӑслан пуҫӗ пек сӑнӗ.

За спиной Токарева в пышной рамке из зеленой хвои — львиная голова гениального создателя «Коммунистического манифеста».

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // Максим Данилов-Чалдун. Островский, Николай Аслексеевич. Хурҫӑ мӗнле хӗрлӗ: [роман] / Н.А. Островский. — Шупашкар: Чӑваш государство издательстви, 1948. — 402 с.

Тӗттӗмлениччен тӑватӑ рама туса та хутӑмӑр.

Куҫарса пулӑш

Пӗрремӗш пайӗ // Виталий Елтов. «Сувар» хаҫат архивӗ

Рама тумалли рейккисем те чылай.

Куҫарса пулӑш

Пӗрремӗш пайӗ // Виталий Елтов. «Сувар» хаҫат архивӗ

Тӗтӗмпе хуралнӑ хут пек авалхи тусан витсе лартнӑ хулӑм ураллӑ сӗтел икӗ чӳрече хушшине пӗтӗмпех йышӑнса тӑрать; стенисем ҫинче турка пӑшалӗсем, нухайкасем, сабля, икӗ ландкарта, темӗнле анатомилле ӳкерчӗксем, Гуфеланд портречӗ, хура рама ӑшӗнче хӗлӗхрен тунӑ вензель, кантӑк айне хунӑ диплом ҫакӑнса тӑрать; сӑранпа витнӗ, хӑш-пӗр ҫӗрте путса шӑтса пӗтнӗ диван, карел хурӑнӗнчен тунӑ икӗ пысӑк шкап хушшинче вырӑнаҫса ларать; сентресем ҫинче кӗнекесем, коробкӑсем, кайӑк кӳлеписем, банкӑсем, пӗчӗк кӗленчесем йӗркесӗр кӗпӗрленсе выртаҫҫӗ; пӗр кӗтесре ҫӗмрӗк электричество машини тӑрать.

Толстоногий стол, заваленный почерневшими от старинной пыли, словно прокопченными бумагами, занимал весь промежуток между двумя окнами; по стенам висели турецкие ружья, нагайки, сабля, две ландкарты, какие-то анатомические рисунки, портрет Гуфеланда, вензель из волос в черной рамке и диплом под стеклом; кожаный, кое-где продавленный и разорванный, диван помещался между двумя громадными шкафами из карельской березы; на полках в беспорядке теснились книги, коробочки, птичьи чучелы, банки, пузырьки; в одном углу стояла сломанная электрическая машина.

XX // Феофан Савиров. Тургенев И.С. Ашшӗсемпе ывӑлӗсем: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 206 с.

Чӳречесем хушшинчи стена ҫинче, пысӑках мар комод тӑрринче, Николай Петровичӑн ҫулҫӳрекен художник тӗрлӗ майлӑ тӑратса ӳкернӗ чылаях начар сӑнӳкерчӗкӗсем ҫакӑнса тӑраҫҫӗ; ҫавӑнтах Феничкӑн пачах ӑнӑҫсӑр тухнӑ сӑнӳкерчӗкӗ те ҫакӑнса тӑрать: тӗттӗм рама ӑшӗнче темӗнле куҫсӑр сӑн-пит пикенсех кулса тӑрать, урӑх нимӗн те ӑнланма ҫук; Феничкӑран ҫӳлерех бурка тӑхӑннӑ Ермолов ҫамки ҫине усӑнса аннӑ йӗп тирмелли пӗчӗк пурҫӑн минтер айӗнчен инҫетри Кавказ тӑвӗсем ҫинелле хаяррӑн та тӗксӗммӗн пӑхса тӑрать.

В простенке, над небольшим комодом, висели довольно плохие фотографические портреты Николая Петровича в разных положениях, сделанные заезжим художником; тут же висела фотография самой Фенечки, совершенно не удавшаяся: какое-то безглазое лицо напряженно улыбалось в темной рамочке, — больше ничего нельзя было разобрать; а над Фенечкой — Ермолов, в бурке, грозно хмурился на отдаленные Кавказские горы из-под шелкового башмачка для булавок, падавшего ему на самый лоб.

