Шырав

Шырав ĕçĕ:

Назанский (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Назанский сасартӑк аллисемпе куҫӗсене хупларӗ те йӗрсе ячӗ, анчах вӑл хӑйне хай ҫавӑнтах хытарса лартрӗ, вара, куҫҫулӗ пурринчен вӑтанмасӑрах, Ромашов ҫине ялтӑртатакан нӳрӗ куҫӗсемпе пӑхса, каллех калаҫма пуҫларӗ:
Назанский вдруг закрыл глаза руками и расплакался, но тотчас же он овладел собой и заговорил, не стыдясь своих слез, глядя на Ромашова мокрыми сияющими глазами:

XXI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Пӑхсамӑр, ҫук, пӑхсамӑр ҫеҫ эсир, мӗнешкел хитре, мӗнешкел астармӑшла та илӗртмӗшле вӑл пурнӑҫ! — аллисене хӑй тавра анлӑн сарӑлтарса хурса, кӑшкӑрса ячӗ Назанский.
— А посмотрите, нет, посмотрите только, как прекрасна, как обольстительна жизнь! — воскликнул Назанский, широко простирая вокруг себя руки.

Пурнӑҫӑн калама ҫук пысӑк, аслӑ савӑнӑҫне! — терӗ сасартӑк Назанский куҫҫуллӗ сасӑпа тепӗр хут хыттӑн.
Великую радость жизни! — повторил вдруг Назанский громко, со слезами в голосе.

— Ну, ҫапла, ну, ҫапнӑ, — евӗк ҫепӗҫлӗхпе хирӗҫлерӗ те Назанский, хурланчӑк, ачаш куҫӗсемпе Ромашов ҫине пӑхрӗ.
— Ну, так, ну, ударил, — возразил ласково Назанский и грустными, нежными глазами поглядел на Ромашова.

Назанский пӳрни вӗҫӗсене каҫхи ӑшӑ, кӑшт ӳпкеленӗн мӑкӑртатакан шывалла антарчӗ те, минутсерен ӳсӗре-ӳсӗре илсе, йӑваш сасӑпа васкамасӑр калаҫма пуҫларӗ:
Назанский опустил концы пальцев в теплую, вечернюю, чуть-чуть ропщущую воду и заговорил медленно, слабым голосом, поминутно откашливаясь:

— Чӑнне калӑр, хӑрамастӑр-и эсир, Ромашов? — ыйтрӗ Назанский шӑппӑн.
— Скажите правду, вы не боитесь, Ромашов? — спросил Назанский тихо.

Назанский ӑна шухӑшлӑн итлерӗ, пуҫне тайнӑччӗ те ҫӑра хумӗсен ярӑмӗсене, шӗвӗ кӗленче евӗр, йӑлтӑртаттарса-вылянтарса кимӗ сӑмсинчен анлӑшпе те, вӑрӑмӑшпе те сӑрӑлтара-сӑрӑлтара яракан шывалла пӑхнӑччӗ.
Назанский задумчиво слушал его, наклонив голову и глядя вниз на воду, которая ленивыми густыми струйками, переливавшимися, как жидкое стекло, раздавалась вдаль и вширь от носа лодки.

Ромашов кӗсменсем патне ларчӗ, Назанский шинелӗпе пӗркенчӗ те хӳре вӗҫне тайӑлсарах тӗршӗнчӗ.
Ромашов сел на весла, а Назанский полулег на корме, прикрывшись шинелью.

— Назанский аякӗ еннелле йывӑррӑн ҫаврӑнчӗ те чавси ҫине тӗренчӗ.
— Назанский с трудом переворотился на бок и поднялся на локте.

Назанский куҫне хупрӗ те пичӗ унӑн асаплӑн пӗркеленсе, илемсӗрленсе кайрӗ.
Назанский закрыл глаза, и лицо его мучительно исказилось.

Ҫак икӗ офицер пӗр-пӗрне курман хушӑра Назанский сӑн-пичӗ пӗтӗмпех ӑнланмалла мар улшӑнса кайнӑ.
Все лицо Назанского странно изменилось за то время, как оба офицера не виделись.

Назанский пуҫне минтер ҫийӗнчен кӑшт хӑпартрӗ те, пит-куҫне йӑлт пӗркелентерсе лартса, Ромашов ҫине вӑйпа тертленсе пӑхрӗ.
Назанский немного приподнял голову с подушки и, весь сморщившись, с усилием посмотрел на Ромашова.

— Сывлӑх сунатӑп, — тавӑрчӗ Назанский хӑйӑлтирех йӑваш сасӑпа.
— Здравствуйте, — ответил Назанский сиплым слабым голосом.

Назанский, яланхи пекех, килӗнчеччӗ.
Назанский был, по обыкновению, дома.

Ҫак минутра мӗн пулса иртессине пӗлнӗрен, шурса-кӑвакарса: — Мӗскершӗн-ха кунта Назанский? — терӗ вӑл шӑппӑн та хӑйӑлчӑклӑн, муритленнӗ мӗскӗн кулӑпалан.
Бледнея от того, что сию минуту произойдет, он сказал тихо и хрипло, с измученной жалкой улыбкой: — А при чем же здесь Назанский?

XIX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Вӑл Назанский хваттерӗ умӗпе те иртрӗ, анчах унта тӗттӗмччӗ.
Он проходил и мимо квартиры Назанского, но там было темно.

XVI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Мӗншӗн тесен, — Ромашова сасартӑк Назанский сӑмахӗсем аса килчӗҫ, — мӗншӗн тесен юратма суйласа илнисем ҫех пултараҫҫӗ, чи-чи ҫепӗҫ те чи тарӑн чунлисем!
Потому что, — Ромашову вдруг вспомнились слова Назанского, — потому что любить могут только избранные, только утонченные натуры!

IX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Назанский ӑна чарса тӑрас темерӗ.
Назанский не стал его удерживать.

V // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Эсир те-и-мӗн? — шӑппӑн, ухмахла сехӗрленсе ӳкнӗ куҫсемпе каласа хучӗ юлашкинчен Назанский.
И вы — тоже? — тихо, с выражением безумного страха в глазах, произнес наконец Назанский.

Малалли сирӗншӗн интереслӗ мар, — терӗ Назанский, ҫырӑва Ромашов аллинчен кӑларса илнӗ май.
— Дальше вам не интересно, — сказал Назанский, вынимая из рук Ромашова письмо.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика