Шырав

Шырав ĕçĕ:

пачах сăмах пирĕн базăра пур.

пачах (тĕпĕ: пачах) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Анчах «хальхи этемсем» текен ҫынсен пачах урӑхла.
Теперь у тех людей, которые называются нынешними людьми, вовсе не так.

XIV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Тен, ҫакӑн ҫинчен каласа хӑвармалла пулӗ: Вера Павловна каҫӗсем Васильевски утрав ҫинче Кирсановпа ҫӗнӗрен паллашнӑ хыҫҫӑн халӗ пачах улшӑнчӗҫ, халӗ Кирсановсем нумай-нумай ҫемьепе, хӑйсем пекех килӗштерсе те телейлӗ пурӑнакан, пурнӑҫ ҫине хӑйсем пекех пӑхакан ҫемьесемпе ҫыхӑннӑ; музыка та юрӑ, опера та поэзи, тӗрлӗрен уҫӑлса ҫӳрессисем те ташӑсем — акӑ мӗнсем пулаҫҫӗ ҫак ҫемьесемшӗн кашниншӗнех ӗҫрен пушӑ каҫсенче, мӗншӗн тесен вӗсем кашни каҫах кам патне те пулин пухӑнаҫҫех, е тата, ҫынсен кӑмӑлне шута илсе, урӑхла вечерсем туса ирттереҫҫӗ.
Разве только вообще сказать, что та перемена, которая началась в характере вечера Веры Павловны от возобновления знакомства с Кирсановым на Васильевском острове, совершенно развилась теперь, что теперь Кирсановы составляют центр уже довольно большого числа семейств, все молодых семейств, живущих так же ладно и счастливо, как они, и точно таких же по своим понятиям, как они, и что музыка и пенье, опера и поэзия, всякие гулянья и танцы наполняют все свободные вечера каждого из этих семейств, потому что каждый вечер есть какое-нибудь сборище у того или другого семейства или какое-нибудь другое устройство вечера для разных желающих.

Витӗр курса вулаканпа кӑвак чӑлха ҫинчен, е, урӑхла каласан, ун ҫинчен калаҫни, мана халӗ Вера Павловна кунӗсем мӗнле иртсе пыни ҫинчен каласа парассинчен пачах аяккалла пӑрса ячӗҫ.
Полезная для проницательного читателя беседа о синем чулке, то есть о нем, оторвала меня от рассказа о том, как теперь проходит день Веры Павловны.

Сӑмахран, нейтральнӑйпа нейтральнӑй мар пӳлӗмсем пачах уйрӑлса тӑраҫҫӗ; анчах нейтральнӑй мар пӳлӗмсене яланах пӗр паллӑ вӑхӑтра ҫеҫ кӗме юрать; ку вӑл виҫӗ апатран иккӗшӗ нейтральнӑй мар пӳлӗмсенче пулса иртнипе ҫапла: ирхи чее Вера Павловна пӳлӗмӗнче, каҫхи чее — Александр пӳлӗмӗнче ӗҫесси йӑлана кӗнӗ; каҫхи чей нимле процедурӑсӑрах иртсе каять; тарҫӑ, ҫав Степанах, Александр пӳлӗмне сӑмаварпа чей ӗҫмелли курка-чашӑксем илсе кӗрет те урӑх ним те тумасть; анчах ирхи чее вара урӑхларах йӗркепе ӗҫеҫҫӗ: Степан Вера Павловна пӳлӗмӗ ҫывӑхӗнчи нейтральнӑй пӳлӗме сӑмаварпа курка-чашӑксем лартать те Александр Матвеича; сӑмавар лартнӑ, тет; е, урӑхла каласан, вӑл Алексаддр Матвеич хӑй кабинетӗнче пулсан ҫапла калать; ӑна унта курмасан вара? — ун пек чух Степан йыхрав ҫине ал ҫеҫ сулать, чей ӗҫме вӑхӑт ҫитни ҫинчен вӗсем хӑйсемех астума тивӗҫ.
Например, нейтральные и ненейтральные комнаты строго различаются; но разрешение на допуск в ненейтральные комнаты установлено раз навсегда для известного времени дня: это потому, что две из трех граней дня перенесены в ненейтральные комнаты; установился обычай пить утренний чай в ее комнате, вечерний чай в его комнате; вечерний чай устраивается без особенных процедур; слуга, все тот же Степан, вносит в комнату Александра самовар и прибор, и только; но с утренним чаем особая манера: Степан ставит самовар и прибор на стол в той нейтральной комнате, которая ближе к комнате Веры Павловны, в говорит Александру Матвеичу, что самовар подан, то есть говорит, если находит Александра Матвеича в его кабинете; но если не застает? — тогда Степану уж нет дела извещать, пусть сами помнят, что пора пить чай.

XII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ҫак япаласем пурте ҫӗнӗ лӑпкӑ вӑхӑтра кивӗ лӑпкӑ вӑхӑтри пекех юлчӗҫ; анчах хальхи ҫӗнӗ лӑпкӑ вӑхӑтра ҫаксем пурте кӑштах улшӑнчӗҫ е улшӑнмарӗҫ те пулӗ, анчах ҫапах та ӗлӗкхинчен пачах урӑхла пулса тухать, пурнӑҫӗ те йӑлтах урӑхла пек.
Все это осталось по-прежнему в новое спокойное время, как было в прежнее спокойное время; только в нынешнее новое спокойное время все это несколько изменилось, или, пожалуй, не изменилось, но все-таки выходит не совсем то, что в прежнее время, и жизнь выходит вовсе не та.

Эпӗ, пачах вӑтанмасӑр, илем енчен Вера Павловна ятне питӗ нумай ятӑм ӗнтӗ; сӑмахран, вӑл кашни кунах апатланнине те — апатӑн техӗмне пӗлсе, ҫителӗклӗ ҫинине — тата, кунсӑр пуҫне, кунне икӗ хутчен чей ӗҫнине те пытармарӑм.
Я, нисколько не совестясь, уж очень много компрометировал Веру Павловну со стороны поэтичности; например, не скрывал того, что она каждый день обедала, и вообще с аппетитом, а кроме того, по два раза в день пила чай.

XI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Кирлӗ пек туйӑнать-тӗк — вӑл ӗҫе эпӗ чакаратӑп е пачах пӑрахатӑп.
Когда мне вздумается, я могу или очень сократить, или вовсе отложить их.

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Пурнӑҫра вара эпир чылай чухне пачах урӑхла пулнине куратпӑр.
На деле мы видим слишком много примеров противного.

Хыҫала тӑрса юлас мар тесе, эпӗ хам шухӑш-кӑмӑла пачах пӑрахнӑ пулӑттӑм.
А то бы я совершенно отказался от своего мнения, чтобы не отходить на второй план.

Рахметов «тӗлӗнмелле тӗксӗм ҫын» мар, пачах урӑхла, мӗнле те пулин кӑмӑллӑ ӗҫ тунӑ май хӑйӗн тӗксӗм шухӑшӗсене, хӑйӗн хуйхине маннӑ чухне, вӑл шӳт те тӑвать, хаваслӑн та пакӑлтатать, анчах та мана кун пек сайра май килет ҫав, тет вӑл, сайра май килни питех те кӳренмелле ҫав, тет, тӗлӗнмелле тӗксӗм ҫын» пулнишӗн эпе хам та хавас мар ҫав, тет, анчах та условисем ҫавнашкал-ҫке-ха, ҫавӑнпа ырра ман пек хӗрӳллӗн юратакан ҫын, «тӗлӗнмелле тӗксӗм ҫын» пулмасӑр пултараймасть, тет, ҫакӑ мар пулсан, эпӗ, тен, кунӗпех шӳт тунӑ та ахӑлтатнӑ, юрланӑ та ташланӑ пулӑттӑм, тет.
Что Рахметов не безусловно «мрачное чудовище», что, напротив, когда он за каким-нибудь приятным делом забывает свои тоскливые думы, свою жгучую скорбь, то он и шутит, и весело болтает, да только, говорит, редко мне это удается, и горько, говорит, мне, что мне так редко это удается, я, говорит, и сам не рад, что я «мрачное чудовище», да уж обстоятельства-то такие, что человек с моею пламенною любовью к добру не может не быть «мрачным чудовищем», а как бы не это, говорит, так я бы, может быть, целый день шутил, да хохотал, да пел, да плясал.

XXXI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Куратӑн-и ӗнтӗ: пачах урӑхла, пӗртте эс малтан шухӑшланӑ пек мар.
Так видишь ли, совершенно наоборот против того, как представлялось было тебе прежде.

Вера ӑна тав туса ирттерсе янӑ-яманах курнӑ пулӗччӗ; ҫапла вара, тенӗ Лопухов, Вера Павловна патне Рахметова ярса эпӗ пӗртте сиен курмастӑп, Рахметов мана ятлать ӗнтӗ унта, анчах мана часах Вера Павловна хӑй те ятла пуҫлать ӗнтӗ; пачах урӑхла, мана Вера Павловна ытларах хисеплеме пуҫлӗ: эпӗ Рахметов унпа мӗн ҫинчен калаҫассине малтанах пӗлнине, ҫавӑн пек калаҫма та хамах хушнине тата мӗншӗн хушнине те вӑл часах тавҫӑрса илӗ, вӑл акӑ ҫапла шухӑшласа илӗ: «епле ырӑ кӑмӑллӑ ҫын вӑл, эпӗ уншӑн малтанхи кунсенче хуйхӑрнисене пусарас тесе вӑл малтанах тӑрӑшнӑ; ӑна ятланӑшӑн эпӗ Рахметов ҫине ҫиллентӗм пулин те, Рахметов чӑн каланине эпӗ ун чухнех ӑнлантӑм вӗт; хам эпӗ ӑна тепӗр эрнесенчен тавҫӑрса илнӗ пулӑттӑм, анчах вӑл ун чухне маншӑн пит кирлех пулман пулӗччӗ, эпӗ унсӑрах лӑпланса ҫитнӗ пулӑттӑм; ҫав шухӑшсене мана пирвайхи кунах каласа панӑ пирки ман ӑшӑм пусӑрӑнчӗ, атту вӑл эрнипе те пусӑрӑнас ҫукчӗ.
Она сейчас же увидела бы это, как только прошла бы первая горячка благодарности; следовательно, рассчитывал Лопухов, в окончательном результате я ничего не проигрываю оттого, что посылаю к ней Рахметова, который будет ругать меня, ведь она и сама скоро дошла бы до такого же мнения; напротив, я выигрываю в ее уважении: ведь она скоро сообразит, что я предвидел содержание разговора Рахметова с нею и устроил этот разговор, и зачем устроил; вот она и подумает: «Какой он благородный человек, знал, что в те первые дни волнения признательность моя к нему подавляла бы меня своею экзальтированностью, и позаботился, чтобы в уме моем как можно поскорее явились мысли, которыми облегчилось бы это бремя; ведь хотя я и сердилась на Рахметова, что он бранит его, а ведь я тогда же поняла, что, в сущности, Рахметов говорит правду; сама я додумалась бы до этого через неделю, но тогда это было бы для меня уж не важно, я и без того была бы спокойна; а через то, что эти мысли были высказаны мне в первый же день, я избавилась от душевной тягости, которая иначе длилась бы целую неделю.

Ӗҫе пачах та хирӗҫле ӑнланатӑн.
Как раз наоборот понимаешь дело.

Апла пулсан, Гороховӑй урам вара чи кирли пулать ӗнтӗ, мӗншӗн тесен унсӑрӑн вӑл урамри ҫуртсем те, апла пулсан, Сторешников ҫурчӗ те, апла пулсан, ҫав ҫуртӑн управляющийӗ те, ҫав ҫурт управляющин хӗрӗ те, кӗнеке хӑй те пачах пулман пулӗччӗ.
А Гороховая улица, этак, выйдет уж самое главное действующее лицо, потому что без нее не было б и домов, стоящих на ней, значит, и дома Сторешникова, значит, не было бы и управляющего этим домом, и дочери управляющего этим домом не было бы, а тогда ведь и всего рассказа вовсе бы не было.

Вӑл сире хӑвӑр мӗнле шухӑшлас тенӗ, ҫавӑн пек шухӑшлама чӑрмантарнӑ пулсан, — ҫак вӑл ытла та киревсӗр ӗҫ пулнӑ пулӗччӗ, ҫавна тума унӑн хӑй пачах урӑхла шухӑшланӑ пек курӑнмалла пулнӑ пулӗччӗ.
Мешать развитию в вас убеждений, которые соответствовали бы его собственным убеждениям, для этого притворяться думающим не то, что думает, это было бы уже прямо бесчестным делом.

XXX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ытла вӑйлах мар туйӑм час-часрах тӗл пулма пултарать, хирӗҫ тӑрас вӑй пачах та чакман пулсан, вӑл туйӑма ҫӗнтерме пулатех.
Гораздо больше шансов для появления таких чувств, которые можно одолеть, если сила сопротивления совершенно не ослаблена.

