Шырав

Шырав ĕçĕ:

пулса (тĕпĕ: пул) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Мучи кӑмӑлсӑр пулса вӑрӑммӑн шӑхӑрса ячӗ те крыльца умӗнчен пуринчен малтан пӑрӑнса утрӗ.
Дед протяжно и огорченно свистнул, первый повернул от крыльца.

2-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

— Эпӗ, атте, пулеметчик пулса, урӑхларах лашасемпе те чылай тертленнӗ!
— Я, папаша, пулеметчиком был, не на таких лошадках мотался!

— Акӑ епле, — секретарь, хӑйне хӳтӗленӗ пек пулса, кулса илчӗ, — кулаксем тӗрлисем пур: пӗр кулакӗ тырӑ памалли плана тултарнӑ, тепри пур — тем тусан та памасть.
— А вот как, — секретарь покровительственно улыбнулся, — есть кулак, выполнивший задание по хлебозаготовкам, а есть — упорно не выполняющий.

Ялхуҫалӑхӗнчи Хӗрлӗ Путиловски пекех пулса тӑрӗ, — ҫак танлаштару хӑйне килӗшнине пула, йӑл кулса ячӗ.
Сельскохозяйственный Краснопутиловский, — и улыбнулся самому понравившемуся сравнению.

— Эсӗ, юлташ, паянах, райком уполномоченнӑйӗ пулса, талкӑшӗпех коллективизаци тӑвас ӗҫе пурнӑҫа кӗртме тухса каятӑн.
— Ты, товарищ, поедешь сегодня же в качестве уполномоченного райкома проводить сплошную коллективизацию.

Ҫӑра ылттӑн ялкӑшу юхать Соломон куҫӗсенчен, хӗре шанках тыткӑнласа лартаҫҫӗ вӗсем, пуҫне те ҫавӑраҫҫӗ, ӑшӑ чӗтӗрев пулса, ун ӳчӗ тӑрӑх та чупкалаҫҫӗ.
Густое золотое сияние льется из глаз Соломона, и очаровывает ее, и кружит ей голову, и сладкой, теплой дрожью струится по коже ее тела.

IV сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 85–143 с.

Ҫапла каланӑ Соломона турӑ, ун сӑмахӗ тӑрӑх вара патша тӗнче мӗнле пулса кайнипе ӑнсӑртла вӑйсен хӑватне пӗлнӗ, вӑхӑтӑн пуҫламӑшне, вӗҫне тата варрине ӑнланнӑ, пулӑмсем ӗмӗр-ӗмӗр хумлӑн-хумлӑн та ҫаврӑм-ҫаврӑммӑн киле-киле тухнин вӑрттӑнлӑхне тавҫӑрнӑ; Библос, Акра, Саргон, Борсиппӑпа Ниневи астрономӗсем патӗнче вӑл ҫӑлтӑрсен вырнаҫӑвӗ мӗнлерех улшӑнса пынине сӑнама тата ҫулталӑк ҫаврӑнашӗсем хыҫҫӑн йӗрлеме вӗреннӗ.
Так сказал Соломону Бог, и по слову его познал царь составление мира и действие стихий, постиг начало, конец и середину времен, проник в тайну вечного волнообразного и кругового возвращения событий; у астрономов Библоса, Акры, Саргона, Борсиппы и Ниневии научился он следить за изменением расположения звезд и за годовыми кругами.

III сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 85–143 с.

— Мӗнле суйнисене илтетӗн, куратӑн, — тепӗр аяк ҫине ҫавӑрӑнса выртнӑ майӑн каласа ячӗ, — ҫав суяна чӑтса пурӑннӑшӑн кайран санах ухмах тесе хураҫҫӗ, кӳрентерсе хунисене, хур туса хунисене тӳссе ирттеретӗн, ху тӳре, ирӗклӗ ҫынсем енчине уҫҫӑн каласа памашкӑн хӑяймастӑн, ху та суятӑн, йӑл-йӑл кулкалан, — йӑлтах ҫак ҫӑкӑр татӑкӗшӗн, ӑшӑ кӗтесшӗн, пӗр-пӗр ним хак тӑман чиншӑн пулса пырать ӗнтӗ, — ҫук, текех капла пурӑнма май пулмасть!
— Видеть и слышать, как лгут, — проговорил Иван Иваныч, поворачиваясь на другой бок, — и тебя же называют дураком за то, что ты терпишь эту ложь; сносить обиды, унижения, не сметь открыто заявить, что ты на стороне честных, свободных людей, и самому лгать, улыбаться, и все это из-за куска хлеба, из-за теплого угла, из-за какого-нибудь чинишка, которому грош цена, — нет, больше жить так невозможно!