Шырав

Огнянов

Сӑрт-туне пӑхмасӑр, йӑлӑм-айлӑм урлӑ каҫса, Огнянов тул ҫутӑличчен утрӗ, унччен малтан иртнӗ ҫулӗнчен аяккинелле пӑрӑнасшӑн пулчӗ вӑл.
Всю ночь шел Огнянов по горам и долам, чтобы как можно дальше отклониться от прежнего своего пути.

Огнянов ҫурҫӗрелле ҫул тытрӗ те.
И Огнянов тронулся в путь на север.

Халь кӑна вӑл ҫак телейсӗр чунсене, Огнянов хӑй те тата унӑн юлташӗсем тӗртсе янӑ пушарта вӗтӗнсе ҫуннӑ ҫынсене хӑпартлантарса тӑратчӗ-ха, чӑтса ирттерме ӳкӗтлерӗ вӗсене, хӑй вара йӑлтах путланса пӗтрӗ.
Только что он подбадривал несчастных, эти жертвы пожара, раздутого им, Огняновым и его друзьями, но сам он был раздавлен и разбит.

Огнянов пӗччен тӑрса юлчӗ.
Огнянов остался один.

Огнянов шӑппӑн кӑна Боримечка аллине хӗссе чӑмӑртарӗ.
Огнянов молча стиснул руку Боримечки.

— Тар миххиччӗ вӑл! — кӑшкӑрса ячӗ Огнянов, Рада хӑйне мӗнле вӗлерме хӑтланнине сиссен.
— Мешок с порохом? — воскликнул Огнянов, ужаснувшись мысли о том, какую смерть готовила себе Рада.

— Епле, сывах-и вӑл? — кӑшкӑрсах ячӗ Огнянов.
— Как, неужели она жива? — вскрикнул Огнянов.

Огнянов чӗтресе кайрӗ.
Огнянов вздрогнул.

Ҫак кӳренмелли элеклӗ сӑмахсене Огнянов шӑппӑн итлесе ларчӗ.
Молча слушал Огнянов эти упреки, эту клевету.

— Курмасӑр, — салхуллӑн тавӑрчӗ Огнянов.
— Видал, — мрачно ответил Огнянов.

— Ҫапах та тем пулса тӑчӗ; Бяла Черква йӑлтах хатӗрленсе ҫитнӗччӗ-ҫке! — тарӑн шухӑшлӑн каласа хучӗ Огнянов.
— А все-таки непонятно как-то: ведь Бяла-Черква была совсем готова! — задумчиво промолвил Огнянов.

— Бяла Черква пирки мӗнле хыпар-хӑнар ҫӳрет? — ыйтрӗ Огнянов.
— Что вы знаете о Бяла-Черкве? — спросил Огнянов.

Огнянов тинех лӑпланса ҫитрӗ.
Только теперь Огнянов успокоился.

Турӑ сывлӑх патӑрах сана, Огнянов, ҫак ҫӑкӑршӑн, ҫимен пулсан урана тӑснӑ пулӑттӑм.
Дай тебе бог здоровья, Огнянов, за хлеб, а то я уж на ногах не стоял.

— Мана черкессем хӑваларӗҫ, — терӗ Огнянов, — тепле тупайманнинчен халь те пулин тӗлӗнетӗп: вӗшле йыттисем те пурччӗ хӑйсен.
— За мной гнались черкесы, — ответил Огнянов, — я до сих пор не понимаю, как они меня не нашли: у них были гончие.

Ун пирки сӑмах вакламалли те ҫукчӗ ӗнтӗ, вӗсем мӗнле пӗтсе кайнине Огнянов хӑех асӑрхарӗ.
Незачем было и говорить об этом, — Огнянов сам видел, как измождены их лица, как ввалились щеки.

Огнянов ҫак улӑпӑн хӑтланчӑшне пӗле тӑркачӑ кулкаласа илчӗ.
Огнянов усмехнулся, вспомнив привычку этого великана.

— Мӗнле йытӑ вӗрчӗ кунта? — чи малтанах ыйтса пӗлесшӗн пулчӗ Огнянов.
— Что это за собака тут лаяла? — первым долгом спросил Огнянов.