Шырав

Шырав ĕçĕ:

янӑ сăмах пирĕн базăра пур.

янӑ (тĕпĕ: янӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Унтах акӑ мӗнле те пулин Марья Петровнӑран арӑма ҫыру килсе пӑраҫҫӗ, кӗнекесем, нотасем е ананас кучченеҫ парса янӑ, е хӑвӑн парникӗнте тӗлӗнмелле арбуз пиҫсе ҫитнӗ — ӑна ыранхи кӑнтӑр апачӗ тӗлне кӳршӳ патне парса яратӑн, ху та унтах каятӑн…
А тут то записка к жене от какой-нибудь Марьи Петровны, с книгой, с нотами, то прислали ананас в подарок или у самого в парнике созрел чудовищный арбуз — пошлешь доброму приятелю к завтрашнему обеду и сам туда отправишься…

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Лере канал алтаҫҫӗ, кунта пӗр отряд ҫар Хӗвелтухӑҫне янӑ; турӑҫӑм, хыпса илчӗ!
Там роют канал, тут отряд войска послали на Восток; батюшки, загорелось!

Паян Махмед-Али Константинопольтен карап янӑ — ку вара пуҫне ҫӗмӗрет: мӗншӗн?
Сегодня Мехмет-Али послал корабль в Константинополь, и он ломает себе голову: зачем?

«Ҫавӑ клубра выляса янӑ; лешӗ виҫҫӗр пин илет!»
«Этот проигрался вчера в клубе; тот берет триста тысяч!»

— Мужиксене салатса янӑ та ӳпкелешет тата!
— Распустил мужиков, да и жалуется!

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Акӑлчансем-и: вӗсене ӗнтӗ турӑ ҫавӑн пек туса янӑ; хӑйсем патӗнче пурӑнма та вырӑнӗ ҫук вӗсен.
Англичане: так уж те так Господом Богом устроены; да и негде им жить-то у себя.

Вӑл мӗн пирки те пулин чӗрине ытлашши ыраттарса шухӑшланине ҫынсем курман; ывӑннӑ чӗри ӑна намӑслантарса кӳрентермен пулас; чунӗ ыратман; йывӑр килсен те аптраса ӳкмен вӑл, ҫӑмӑллӑн ирттерсе янӑ.
Не видали, чтоб он задумывался над чем-нибудь болезненно и мучительно; по-видимому, его не пожирали угрызения утомленного сердца; не болел он душой, не терялся никогда в сложных, трудных или новых обстоятельствах, а подходил к ним, как к бывшим знакомым, как будто он жил вторично, проходил знакомые места.

II сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Андрей лашине уттарса ун патне пынӑ, йӗнер ҫинчен сиксе аннӑ, карчӑка ыталаса илнӗ, унтан тапранса каясшӑн пулнӑ — карчӑк ун ҫине хӗрес хурса чуптунӑ хушӑра вӑл сасартӑк йӗрсе янӑ.
Андрей подъехал к ней, соскочил с лошади, обнял старуху, потом хотел было ехать — и вдруг заплакал, пока она крестила и целовала его.

I сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Тӑхта, Андрей! — кӑшкӑрса янӑ старик.
Стой, Андрей! — закричал старик.

Йӗнер ҫумне икӗ хутаҫ ҫакса янӑ: пӗринче клеенка плащ тата хулӑн, пӑтапа ҫапнӑ атӑсем курӑннӑ, Верхлевӑра тӗртнӗ пиртен ҫӗлетнӗ темиҫе кӗпе — ашшӗ ҫине тӑнипе туяннӑ япаласене хунӑ; тепринче ҫӳхе пуставран ҫӗлетнӗ лайӑх фрак, ҫӑмламас пальто, пӗр дюжина ҫӳхе кӗпе тата амӑшӗ вӗрентнине асӑнмалӑх, ятарласах Мускавра ҫӗлетнӗ ботинка пулнӑ.
У седла были привязаны две сумки: в одной лежал клеенчатый плащ и видны были толстые, подбитые гвоздями сапоги да несколько рубашек из верхлёвского полотна — вещи, купленные и взятые по настоянию отца; в другой лежал изящный фрак тонкого сукна, мохнатое пальто, дюжина тонких рубашек и ботинки, заказанные в Москве, в память наставлений матери.