Витӗр курса вулакан, ун пекки нимӗн те пулмасть; Рахметов каҫпа Вера Павловнӑпа калаҫать ӗнтӗ, вӗсем калаҫнине эпӗ санран пӗр сӑмах та пытарса хӑвармастӑп, вара эсӗ часах, манӑн ҫав калаҫӑва сана пӗлтерес килмен пулсан, эпӗ ӑна ҫӑмӑллӑнах пӗлтермесӗр хӑварма та пултарнине курӑн, шарламасӑр хӑварнӑ пулсан та, эпӗ каласа кӑтартакан ӗҫсем мӗнле пулса пырасси пӗртте улшӑнман пулӗччӗ, эпӗ сана малтанах ҫакна калатӑп: Вера Павловнӑпа калаҫнӑ хыҫҫӑн Рахметов тухса каять те вара ҫак кӗнекерен пачах тухса ӳкет, ман романра вал тӗп герой та, ахаль герой та, нимӗнле герой та пулмасть.
Ничего этого не будет, проницательный читатель; Рахметов просидит вечер, поговорит с Верою Павловною; я не утаю от тебя ни слова из их разговора, и ты скоро увидишь, что если бы я не хотел передать тебе этого разговора, то очень легко было бы и не передавать его, и ход событий в моем рассказе нисколько не изменился бы от этого умолчания, и вперед тебе говорю, что когда Рахметов, поговорив с Верою Павловною, уйдет, то уже и совсем он уйдет из этого рассказа и что не будет он ни главным, ни неглавным, вовсе никаким действующим лицом в моем романе.

Вӗсенчен иккӗшне ҫеҫ, кашни тӗрлине, илсе кӑтартатӑп: пӗри — пачах та урӑхли, тепри — эпир ун ҫинчен шутланине хирӗҫли.
Приведу лишь две из них, по одной на каждый из двух родов: одну — дикого сорта, другую — сорта, противоречившего прежнему понятию кружка о нем.

XXIX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Чӑрмавсем тухсах пычӗҫ, анчах Кирсанов вӗсем ҫинчен пӗлтерме мар, пачах урӑхла, ун пек чӑрмав тӗл пулнӑшӑн шеллерӗ те (анчах шеллессе те хӑш чухне ҫеҫ шеллерӗ, час-часах шеллеме юраман пулӗччӗ); чӑрмавсем пурпӗрех тӗл пулчӗҫ, ҫавӑнпа вара ӑна Лопуховсем час-часах хӑйсем патӗнчен хӑваларӗҫ, вӑл килте пулма сӑмах пани ҫинчен ӑстутарчӗҫ, мӗншӗн тесен ун патне ун юлташӗсем пырасшӑн пулнӑ…, е унӑн паян пӗрин патне каймалла, канмасан, леш ҫилленет, анчах Кирсанов ун ҫинчен маннӑ; е вӑл унӑн ыран валли ӗҫ пӗр тӑватӑ сехет ӗҫлемелӗх юлнине те маннӑ: мӗн-ха вӑл, кӗҫӗр ҫӗрӗпех ҫывӑрасшӑн мар-им? — 10 сехет вӗт ӗнтӗ, ҫитет ӑна ашкӑнса ларма, ӗҫе кайма вӑхӑт.
Помехи являлись, и Кирсанов не только не выставлял их, а напротив, жалел (да и то лишь иногда, жалеть часто не годилось бы), что встретилась такая помеха; помехи являлись всё такие натуральные, неизбежные, что частенько сами Лопуховы гнали его от себя, напоминая, что он забыл обещание ныне быть дома, потому что у него хотели быть такой-то и такой-то из знакомых, от которых ему не удалось отвязаться… ли Кирсанов забыл, что если ныне он не будет у такого-то, этот такой-то оскорбится; или он забыл, что у него к завтрашнему утру остается работы часа на четыре, по крайней мере: что ж он, хочет не спать нынешнюю ночь? — ведь уж десять часов, нечего ему балагурить, пора ему отправляться за работу.

XVIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ку вӑл ерипен пулса пычӗ, ҫавӑнпа вара улшӑну епле аталанса пыни пачах та паллӑ пулмарӗ.
И все это устраивалось так постепенно, что вовсе и незаметно было, как развивалась перемена.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика