Чӑваш чӗлхин икчӗлхеллӗ ҫӳпҫи

Огнянов ҫӗлӗксӗрех ларатчӗ; вӑл шарӑхне те салтса пӑрахнӑччӗ.

Куҫарса пулӑш

XIII. Хаваслӑ курнӑҫу // .

Ҫак сӑмаха калакан ҫын шӑпах кӗтесре ларатчӗ, вӑл жандарм иккенне Огнянов халь кӑна асӑрхаса илчӗ.

Человек, сказавший эти слова, сидел в углу, и Огнянов только теперь рассмотрел, что это полицейский.

XXIX. Канӑҫсӑр канӑҫ // .

Учительсен пӳлӗмӗнче Мердевенджиев пӗр-пӗччен ларатчӗ, тӗрӗк кӗнекине вулатчӗ вӑл.

В учительской сидел один лишь Мердевенджиев, погруженный в чтение турецкой книги.

XX. Пӑшӑрхану // .

Марко апатланнӑччӗ ӗнтӗ, самшит хӳттинчи тенкелӗ ҫинче канса кӑна кофе ӗҫсе ларатчӗ.

Марко уже отобедал и сидел на скамейке под самшитом, попивая кофе.

IX. Ӑнлантарса пани // .

Чӑх-чӗп аслӑкӗпе вите хушшинчи тӗттӗм кӗтесре Маркона пӗр ҫын тӑнӑ пек туйӑнчӗ, тӗттӗм ҫӗрте ҫынах иккенне уйӑрса илме те кансӗр, ҫинчен тата Марко картишӗнче хунар ҫутнӑ ҫӗрте ларатчӗ, тӗттӗмре ӑна чипер курӑнми те пулчӗ.

В темпом углу между курятником и конюшней действительно стоял какой-то человек; но в густом мраке рассмотреть что-нибудь было трудно, тем более что Марко быстро перебежал из освещенной фонарем половины двора в темную.

I. Хӑна // .

— Дмитрий Сергеич «Тедеско г-жа упӑшки» пулнӑ пулсан, ун чухне, паллах, унӑн вилмелле те пулмастчӗ, вӑл пӑхӑнатчӗ, килӗшсе, лӑпланса ларатчӗ, хӑй йӗркеллӗ, ӑслӑ ҫын пулнӑ пулсан, ҫапла килӗшсе, лӑпланса ларнишӗн кӳренместчӗ те, пурте питӗ лайӑх пулатчӗ.

Если бы Дмитрий Сергеич был «муж г-жи Тедеско«, о, тогда, конечно, не было бы никакой надобности в его погибели, он покорялся бы, смирялся бы, и если бы был человек благородный, он не видел бы в своем смирении ничего обидного для себя, и все было бы прекрасно.

II // .

Пӗрмаях пӑхса савӑнса ларатчӗ, пӗрмаях пӑхатчӗ.

И все, бывало, любуется, все, бывало, любуется.

XIV // .

— Вӑл Агафонпа юнашар ларатчӗ-ҫке, халӗ пӗтӗмпех паллӑ!

— Он же рядом с Агафоном сидел, теперь все понятно!

XXIII сыпӑк // .

Ун чух шӑлан пӗтӗмпех чечекре ларатчӗ, пӗтӗм ҫырмана шурӑ чечек хупласа илнӗччӗ!

Тогда терны цвели во всю ивановскую, белой кипенью вся балка взялась!

XVIII сыпӑк // .

Ай, кунта ман карчӑксем урсах мана штурмлама тытӑнчӗҫ: Атаманчуков карчӑкӗ туйипе те хӑмсарчӗ, ҫапасшӑнччӗ, юрать-ха, вӑхӑтра пӑрӑнтӑм, атту ҫамкана Голланди хур аҫинне пек мӑкӑль тухса ларатчӗ!

Эх, как тут старушки мои всколыхнулись и поднялись на меня штурмой: бабка Атаманчукова даже костылем замахнулась, хотела вдарить, да, спасибо, я вовремя увернулся, а то была бы у меня шишка на лбу, как у голландского гусака.

XIII сыпӑк // .

Лаҫӗ ҫурчӗпе юнашарах ларатчӗ, ҫил вара ҫав ҫӗр вӑйлӑччӗ, ҫитменнине тата лаҫ енчен тӳрех ҫурт енне вӗретчӗ, ҫапла вара ҫурт та ҫунма пуҫларӗ.

Стряпка была построена близко к дому, а ветер в ту ночь был подходящий и дул как раз от стряпки прямо к дому, ну, занялся и дом.

X сыпӑк // .

Ун чух вӑл ҫип арлатчӗ, Бао-эр юнашар ларатчӗ, пылак аниспа пӑрҫа ҫиетчӗ, хура куҫӗсемпе ун ҫине пӑха-пӑха илетчӗ.

когда пряла пряжу, а Бао-эр, сидя подле нее, ел бобы с анисом.

Ыран // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 37–45 стр.

Ҫавӑнта ӗнтӗ, пӗр-пӗр хӑва тӗми хӳттинче, хайхискер мучи вӑлтасем ярса ларатчӗ.

Вот дед, бывалоча, и сидит возля талового кустика с удочками.

31-мӗш сыпӑк // .

Разметнов ирхине пер ултӑ сехетсенче ял Советне пынӑ чухне Нагульнов ҫывӑрсах ларатчӗ-ха.

Размётнов, придя в сельсовет часов в шесть утра, еще застал Нагульнова спящим.

24-мӗш сыпӑк // .

Кондрат вара кӗлтӑвакансем ӳкернӗ тӗксӗм турӑш умне чӗркуҫленсе ларатчӗ те кӗлтума тытӑнатчӗ, ҫилленчӗк турра пӗр куҫҫуль тумламӗ те ан курӑнтӑр тесе, куҫӗсене тип-типӗ пуличченех шӑлса типӗтетчӗ.

Кондрат падал на колени перед темным образом староверского письма, молился и досуха тер глаза, чтобы сердитому богу и слезинки не было видно.

19-мӗш сыпӑк // .

Унтан, килне таврӑнатчӗ те, сӗтел хушшине кӗрсе ларатчӗ, хӑйӗн хӗрлӗ сухаллӑ сарлака питне-куҫне чугунран тунӑ пек ывӑҫ тупанӗсемпе хупласа, шухӑша каятчӗ: «Хӑҫанччен ҫапла тертленмелле-ши тата? Вӗлеретӗп!» — тетчӗ.

А потом приходил домой, садился за стол, хоронил в чугунных ладонях свое широкое рыжеусое лицо, думал: «До коих же пор так? Убью!»

12-мӗш сыпӑк // .

Хӗрне качча пыма сӗнмен, ҫураҫас пирки калаҫассине, директоршӑпа хамӑрӑн пӗтӗм хӗрарӑмсен тарӑхне, пӗрмай малалла тӑса-тӑса пычӗ, авланнӑ хыҫҫӑн хӑй ҫине тиенес ӗҫсемпе ответлӑхсем ҫинчен шутласа пурӑнчӗ, ҫав хушӑрах тата Варенькӑпа кашни кун майлах уткаласа уҫӑлса ҫӳретчӗ хай, пӗлме ҫук, ун вырӑнче кирек камӑн та ҫапла пурӑнмалла, тесе шухӑшлатчӗ пулас хӑй, ҫемьеллӗ пурнӑҫ ҫинчен калаҫкалама ман пата та пырса ларатчӗ.

И он не делал предложения, все откладывал, к великой досаде директорши и всех наших дам; все взвешивал предстоящие обязанности и ответственность и между тем почти каждый день гулял с Варенькой, быть может, думал, что это так нужно в его положении, и приходил ко мне, чтобы поговорить о семейной жизни.

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Ҫакна ӗнтӗ «юлташсемпе кӑмӑллӑ пурӑнасса тытса пыни» тесе шутлатчӗ вӑл, пирӗн пата пырса ларма йывӑр пулнӑ курӑнать ӑна, ҫавӑнпа пирӗн пата ҫӳрессине хӑйӗн юлташла ӗҫӗ вырӑнне хунӑран кӑна пыра-пыра ларатчӗ.

Это называлось у него «поддерживать добрые отношения с товарищами», и, очевидно, ходить к нам и сидеть было для него тяжело, и ходил он к нам только потому, что считал это своею товарищескою обязанностью.

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Сар тутӑрли, яланхи пекех, чӗнмесӗр, мӑйне тӑсса, хӑй хырӑмне тинкерсе пӑхса ларатчӗ, анчах тепӗр чухне сасартӑк, кӗтмен ҫӗртенех, ӳркевлӗ те хулӑн, хӑйӑлти арҫын сассипе хурлӑхлӑн сӑвӑласа юрлама тытӑнатчӗ:

Желтая обычно молчала, согнув шею и разглядывая свой живот, но иногда вдруг, неожиданно, лениво и густо, мужицким сиповатым голосом вступала в песню рыдающими словами:

Этем ҫурални // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 156–165 стр.

Каҫсерен вӑл кунпа пӗрле — сарӑ тутӑрлипе — барак хыҫне тухса вак чул купи ҫине ларатчӗ те, питне алӑ ҫине хурса, пуҫне хулпуҫҫи ҫинелле тайса, ҫинҫе те хаяр сасӑпа юрлатчӗ:

Вечерами она, вместе с этой — в желтом платке, — уходила за барак и, сидя там на груде щебня, положив щеку на ладонь, склоня голову вбок, пела высоким и сердитым голосом:

Этем ҫурални // Александр Артемьев. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 156–165 стр.