Ашшӗ пӗтӗм вӑйӗпе ахӑлтатса кулса янӑ та ывӑлне хулпуҫҫинчен ҫав тери хыттӑн лӑпкама пуҫланӑ, ҫакна лаша та чӑтса тӑрайман пулӗччӗ.
Отец захохотал изо всей мочи и начал трепать сына по плечу так, что и лошадь бы не выдержала.

Ку та ывӑлне кӑларса янӑ — Германире ҫавнашкал йӑла.
И он отослал сына — таков обычай в Германии.

Вӑл вара ҫакна питӗ ҫӑмӑллӑн тунӑ: хӑй аслашшӗсенчен пуҫласа пулас мӑнукне ҫитичченех, линейкӑпа йӗрленӗ пек, пӗр йӗр туса тухнӑ; лӑпланнӑ; анчах Герц вариацийӗсем, ӗмӗтсем, амӑшӗн калавӗсем, князь замокӗнчи галерейӑсемпе будуарсем нимӗҫӗн тӑвӑр йӗрне анлӑлатса янӑ, ун пек йӗре аслашшӗ те, ашшӗ те, хӑй те тӗлӗкре те курман.
А он сделал это очень просто: взял колею от своего деда и продолжил ее, как по линейке, до будущего своего внука, и был покоен, не подозревая, что варьяции Герца, мечты и рассказы матери, галерея и будуар в княжеском замке обратят узенькую немецкую колею в такую широкую дорогу, какая не снилась ни деду его, ни отцу, ни ему самому.

Ашшӗ ӑна ҫӗр талер укҫа, ҫӗнӗ кутамкка панӑ та тӗнче тӑрӑх кӑларса янӑ.
Тот дал ему сто талеров, новую котомку и отпустил на все четыре стороны.

Ҫав вӑхӑтра пысӑк ҫуртри алӑкран аксельбантлӑ ливрейнӑй фракне йӳле янӑ, штиблет тӑхӑннӑ пысӑк лакей чупса тухрӗ.
В это время из подъезда выбежал огромный лакей, в ливрейном фраке нараспашку, с аксельбантами и в штиблетах.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Чӑнах, чышса янӑ пулӗччӗ…
Чисто толкнул бы…

Пӗркун — темле пулчӗ-ҫке — эпӗ ун урине вӗри шывпа пӗҫертсе янӑ та тӗлӗнмелле кӑшкӑрса ячӗ!
Намедни обварил я ему — кто его знает как — ногу кипятком, так ведь как заорал!

Лекнӗ те-ҫке вара пахчара тытнӑ икӗ ӗнепе пӗр качакана: вӗсен аяк пӗрчисене чиперех шутласа янӑ!
Досталось же и двум коровам и козе, пойманным на деле: славно вздули бока!

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Сад пахчи карти тепӗр хут тӳнсе кайсан, ӗнесемпе качакасем те нумаях ырӑ курса юлайман: вӗсем хурлӑхан тӗмӗсене ҫеҫ ҫисе янӑ, вуннӑмӗш ҫӑкана кӑшласа хуппине сӳме тытӑннӑ, выльӑхсем улмуҫҫисем патне ҫитиччен картана кирлӗ пек тытса лартма тата ун тавра канав чавса тухма хушнӑ.
Коровы и козы тоже немного взяли после нового падения плетня в саду: они съели только смородинные кусты да принялись обдирать десятую липу, а до яблонь и не дошли, как последовало распоряжение врыть плетень как надо и даже окопать канавкой.

Илья Иванович ҫакна майлассишӗн питӗ тӑрӑшнӑ, пӗррехинче вара, сад пахчинче уҫӑлса ҫӳренӗ чухне, эхлеткелесе тата ахлаткаласа, хӑй аллисемпех картана тытса ҫӗкленӗ те, пахчаҫа ҫийӗнчех икӗ шалча ҫапса лартма хушнӑ; Обломов ҫакнашкал тӑрӑшнипе ҫатан карта ҫӑвӗпех ҫапла ларса ирттернӗ, хӗлле ҫеҫ ӑна тепӗр хут юр тӳнтерсе янӑ.
Илья Иванович простер свою заботливость даже до того, что однажды, гуляя по саду, собственноручно приподнял, кряхтя и охая, плетень и велел садовнику поставить поскорей две жерди: плетень благодаря этой распорядительности Обломова простоял так все лето, и только зимой снегом повалило его опять.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика