Чӑваш чӗлхин икчӗлхеллӗ ҫӳпҫи

Ҫуллахи каҫ иртсе пынӑҫемӗн ҫур ҫӗр ҫывхарать, ӑшӑ сывлӑшра ҫӑкапа резеда шӑрши кӗрет; чӳрече умӗнче, алли ҫине тӗренсе, хӗр ларать, пуҫне хулпуҫҫи ҫине тайнӑ; вӑл, пӗрремӗш ҫӑлтӑрсем тухасса кӗтнӗ евӗр, ним чӗнмесӗр, тӳпенелле тинкерсе пӑхать.

Летний вечер тихо тает и переходит в ночь, в теплом воздухе пахнет резедой и липой; а на окне, опершись на выпрямленную руку и склонив голову к плечу, сидит девушка - и безмолвно и пристально смотрит на небо, как бы выжидая появления первых звезд.

«Мӗнле хитре, мӗнле чеченччӗ роза!..» // Александр Артемьев. Тургенев И.С. Пиравйхи юрату: повеҫсем, калавсем, прозӑллӑ сӑвӑсем. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1982. — 176 с. — 173–174 с.

Анчах ҫав паллӑсем пир лайӑхрах тухса пынӑҫемӗн вӑл темшӗн ытларах та ытларах шикленме тытӑннӑ.

Но чем более он приближался к ним, тем более чувствовал какое-то тягостное, тревожное чувство, непонятное себе самому.

Иккӗмӗш пай // .

Унтан вӑл алӑран алла куҫнӑ, ҫӳлерех те ҫӳлерех кайса пынӑҫемӗн такамӑн аллисене тата пичӗсене ҫуланӑ, юлашкинчен вара галеркӑна пырса лекнӗ…

Затем она переходила с рук на руки, лизала чьи-то руки и лица, подвигалась все выше и выше и наконец попала на галерку…

VII. Ӑнман дебют // .

Шултӑра, кӑпка юр ҫунӑ, чул сарнӑ урапа, лашасен ҫурӑмӗсене, лавҫӑсен ҫӗлӗкӗсене шуратнӑ, ҫавӑнпа сывлӑшра тӗттӗмленсе пынӑҫемӗн япаласем те шурӑрах курӑннӑ.

Шел крупный пушистый снег и красил в белое мостовую, лошадиные спины, шапки извозчиков, и чем больше темнел воздух, тем белее становились предметы.

I. Хӑйне хӑй япӑх тыткаланӑ // .

Вӑл Дон хӗрринелле ҫывхарса пынӑҫемӗн беженецсен лавӗсем ытларах та ытларах курӑнма пуҫларӗҫ, пӑлхава ҫӗкленнӗ казаксем ҫуркунне Донӑн сулахай ҫыранӗ енне чакса кайнӑ чухнехи ӗҫсемех пулса иртеҫҫӗ: ҫеҫенхир тӑрӑх пур еннелле те килти ӑпӑр-тапӑр япаласене тиенӗ урапасемпе кӳмесем тӑсӑлаҫҫӗ, выльӑхсен пысӑк ушкӑнӗсем мӗкӗре-мӗкӗре иртеҫҫӗ, сурӑх кӗтӗвӗсем, похода тухнӑ кавалери пек, тусан мӑкӑрлантарса куҫаҫҫӗ…

Чем ближе подвигался он к Дону, тем чаще встречались ему подводы беженцев, повторялось то, что было весной во время отступления повстанцев на левую сторону Дона: во всех направлениях по степи тянулись нагруженные домашним скарбом арбы и брички, шли табуны ревущего скота, словно кавалерия на марше — пылили гурты овец…

XXII // .

Ҫӗр каҫиччен шӑнса хытнӑ шӑм-шак ирӗлсе пынӑҫемӗн тӑвар тутиллӗ юн шӑршипе вилнӗ ҫыннӑн утмӑл туратӑнни майлӑ ӑша лӗклентерекен пылак шӑрши ытларах та ытларах сисӗнсе тӑрать.

И чем больше отходило промерзшее за ночь тело, — резче ощущался соленый запах крови и приторно-сладкий васильковый трупный дух.

XXXIV // .

Коронавирус сарӑлса пынӑҫемӗн халӑх апат-ҫимӗҫ хатӗрлеме пуҫланӑ.

На фоне распространения коронавируса население начало запасаться продуктами питания.

Коронавирус кӗрпе туянтарать // Аҫтахар Плотников. https://chuvash.org/news/24678.html

Хӑйӗн пурнӑҫӗ начарланса пынӑҫемӗн вӑл арӑмне тата хытӑрах айӑпланӑ, ҫилли те унӑн тӑвӑлсах пынӑ.

Чем хуже ему становилось, тем больше он обвинял ее, и тем больше разгоралась его злоба на нее.

II // .

Туслӑхпа тата пурнӑҫпа ҫыхӑнтарса тӑракан ҫыхӑсем начарланса пынӑҫемӗн, унӑн пуҫне ытларах та ытларах темӗнле шухӑшсем ҫавӑрса илеҫҫӗ.

Болезненная фантазия завладевала Джонси все сильнее, по мере того как одна за другой рвались все нити, связывавшие ее с жизнью и людьми.

Юлашки ҫулҫӑ // Николай Степанов. О. Генри. Юлашки ҫулҫӑ // Илемлӗ литература: журнал. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1941. — №4. — 113-118 с.

