Шырав

Антоныч

Калӑпӑр, Николай Антоныч ӑна Катьӑна качча илме пулӑшсан вӑл шӑпах тӑнӑ пулӗччӗ.
мог сказать, что он будет молчать, если Николай Антоныч поможет ему жениться на Кате?

Халь вӑл Николай Антонычпа йӗрӗннӗ пек калаҫать, вырӑнсӑр та калаҫать, Николай Антоныч ӑна салху та ӗшеннӗн ответлет.
Он говорит с ним пренебрежительно, почти нагло, и Николай Антоныч отвечает морщась, устало.

Ӗлӗкхи Ромашка хӑйне Николай Антоныч пӗтӗмпех пӑхӑнтарнӑшӑн савӑнса тӑратчӗ.
который как бы гордился тем, что Николай Антоныч распоряжался им беспрекословно.

Сӑмахӗ вӗсен часах хӑйсен кулленхи ӗҫӗсем ҫине куҫрӗ — темле диссертаци хӳтӗлесси ҫинчен, Николай Антоныч ҫав диссертацие начар терӗ, Ромашов — лайӑх терӗ.
Впрочем, они сейчас же заговорили о своих профессиональных делах: о защите какой-то диссертации, которую Николай Антоныч считал плохой, а Ромашка — хорошей.

Нина Капитоновнӑна темле кулӑшла сӑмах каларӗ — никам та, Николай Антоныч хӑй те, кулмарӗ.
Он что-то шутливо сказал Нине Капитоновне — никто не улыбнулся, и я отметил в уме: «Даже Николай Антоныч».

Мӗнле куҫла пӑхать вӑл Николай Антоныч ҫине, Катя ҫине?
Как он относится к Николаю Антонычу, к Кате?

Эпир пӗр-пӗрин ҫине ҫапла пӑхса илнине Николай Антоныч асӑрхарӗ пулмалла.
Должно быть, Николай Антоныч заметил, как мы обменялись взглядами.

Кӑмӑллах каласа патӑм пуль ҫак историе, пурте кулса ячӗҫ, пуринчен ытла Николай Антоныч хытӑ кулчӗ.
Кажется, я довольно удачно рассказал эту историю — все смеялись, и громче всех Николай Антоныч.

Николай Антоныч кулса ячӗ.
Николай Антоныч засмеялся.

— Пурте йӗркеллех-ха, Николай Антоныч, — терӗм эпӗ ҫӗкленнӗ кӑмӑлпа.
— Всё в порядке, Николай Антоныч, — возразил я весело.

— Кӗтетпӗр акӑ, кӗтетпӗр! — терӗ Николай Антоныч, мана Нина Капитоновна чей тултарса панӑ чух.
— Ну, ждём, ждём! — сказал Николай Антоныч, когда Нина Капитоновна, робко суетившаяся вокруг меня, налила мне чаю.

— Професси-мӗнӗ темӗн мар ӗнтӗ, Николай Антоныч, — терӗм эпӗ, ытти профессисем пекех.
— Обыкновенная профессия, Николай Антоныч, — отвечал я. — Такая же, как и всякая другая.

— Николай Антоныч кулмасӑр пӑхрӗ ман ҫине.
— Николай Антоныч серьёзно смотрел на меня.

— Сывлӑх сунатӑп, Николай Антоныч!
— Здравствуйте, Николай Антоныч!

Николай Антоныч столовӑйран тухса алӑк умне чарӑннӑ чухне те эпир ҫаплах чуптӑваттӑмӑр-ха.
И мы ещё целовались, когда из столовой вышел и остановился в дверях Николай Антоныч.

Николай Антоныч профессор-ҫке, Ромашка унӑн ассистенчӗ.
Ведь Николай Антоныч был профессором, а Ромашка — его ассистентом.

Тен-ха Николай Антоныч хушмасӑрах ӑна пӗрмай юратса тӑнипе хӑй учителӗн, тусӗн ятне хура сӑн кӗртес мар тенипе ҫав хутсене пӗтерме шутланӑ пуль?
Быть может, без ведома Николая Антоныча, из одной привязанности к нему он хотел уничтожить эти бумаги, которые могут бросить тень на доброе имя его учителя, его друга?

Николай Антоныч ӑна Вышимирский ун ҫинчен мӗн пӗлет, ҫавна пурне те тӗпчесе пӗлме хушса янӑ.
Николай Антоныч поручил ему выяснить всё, что знает о нём Вышимирский.