Шырав

Шырав ĕçĕ:

кил сăмах пирĕн базăра пур.

кил (тĕпĕ: кил) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Пурте пӗр минутлӑха шӑпланчӗҫ, кил хуҫи арӑмӗ кухньӑна кофе вӗренӗ-ши, тесе пӑхма тухрӗ.
Все замолкло на минуту, хозяйка вышла на кухню посмотреть, готов ли кофе.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Вӑл ҫывӑрса ан кайтӑр тесе, кил хуҫи арӑмӗ ӑна диван ҫинчех кофе ярса панӑ, унтах ковер ҫинче ачасем вылянӑ, вара Илья Ильичӑн ирӗксӗрех вӗсемпе хутшӑнмалла пулнӑ.
Чтоб он не спал, хозяйка наливала тут же, на диване, кофе, тут же играли на ковре дети, и Илья Ильич волей-неволей должен был принимать участие.

Ун вырӑнне сире валли чие сиропӗнчен кисель туса хатӗрлеме хушрӑм: эсир юратнине пӗлетӗп-ҫке, — хушса хучӗ кил хуҫи арӑмӗ, Алексеев еннелле пӑхса.
Зато вам кисель из вишневого сиропа велела сделать: знаю, что вы охотник, — добавила она, обращаясь к Алексееву.

Манӑн пулӑ яшки те хатӗр мар! — терӗ те кил хуҫи арӑмӗ, вӗсен умӗнчех алӑка шалтлаттарса хупрӗ.
У меня и уха не готова! — решила хозяйка и захлопнула перед ними дверь.

Унпа пӗрле кил хуҫи арӑмӗ пырать, унӑн вӑхӑт ҫук пулсан, е Маша, е Ваня, е ӗлӗкхи юлташӗ, пурне те пӑхӑнакан, пуринпе те килӗшекен, чӗмсӗр Алексеев тухса ҫӳрет.
С ним ходила она, а нельзя ей, так Маша, или Ваня, или старый знакомый, безответный, всему покорный и на все согласный Алексеев.

Ҫав хушӑра Захар хӑрах аттине тӑхӑнма ӗлкӗрчӗ, вара, теприне тӑхӑнмасӑрах, тухтӑрпа, кил хуҫи арӑмӗпе, Анисьйӑпа пӗрле улпут тавра ҫаврӑнкаларӗ.
Даже Захар успел в это время надеть один сапог и так, об одном сапоге, ухаживал вместе с доктором, хозяйкой и Анисьей около барина.

Вӑл Захарпа кӑна пурӑннӑ пулсан, ирчченех аллипе сулкаласа чӗннӗ пулӗччӗ те, юлашкинчен, вилнӗ пулӗччӗ, ун ҫинчен ирхине ҫеҫ пӗлӗччӗҫ, анчах кил хуҫи арӑмӗ ӑна питӗ тимлӗ асӑрхаса тӑнӑ: Илья Ильича лайӑх маррине пӗлме ӑна ӑс мар, чӗре тавҫӑрулӑхӗ кирлӗ пулнӑ.
Живи он с одним Захаром, он мог бы телеграфировать рукой до утра и, наконец, умереть, о чем узнали бы на другой день, но глаз хозяйки светил над ним, как око провидения: ей не нужно было ума, а только догадка сердца, что Илья Ильич что-то не в себе.

Вӑл лашасемпе Ваньӑна Нева леш енне, гимназие ӑсатаҫҫӗ тата кил хуҫи арӑмӗ тем те пӗр туянма ҫӳрет.
На них возили Ваню на ту сторону Невы, в гимназию, да хозяйка ездила за разными покупками.

Кил хуҫи арӑмӗн пысӑк шкап пур, унта пурҫӑн платьйӑсем, мантильйӑсем, салопсем; чепецсене Нева леш енче, Литейнӑй патӗнчепе пӗрех ятран ҫӗлетеҫҫӗ, пушмаксене Апраксин ретӗнче мар, Гостинӑй ретре туянаҫҫӗ, шлепкине вара — астӑвӑр-ха, Морская урамӗнчи магазинтан!
У хозяйки завелся большой шкаф с рядом шелковых платьев, мантилий и салопов; чепцы заказывались на той стороне, чуть ли не на Литейной, башмаки не с Апраксина, а из Гостиного двора, а шляпка — представьте, из Морской!

Анисья малтанхинчен те ҫивӗчленчӗ, мӗншӗн тесен ӗҫ нумайланчӗ: вӑл яланах чупкаласа ҫӳрет, кил хуҫи арӑмӗ хушнипе ӗҫлет.
Анисья стала еще живее прежнего, потому что работы стало больше: все она движется, суетится, бегает, работает, все по слову хозяйки.

— Ҫитӗ ӗҫлесе, ывӑнтӑр! — чарать вӑл кил хуҫи арӑмне.
— Полноте работать, устанете! — унимал он ее.

Кил хуҫи арӑмӗн пӳлӗмӗнче темиҫе эрне хушши сӗтелсем юнашар лараҫҫӗ: вӗсем ҫине Илья Ильич халатне тата ҫав утиялсем сарса хунӑ.
Целые недели комната хозяйки была загромождена несколькими раскинутыми и приставленными один к другому ломберными столами, на которых расстилались эти одеяла и халат Ильи Ильича.

Пӳртре пурте пур, йӑлтах алӑ айӗнче, хӑй вырӑнӗнче, пур ҫӗрте те йӗркелӗх, тасалӑх теме пулать, анчах пӗтӗм ҫуртра пӗр кӗтес пур — унта нихҫан та хӗвел ҫути ӳкмест, уҫӑ сывлӑш кӗмест, унта кил хуҫи арӑмӗн куҫӗ те пулмасть, ҫивчӗ, тимлӗ Анисья алли те ҫитмест.
Все было в доме и все под рукой, на своем месте, во всем порядок и чистота, можно бы сказать, если б не оставался один угол в целом доме, куда никогда не проникал ни луч света, ни струя свежего воздуха, ни глаз хозяйки, ни проворная, всесметающая рука Анисьи.

Кухня вара — аслӑ кил хуҫи арӑмӗпе унӑн тивӗҫлӗ пулӑшаканӗ Анисья тимлесе ӗҫленине кӑтартакан вырӑн.
Кухня была истинным палладиумом деятельности великой хозяйки и ее достойной помощницы, Анисьи.

Ольга кунсерен вак-тӗвекпе аппаланать, вӑл — ялти улпут майри, хӑй ачисен няньки, кил хуҫи арӑмӗ — ҫав анчах!
Она — среди переползанья изо дня в день, деревенская барыня, нянька своих детей, хозяйка — и только!

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Мӗн эсир, Михей Андреич, ҫав териех кӑшкӑратӑр? — терӗҫ кил хуҫи арӑмӗпе Анисья, алӑк хушӑкӗ витӗр пӑхса — Иртсе каякансем иккӗн чарӑнчӗҫ те кӑшкӑрашнине итлеҫҫӗ…
— Что вы, Михей Андреич, кричите так? — сказали хозяйка и Анисья, выглянув из-за дверей — Двое прохожих остановились, слушают, что за крик…

VII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Кил хуҫи арӑмӗ пирки, — пӳлчӗ ӑна Штольц: — Илья, эсӗ унпа мӗнле пурӑннине ыйтса пӗлес тенӗччӗ эпӗ…
— Кстати о хозяйке, — перебил его Штольц, — я хотел тебя спросить, Илья, в каких ты отношениях к ней…

Вӑл сиксе тӑчӗ те хӑвӑрт кил хуҫи арӑмӗ пурӑннӑ пӳлӗмӗн алӑкне уҫрӗ, лешӗ, ӑна курсанах, хӑранипе аллинчи кофе пӑтратмалли кашӑкне ӳкерчӗ.
Штольц встал и быстро отворил дверь к хозяйке, так что та, увидя его, с испугу выронила ложечку из рук, которою мешала кофе.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Кил хуҫи арӑмне-и?
Хозяйке?

— Манӑн чӑнах та тӳлемелле… кӑштах, кил хуҫи арӑмне апат-ҫимӗҫшӗн… — терӗ Обломов.
— Я точно должен… немного, хозяйке за припасы… — говорил Обломов.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика