Шырав

Шырав ĕçĕ:

тӑхӑннӑ (тĕпĕ: тӑхӑн) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Кивелнӗ сарӑ платье тӑхӑннӑ, мӑйне тӗссӗрленнӗ тутӑр ҫыхнӑ хӗрарӑм пӗчӗк турилккепе сӗт илсе кӗчӗ те кушак ҫури умне лартса пачӗ.
Горничная, в старом желтом платье с полинялым платочком на шее, вошла с блюдечком молока в руке и поставила его перед котенком.

IV // Александр Артемьев. Тургенев И.С. Пиравйхи юрату: повеҫсем, калавсем, прозӑллӑ сӑвӑсем. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1982. — 176 с. — 3–63 с.

Чӳрече умӗнче, хуҫӑк авӑрлӑ кресло ҫинче, аллӑсене ҫывхарнӑ хӗрарӑм ларать, — ҫӳҫне тирпейлемен, чипер мар, кивӗ симӗс платье тӑхӑннӑ, мӑйне улача гарус косынка ҫыхнӑ.
У окна, на кресле с отломанной ручкой, сидела женщина лет пятидесяти, простоволосая и некрасивая, в зеленом старом платье и с пестрой гарусной косынкой вокруг шеи.

«Сирӗн умӑрта вараланса пӗтнӗ ҫӗтӗк тумтир тӑхӑннӑ чухӑн художник тӑрать, вӑл ҫӑлтӑрсемпе хӗрессем, тӗрлӗрен советниксем хушшинче ҫухалса кайнӑ: художник вӗсем хушшинче тӗрткелешсе ҫӳрет, вӑл чаплӑ ҫынсен таврашӗнче курӑнмасть те, хӑй пике патне туртӑнать, вӗсем ӑна пике патне ҫывхарма памаҫҫӗ, вӗсем, ҫак хӗрессемпе ҫӑлтӑрсем, пике ҫине пӗр хавхаланусӑр, сиввӗн, хӑйсен ылтӑн табакеркисем ҫине пӑхнӑ пек пӑхаҫҫӗ…»
Куҫарса пулӑш

Н. В. Гоголь ҫырнӑ «Петербург повеҫӗсем» // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 147–158 с.

Ӑна темиҫе хут та ҫӗнетсе юсанӑ пулас, ун ҫинчен шалпар платье тӑхӑннӑ, хура сӑн-питлӗ азиат пӑхать, ун пит-куҫӗ пӗрре те ахаль ҫынӑнни пек мар, пухӑнса тӑнӑ ҫынсене пуринчен ытла унӑн чӗрӗ куҫӗсем тӗлӗнтереҫҫӗ.
Портрет повидимому уже несколько раз был ресторирован и поновлен и представлял смуглые черты какого-то азиатца в широком платье, с необыкновенным, странным выраженьем в лице, но более всего обступившие были поражены необыкновенной живостью глаз.

Иккӗмӗш пай // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 96–146 с.

Вӗсем пурте нимӗҫсем тӑхӑнакан кӑвак сюртуксем тӑхӑннӑ.
Все они были в синих немецких сюртуках.

Ун пек хӗрарӑмсем ҫине вӑл ку таранччен пырса перӗнме ҫук япаласем ҫине пӑхнӑ пек пӑхнӑ, вӗсене турӑ ливрей тӑхӑннӑ лакейсемпе тата вӗҫкӗн кучерпа илемлӗ кӳмесенче ларса ҫӳреме тата начар плащ тӑхӑннӑ ҫуран утакан ҫын ҫине мӑнкӑмӑллӑн пӑхкаласа илме анчах ҫуратнӑ тесе шутланӑ.
До сих пор он глядел на подобные существа как на что-то недоступное, которые рождены только для того, чтобы пронестись в великолепной коляске с ливрейными лакеями и щегольским кучером и бросить равнодушный взгляд на бредущего пешком в небогатом плащишке человека.

Пӗрремӗш пай // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 96–146 с.

— Итлӗр-ха, — терӗ хӗрарӑм, сӑн-питне самаях ҫемҫетс, — ун ҫийӗнче халь платье; эпӗ, тӳррипе каласан, яланах тӑхӑнса ҫӳрекен платье мар, урӑх платье тӑхӑннӑ пек туса ӳкерттересшӗн, тата вӑл ешӗл тӗмсен сулхӑнӗнче лартӑр, умра уй-хир курӑнтӑр, инҫетрех кӗтӳ ҫӳретӗр е пӗчӗк вӑрман пултӑр… вӑл балсене е йӑлана кӗрсе ҫитнӗ вечерсене ҫӳренин палли ан пултӑр.
«Знаете ли», сказала дама с несколько даже трогательным выражением лица: «я бы хотела: на ней теперь платье; я бы, признаюсь, не хотела, чтобы она была в платье, к которому мы так привыкли: я бы хотела, чтоб она была одета просто и сидела бы в тени зелени, в виду каких-нибудь полей, чтобы стада вдали, или роща… чтобы незаметно было, что она едет куда-нибудь на бал или модный вечер.

Тепӗр тир ҫинче питне ҫӑвакан хӗрарӑм — quelle jolle tigure! вырӑс кӗпине тӑхӑннӑ мужик! пӑх-ха: мужик!
А вот на другом холсте женщина, моющая лицо — quelle jolie figure! Ах, мужичок! Lise, Lise, мужичок в русской рубашке! смотри: мужичок!

Тепӗр кун ун пӳлӗмӗн алӑкӗ патӗнче шӑнкӑрав чӑнкӑртатрӗ; вӑл уҫма чупса ҫитрӗ, алӑкран ливрейлӑ шинель тӑхӑннӑ лакей пӗр хӗрарӑма тата унӑн вунсакӑр ҫулхи хӗрне ертсе кӗчӗ.
На другой день раздался колокольчик у дверей его; он побежал отворять, вошла дама, предводимая лакеем в ливрейной шинели на меху, и вместе с дамой вошла молоденькая 18-летняя девочка, дочь ее.

Картинисем ыррисем, стена ҫине ҫакма юрӑхлисем пулсанччӗ, мӗнле те пулин ҫӑлтӑрлӑ генерал е Кутузов князь портречӗ; вӑл вӗт ахаль кӗпе тӑхӑннӑ мужике, хӑйӗн сӑрӑсем ватакан тарҫине ӳкернӗ.
Добро бы были картины с благородным содержанием, чтобы можно было на стену повесить, хоть какой-нибудь генерал со звездой или князя Кутузова портрет, а то вон мужика нарисовал, мужика в рубахе, слуги-то, что трет краски.

Юлашкинчен ун хыҫӗнче хӑйне картинӑсем тума пулӑшакан, сӑрӑсем ватакан, урай шӑлса ӑна ҫавӑнтах аттипе варалакан ҫыннӑн — кӑвак кӗпе тӑхӑннӑ каччӑн ури сассисем илтӗнсе кайрӗҫ.
Пока не раздались наконец позади его шаги парня в синей рубахе, его приспешника, натурщика, краскотерщика и выметателя полов, пачкавшего их тут же своими сапогами.

Чартков ҫак таса мар картинӑсем умӗнче нумай вӑхӑт хушши вӗсем ҫинчен ним шухӑшламасӑр тӑчӗ, ҫав хушӑра фризӑвӑй шинель тӑхӑннӑ лавкка хуҫи, вырсарникунранпа та сухалне хырманскер, ӑна мӗнле картина килӗшни ҫинчен ыйтса пӗлмесӗрех паҫӑртанпах вӗсен хакӗсене каласа тӑрать.
Долго стоял он пред этими грязными картинами, уже наконец не думая вовсе о них, а между тем хозяин лавки, серенький человечек, во фризовой шинели, с бородой небритой с самого воскресенья, толковал ему уже давно, торговался и условливался в цене, еще не узнав, что ему понравилось и что нужно.

Вӗсем картинӑсене кашни хӑй евӗрлӗ мухтаҫҫӗ: мужиксем яланхи пекех пӳрнисемпе тӗрткелеҫҫӗ, ҫамрӑксем тӗплӗн тишкереҫҫӗ; ача-лакейсемпе мастеровой ачисем пӗр-пӗрне ӳкернӗ карикатурӑсемпе танлаштарса кулаҫҫӗ; фризӑвӑй шинель тӑхӑннӑ ватӑ лакейсем ахальтен анчах, ӑҫта та пулин вӑхӑт ирттерес тесе пухӑнаҫҫӗ; сутӑҫӑ хӗрарӑмсем вара, ҫамрӑк вырӑс майрисем, кӑмӑл туртнипе, ҫынсем мӗн калаҫнине итлеме, ҫынсем пӑхнине курма килеҫҫӗ.
Всякой восхищается по-своему: мужики обыкновенно тыкают пальцами; кавалеры рассматривают серьёзно; лакеи-мальчики и мальчишки-мастеровые смеются и дразнят друг друга нарисованными карикатурами; старые лакеи во фризовых шинелях смотрят потому только, чтобы где-нибудь позевать; а торговки, молодые русские бабы, спешат по инстинкту, чтобы послушать, о чем калякает народ, и посмотреть, на что он смотрит.

Унта, икӗ пекӗ сутасшӑн пасарта ҫӳрекен шинель тӑхӑннӑ салтак е пушмаксем тултарнӑ коробка тытнӑ сутӑҫӑ хӗрарӑм тем тесен те тӑраҫҫех ӗнтӗ.
Перед ним уже, верно, стоит в шинели солдат, этот кавалер толкучего рынка, продающий два перочинные ножика; торговка-охтенка с коробкою, наполненною башмаками.

Вӗсемсӗр пуҫне кунта гравюрӑпа ӳкернӗ темиҫе картина пур: така тирӗнчен ҫӗленӗ ҫӗлӗк тӑхӑннӑ Хозрев-Мирза портречӗ тата виҫкӗтеслӗ шлепке тӑхӑннӑ чалӑш сӑмсаллӑ темле генералсен портречӗсем.
К этому нужно присовокупить несколько гравированных изображений: портрет Хозрева-Мирзы в бараньей шапке, портреты каких-то генералов в треугольных шляпах, с кривыми носами.

Шурӑ йывӑҫсемлӗ хӗл кунӗ, пушар ҫулӑмӗ пӗлӗте ӳкнӗ евӗр пачах хӗрлӗ тӗслӗ каҫ, хуҫлатса хунӑ аллине чӗлӗм тытнӑ фламандски мужик, ӑна ҫын евӗрлех мар, манжет тӑхӑннӑ инди автанӗ евӗрлӗрех тунӑ — ак ҫакӑн пек сюжетсемпе ӳкернӗ вӑл картинӑсене.
Зима с белыми деревьями, совершенно красный вечер, похожий на зарево пожара, фламандский мужик с трубкою и выломанною рукою, похожий более на индейского петуха в манжетах, нежели на человека — вот их обыкновенные сюжеты.

Эпӗ мантие икӗ хут ҫеҫ тӑхӑннӑ вицмундиртен тума шутларӑм.
Я решился сделать мантию из нового вицмундира, который надевал всего только два раза.

Ухмаха ернӗ ҫын ҫырса пынисем // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 75–95 с.

Акӑш пекех шап-шурӑ платье тӑхӑннӑ: фу, епле хитре!
Платье на ней было белое, как лебедь: фу, какое пышное!

Турӑшӑн та нимӗнле офицера та мах памастпӑр: шлепке тӑхӑннӑ пӗр хӗрарӑм иртсе пытӑр ҫеҫ, ӑна хул хушшинчен тытса ҫаклатса яратпӑрах.
Ей-богу, не уступит никакому офицеру: пройди какая-нибудь в шляпке, непременно зацепит.

Пӗр чаплӑ полковник сӑмса курма тесе килӗнчен юриех иртерех тухнӑ та пухӑннӑ халӑха аран-аран сиркелесе кӗнӗ; анчах тарӑхса кайнӑ: магазин чӳречинчен нимле сӑмса та курӑнман, унта тӑла фуфайка ҫакӑнса тӑнӑ тата чӑлхине хӑпартакан хӗре, ун ҫине пӗр йывӑҫ хыҫӗнчен вӑрттӑн пӑхса тӑракан ҫинҫе сухаллӑ, жилет тӑхӑннӑ вӗҫкӗне ӳкернӗ картинка курӑннӑ — ку картинка ӗнтӗ пӗр вырӑнта вунӑ ҫул ытла ҫакӑнса тӑрать.
Один заслуженный полковник нарочно для этого вышел раньше из дому и с большим трудом пробрался сквозь толпу; но, к большому негодованию своему, увидел в окне магазина вместо носа обыкновенную шерстяную фуфайку и литографированную картинку с изображением девушки, поправлявшей чулок, и глядевшего на нее из-за дерева франта с откидным жилетом и небольшою бородкою, — картинку, уже более десяти лет висящую всё на одном месте.

II // Михаил Рубцов. Николай Гоголь. Повеҫсем; вырӑсларан Михаил Рубцов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 51–74 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика