Шырав

Натка

Унтан Натка, ун хыҫҫӑн Алькӑпа Катя Вострецова пырса тӑчӗҫ.
Потом подошли Натка, а за ней Алька и Катя Вострецова.

— Чӑнах, вӗт, Васька, пире Натка мӗн каласа пани.
— Правда же, Васькя, нам Натка рассказывала.

Тӗлӗнсе кайнӑ Натка хӑйне хӑй йӑнӑшнӑ пулмалла тесе те ӗненме хатӗр пулнӑ, анчах вӑл ӑнсӑртранах сывлӑшӗ пӳлӗннӗ Владикӑн куҫӗсем савӑнӑҫлӑн пӑхнине курах кайрӗ.
Озадаченная Натка готова была уже поверить в то, что она ошиблась, если бы совсем нечаянно не перехватила торжествующий взгляд запыхавшегося Владика.

Натка вара, пит те шанчӑклӑнах, вӑл банкӑна таҫта пӗр-пӗр йывӑҫ тӗми патӗнче е шыв хӗррине манса хӑварнӑ пулмалла, терӗ.
А Натка очень уверенно ответила, что кажется, он опять позабыл банку под кустом или у ручья.

уҫӑлса ҫӳренӗ ҫӗртен таврӑннӑ чухне Натка Аькӑран: нӑрӑсемпе лӗпӗшсем хумалли ҫӗнӗ коробкӑна ӑҫта кайса чикрӗн, тесе хытӑнах ыйтрӗ.
возвращаясь с прогулки, Натка строго спросила у Альки, куда он задевал новую коробку для жуков и бабочек.

Унтан тата Натка ак ҫакна асӑрханӑ: ҫак пит те чӑрсӑр ача Алькӑн савӑнӑҫлӑ ача пурнӑҫне ҫынсем асӑрхамалла мар, анчах пит те тӑрӑшса пур енчен те сыхласа пурӑннӑ.
И ещё что заметила Натка — это то, с какой настойчивостью этот дерзковатый мальчишка незаметно и ревниво оберегал во всём весёлую Алькину ребячью жизнь.

Натка ним те тӗлӗнмерӗ.
Натка не удивилась.

Натка хӑйӗн пӳлӗмне кайрӗ те ларчӗ.
Натка прошла к себе в комнату и села.

Натка каялла таврӑнсан, Владик Дашевски Алькӑна лагерьтен икӗ километрта, ту айӗнче ларакан пӗчӗк ҫуртра, ашшӗ патӗнче тупни ҫинчен каласа пачӗҫ.
Когда Натка вернулась, то ей рассказали, что Владик Дашевский нашёл Альку в двух километрах от лагеря, в маленьком домике под скалой, у отца.

Натка хӑраса хыттӑн чӗнсе илчӗ ӑна.
Натка громко и тревожно окликнула его.

Ҫавӑн чухне Натка унӑн куҫӗсем ун ҫине тӳрех те уҫҫӑн, ӑна кураймасӑр, ҫиленсе пӑхнине курчӗ.
И тут Натка увидела, что глаза его смотрят на неё с прямой и открытой ненавистью.

— Эсӗ тупрӑн-им? — кӑшкӑрчӗ Натка.
— Ты нашёл? — крикнула Натка.

Юлашкинчен, вуннӑмӗшӗ таврӑнсан Натка крыльца ҫине чупса тухрӗ те, тӗттӗмре аташса, виҫҫӗмӗш корпус патнелле вӗҫтерчӗ, унтан вӑл лагерьти дежурнӑя телефонпа пӗлтерме шутларӗ.
И когда, наконец, вернулся последний, десятый, Натка выбежала на крыльцо и, путаясь в темноте, помчалась к третьему корпусу, чтобы оттуда позвонить дежурному по лагерю.

— Юрӗ, — ҫиленсе шухӑшларӗ Натка.
«Хорошо, — подумала Натка.

Эсӗ итле кӑна, Натка…»
Ты только послушай, Натка…»

Ҫакна пӗтӗмпех Натка мар, ачасем хӑйсемех пӗлнӗ.
Всё это, конечно, узнала не Натка, а сами ребята.

Натка ҫапла ҫиленсе ҫитмен пулсан, вӑл ҫав самантра ҫаврӑнса пӑхнӑ пулсан, вӑл Алька мӗн каланине пурӗ пӗрех итлесе пӗтернӗ пулӗччӗ.
Если бы Натка была не так раздражена, если бы она обернулась в эту минуту, то она всё-таки выслушала бы Альку.

Кам хушрӗ сана унпа чупса ҫӳреме? — терӗ сасартӑк нимӗн те ӑнланса илеймен Натка, унтан часах Иоськӑна ятлама пуҫларӗ: вӑл ӑна пӗр васкамасӑр утса пынӑ пек туйӑннӑ.
Кто тебе позволил с ним бегать? — резко обернулась так ничего и не разобравшая Натка и тотчас же накинулась на Иоську, который, как ей показалось, подходил не очень быстро.