Шырав

Верочка

Верочка чӗнмест, тӑр-тӑр ҫеҫ чӗтресе илет.
Верочка молчит, а сама дрожит.

— Ҫӳрерӗм, — тет Верочка, хӑй чӗтрет.
— Ходила, — отвечает Верочка, а сама дрожит.

— Верочка Нева хӗрринелле чупать.
— Верочка бежит к Неве.

Верочка урампа пырать.
Верочка на улице.

Барыня умӗнче вӑл, Верочка, тӑрать.
Перед барынею стоит она, Верочка.

Офицер чӗркуҫҫийӗ ҫинче вӑл, Верочка.
На коленях у офицера она, Верочка.

— Улталӗ вӑл сана, Верочка, пӑрах эс ӑна.
— Он тебя обманет, Верочка, брось ты его.

Верочка йӗрет.
Верочка плачет.

— Верочка йӗрет.
— Верочка плачет.

— Мана, Верочка, пӗртте ҫӑмӑл мар: епле мансӑр тӑрса юлӑн-ши ӗнтӗ эсӗ?
— А мне все не лучше, Верочка; как-то ты без меня останешься?

— Нимех те мар, аннеҫӗм, ывӑнман эпӗ, — тет Верочка.
— Ничего, маменька, я не устала, — говорит Верочка.

— «Верочка, тусӑмҫӑм, пирӗштийӗм — тет Марья Алексевна, — выртса кансамччӗ, ылтӑнӑм, ну, мӗн пӑхмалли ҫак ман ҫине, эпӗ ахаль те выртатӑп. Виҫҫӗмӗш каҫ куҫ хупмастӑн ӗнтӗ эсӗ».
«Верочка, друг мой, ангел мой, — говорит Марья Алексевна, — приляг, отдохни, сокровище, ну что на меня смотреть, я и так полежу. Ведь ты третью ночь не спишь».

Верочка хӑй Марья Алексевнӑпа пӗр-пӗччен тӑрса юлнине курать.
Верочка видит себя наедине с Марьей Алексевною.

Верочка хӑйӗн шухӑшӗсене каласа пама пуҫларӗ, Жюли каллех ҫав тери хавасланса кайрӗ, Верочкӑна сывлӑх сунма тытӑнчӗ, ҫав хушӑрах вӑл хӑй ҫинчен: эпӗ, Жюли Ле-Теллье, пӗтнӗ хӗрарӑм, тесе йӗрсе илчӗ, анчах вӑл, «ырӑ тума тарӑшни» мӗн иккенне пӗлет, — каллех куҫҫуль тӑкса ыталать вӑл, каллех сывлӑх сунать.
Верочка стала рассказывать свои мысли, и Жюли опять пришла в энтузиазм, и посыпались благословенья, перемешанные с тем, что она, Жюли ле Теллье, погибшая женщина, — и слезы, но что она знает, что такое «добродетель», — и опять слезы, и обниманья, и опять благословенья.

Верочка укҫа ҫинчен шухӑшлать пулсан, ӑна актриса пулма ҫеҫ мар, певица пулма та ҫӑмӑлрах-ҫке: унӑн сасси питӗ лайӑх; ҫак ыйтӑва пула вӗсем каллех ларчӗҫ.
Ведь если Верочка думает о деньгах, то гораздо легче ей сделаться актрисою, даже певицею: у нее такой сильный голос; по этому случаю опять уселись.

Жюлипе Верочка каллех кӑшкӑрашрӗҫ, каллех питӗ ҫепӗҫ калаҫрӗҫ, сывпуллашнӑ чухне ҫав тери йӗркеллӗ ҫынсем пулса тӑчӗҫ, вара Жюли Верочка мӗншӗн мастерской уҫни ҫинчен ыйтса пӗлме шухӑшларӗ, — ку таранччен вӑл ыйтма шухӑшламанччӗ.
Жюли и Верочка опять покричали, опять посолидничали, при прощанье стали вовсе солидны, и Жюли вздумала спросить, — прежде не случилось вздумать, — зачем Верочка заводит мастерскую?

Унӑн пуҫ ҫаврӑнса кайрӗ, вӗсем Жюлипе кӑшкӑрашма, шавлама, кӗрлеме пуҫларӗҫ; Жюли Верочкӑна чӗпӗтсе илчӗ, вырӑнӗнчен сиксе тӑрса чупса кайрӗ, Верочка ун хыҫҫӑн чупрӗ; пӳлӗмсем тӑрӑх чупса ҫӳрерӗҫ, пукансем урлӑ сике-сике каҫрӗҫ; Лопухов кулса ларчӗ.
У нее закружилась голова, подняли они с Жюли крик, шум, гам; Жюли ущипнула Верочку, вскочила, побежала, Верочка за нею: беготня по комнатам, прыганье по стульям; Лопухов сидел и смеялся.