Халӗ, ав, упӑшкин хытӑ сӑнаса пӑхакан куҫӗсенчен пӑрӑнаймарӗ, тинӗс леш енчен кӳрсе килнӗ тӗлӗнмелле тутлӑ шӑршлӑ симӗсрех супӑнь тытса ларнӑ май, вӑл ирӗксӗрех хӗрелсе кайрӗ, ҫитменне ҫак чарусӑр хӗрлӗ тӗс сарӑлса пынӑҫемӗн хӑлха ҫунаттисем патнех ҫитрӗ.

Теперь же, под пристальным взглядом мужа, да еще держа у самого лица это зеленоватое, странно пахнущее заморское мыло, она почувствовала, что неудержимо краснеет до самых ушей.

Супӑнь // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 131–145 стр.

Россия центрӗнчен инҫетелле кайнӑҫемӗн асаилӗвӗсем те Оленина хӑйӗнчен инҫетелле юлса пынӑ пек туйӑнчӗҫ, тата Кавказа ҫывхарса пынӑҫемӗн ун чӗри хаваслӑрах пулчӗ.

Чем дальше уезжал Оленин от центра России, тем дальше казались от него все его воспоминания, и чем ближе подъезжал к Кавказу, тем отраднее становилось ему на душе.

III // .

Анчах тӗттӗм пулса пынӑҫемӗн ҫав пӑтранчӑк хура хӗрлӗ ҫутӑ сарӑлса та сарӑлса пычӗ, ҫурҫӗр кӑвак хуппи тӗплерен кӑнтӑр сачӗ пулнӑ пек пулса тӑчӗ.

Но чем больше темнела ночь, тем ярче рдел мутно-багровый свет, тем шире разливался он по небу, напоминая северное сияние, чудом запылавшее на юге.

I. Вӑрансан // .

Ҫывхарса пынӑҫемӗн халӑх унта ҫапса хӗснӗ пек йышлӑн курӑнчӗ…

Чем ближе она подходила, тем ясней было видно, как она многолюдна…

XXXV. Ҫапӑҫу // .

Пынӑҫемӗн утма йывӑртарах та йывӑртарах, ту сукмакне пӗтӗмпе юр хӳсе кайнӑ.

Идти становилось все трудней и трудней, так как горная тропа была вся заметена снегом.

XXXIV. Ҫил-тӑман // .

Халӑх ҫавӑн пирки калаҫса пайтахчен йӑпанать ӗнтӗ, вӑхӑт иртсе пынӑҫемӗн пьесӑна манас вырӑнне, ун ҫинчен ытларах та сӑмахлама тытӑнчӗҫ.

Впрочем, ему предстояло еще долго занимать местное общество, и с течением времени впечатление, произведенное пьесой, все больше углублялось.

XVIII. Ганко кофейнинче // .

Анчах ҫил-тӑвӑлпа ывӑннӑ юн лӑпланса пынӑҫемӗн ӗҫ урӑхла палӑрма пуҫларӗ.

Но по мере того как успокоивалась кровь от утомления бурею, дело стало обнаруживаться в другом виде.

XXIII // .

Эп хӑюланса пынӑҫемӗн вӗсем, хаюлӑхӑмпа ытларах хавхаланса, мана ҫисе ярасшӑн пулчӗҫ.

Но чем смелее я становился, тем больше они желали сожрать меня, — они заразились моей смелостью.

IV // .

Ирхи тӑри кӑмӑла хумхатмалла тӑрлатни те, виҫӗ кӗтеслӗн карталанса вӗҫсе иртекен тӑрнасен ушкӑнӗ хайӗн шӗвӗр кӗтесӗпе пӗр пӗлӗтсӗр янкӑр уҫӑ тӳпене чӑмса кӗрсе пынӑҫемӗн кӗвик-кӗвик тесе чуна илӗртмелле йыхӑрса кӑшкӑрни кӑна илтӗнет.

Волнует выщелк раннего жаворонка, да манящий клик журавлиной станицы, вонзающейся грудью построенного треугольника в густую синеву безоблачных небес.

26-мӗш сыпӑк // .

Малтан вӑл кӑшт куларах кӑна калаҫрӗ, анчах каярахпа, хӑйпе калаҫакана хирӗҫ тавӑрса пынӑҫемӗн, хӑй тахҫанах ял пурнӑҫӗнчен писнӗскер, ӑна маннӑскер, халӗ, хресчен пурнӑҫӗн хаваслӑхӗсене аса илтерсе пынӑ май, — хӑй те ял пурнӑҫӗ ҫинчен шухӑшласа йӑпанса кайрӗ.

Сначала он говорил, посмеиваясь себе в усы, но потом, подавая реплики собеседнику и напоминая ему о радостях крестьянской жизни, в которых сам давно разочаровался, забыл о них и вспоминал только теперь, — он постепенно увлекся.

II сыпӑк // .

Вут ҫывӑхнерех пынӑҫемӗн ӑшӑран ӑшӑ пулса ҫитет, ҫапах ӑна юратмасӑр тӑма ҫук; Обломов та Агафья Матвеевнӑпа ҫавнашкалах ҫывӑхланса пычӗ.

Он сближался с Агафьей Матвеевной — как будто подвигался к огню, от которого становится все теплее и теплее, но которого любить нельзя.

I сыпӑк // .