VIII // Феофан Савиров. Тургенев И.С. Ашшӗсемпе ывӑлӗсем: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 206 с.

Вӑрансанах вӑл старик рама ӑшне кӗрсе ларнине те, ун шалпар тумтирӗн аркисем вӗлтлетсе илнине те курчӗ, алли вӑранас умӗн пӗр минут малтан кӑна йывӑр япалана чӑмӑртаса тытнине те уҫҫӑнах туйрӗ.

Он видел, уже пробудившись, как старик ушел в рамки, мелькнула даже пола его широкой одежды, и рука его чувствовала ясно, что держала за минуту пред сим какую-то тяжесть.

Пӗрремӗш пай // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 96–146 с.

Чаршав ӑшӗнчен пушӑ рама кӑна курӑнать ӗнтӗ.

Сквозь щелку ширм видны были уже одне только пустые рамы.

Пӗрремӗш пай // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 96–146 с.

Кайран аллисем ҫине таянса ҫӗкленчӗ те, икӗ урине те усса, рама ӑшӗнчен урайне сикрӗ…

Наконец приподнялся на руках и, высунув обе ноги, выпрыгнул из рам…

Пӗрремӗш пай // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 96–146 с.

Рама ӗлӗк питӗ те чаплӑ пулнӑ, анчах халь ылтӑнланӑ тӗсрен йӗрсем ҫеҫ кӑшт палӑрса тӑраҫҫӗ.

когда-то великолепных рамах, но на которых чуть блестели теперь следы позолоты.

Пӗрремӗш пай // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 96–146 с.

— Пирӗн тӑван коммунистла парти ирӗкӗпе тунӑ ҫеҫенхирти тинӗссем хӗвел ҫинче симӗс рама ӑшӗнчи тӗкӗр пек ҫуталса выртӗҫ, вӗсен нӳрлӗхӗ пӗтӗм ҫеҫенхире сарӑлӗ.

— Моря, созданные по воле нашей родной коммунистической партии будут блестеть словно зеркала на солнце среди зеленой рамы, их влажность будет распростаняться по всей степи.

VIII // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Ун куҫӗсем халӗ, теттӗме хӑнӑхнипелен, паллах мар, кӑшт ҫеҫ сӗмленекен рама урлашкисене чиперех тӗшмӗртрӗҫ.

Теперь его глаза, привыкшие к темноте, различали неясный, чуть видный переплет рамы.

XXII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫавӑнта кукаленӗ май, Ромашов ҫутӑ каврӑҫ рама ӑшне вырнаҫтарнӑ стена ҫумӗнчи трюмо витӗр хӑй ҫине темиҫе хутчен те пӑха-пӑха илчӗ, кашни хутӗнчех ӑна пичӗ ирсӗрле шурса, илемсӗрленсе ларнӑн, темле этемле мар пулса тӑнӑн туйӑна-туйӑна кайрӗ, сюртукӗ ытла хӑршӑлса та пакунӗсем питӗ хуҫкаланса пӗтнӗн курӑнчӗҫ.

Топчась в передней, Ромашов несколько раз взглядывал на себя в стенное трюмо, оправленное в светлую ясеневую раму, и всякий раз его собственное лицо казалось ему противно-бледным, некрасивым и каким-то неестественным, сюртук — слишком заношенным, а погоны — чересчур помятыми.

VII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Илсе хума ӗлкӗреймен иккӗмӗш рама витӗр Ромашов патне ырӑлӑх хыпарҫин чӗтӗрекен, пӗринчен тепри ҫуралнӑ пек туйӑнакан, ҫурхилле ытарса тӑранмалла мар тунсах сасӑсем вӗҫсе ҫитрӗҫ.

Сквозь вторую, еще не выставленную раму до Ромашова доносились дрожащие, точно рождающиеся один из другого звуки благовеста, по-весеннему очаровательно грустные.

VI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.