Шырав

Шырав ĕçĕ:

пулса (тĕпĕ: пул) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫав кунсем Рахметов пурнӑҫӗнче эротикӑлла эпизод пулса юлнӑ.
Они составляли эротический эпизод в жизни Рахметова.

XXIX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Вара эпир ун стипендиатсем пуррине, ҫавӑн пекех эпӗ халь каласа панинчен ытларах пӗлтӗмӗр, ун ҫинчен пайтах тӗлӗнмелле историсем пӗлтӗмӗр, вара эпир Рахметова лайӑхрах ӑнланма мар, пушшех те ӑнланми пултӑмӑр, вӑл пирӗншӗн питех те тӗлӗнмелле ҫын пулса тӑчӗ; эпир ун ҫинчен пӗр майлӑ шутланӑччӗ, вӑл пур, веҫех тепӗр майлӑ пулса тухать, эпир ӑна питех те типӗ ҫын, туйӑмсӑр-мӗнсӗр ҫын, ун чӗри харпӑр хӑйӗн пурнӑҫӗпе нимӗн чухлӗ те тапмасть тенӗччӗ.
Тогда-то узнал наш кружок и то, что у него были стипендиаты, узнал большую часть из того о его личных отношениях, что я рассказал, узнал множество историй, далеко, впрочем, не разъяснявших всего, даже ничего не разъяснявших, а только делавших Рахметова лицом еще более загадочным для всего кружка, историй, изумлявших своею странностью или совершенно противоречивших тому понятию, какое кружок имел о нем как о человеке совершенно черством для личных чувств, не имевшем, если можно так выразиться, личного сердца, которое билось бы ощущениями личной жизни.

Университета пӑрахса хӑйӗн поместьине, унтан вара Россия тӑрӑх ҫӳреме кайиччен кӑшт маларах вӑл хӑйӗн материальнӑй пурнӑҫӗнче те, хӑйне хӑй епле тытас тӗлӗшпе те, ӑс-тӑн енӗпе те хӑйне евӗр интереслӗ принципсем тытса пыма пуҫланӑ, вӑл ҫул ҫӳресе таврӑннӑ тӗле ҫав принципсем аталанса, система пулса ҫитнӗ те, вӑл пӗр пӑркаланмасӑр ҫав системӑна пӑхӑнса пурӑннӑ.
За несколько времени перед тем, как вышел он из университета и отправился в свое поместье, потом в странствование по России, он уже принял оригинальные принципы и в материальной, и в нравственной, и в умственной жизни, а когда он возвратился, они уже развились в законченную систему, которой он придерживался неуклонно.

Ун пуҫне ҫӗнӗ шухӑшсем пырса кӗре пуҫланӑ, Вера Павловнӑшӑн Лопухов кирлӗ пулнӑ пек, уншӑн Кирсанов кирлӗ ҫын пулса тӑнӑ; урӑхла ҫын пулма май параканни уншӑн иртнӗ пурнӑҫӗнчех юлнӑ; анчах ун пек урӑхла ҫын пулма чи кирли вӑл, паллах, — ҫын хӑй, ун шухӑш-кӑмӑлӗ.
Мысли стали бродить в нем, и Кирсанов был для него тем, чем Лопухов для Веры Павловны; задатки в прошлой жизни были; но чтобы стать таким особенным человеком, конечно, главное — натура.

Пӗр ӗҫ пулса иртнӗ, паллах ӗнтӗ, ку ӗҫ уйрӑмах ҫав хӗрарӑмшӑн йывӑр пулнӑ.
Произошла история, конечно, для этой женщины особенно тяжелая.

Вӑл манӑн бурлак пулас килет тенӗ пулсан, судно хуҫипе бурлаксем шалт тӗлӗнсе кайнӑ пулӗччӗҫ, пӗртте ӗненмен пулӗччӗҫ, ӑна ӗҫе илмен пулӗччӗҫ; ҫавӑнпа вал эртелпе туслашса кайнӑ та ахаль пассажир пек пулса ларнӑ, бурлаксене судно туртма пулӑшнӑ, тепӗр эрнерен чӑн-чӑн рабочи пекех кӳлӗнсе ӗҫлеме пуҫланӑ; часах вӑл мӗнле туртнине ҫынсем асӑрханӑ, унпа туртӑнса вӑйсене виҫсе пӑхма тытӑннӑ, — вӑл хӑйӗн юлташӗсенчен чи патваррисене те, виҫҫӗшне е тӑваттӑшне, туртса ҫӗнтернӗ; ун чухне вӑл 20 ҫулта пулнӑ, вара ӑна юлташӗсем, унчченхи героя асӑнса, Никитушка Ломов тесе чӗнме пуҫланӑ.
Сказать, что он хочет быть бурлаком, показалось бы хозяину судна и бурлакам верхом нелепости, и его не приняли бы; но он сел просто пассажиром, подружившись с артелью, стал помогать тянуть лямку и через неделю запрягся в нее, как следует настоящему рабочему; скоро заметили, как он тянет, начали пробовать силу, — он перетягивал троих, даже четверых самых здоровых из своих товарищей; тогда ему было двадцать лет, и товарищи его по лямке окрестили его Никитушкою Ломовым, по памяти героя, уже сошедшего тогда со сцены.

Ҫакӑн пек пурӑннӑ хыҫҫӑн тепӗр ҫултан вӑл ҫулҫӳреме тухса кайнӑ, кунта вара уншӑн хӑйӗн вӑй-халне ӳстерме тата лайӑхрах майсем тупӑннӑ: ака-суха тунӑ, платник пулнӑ, кимӗпе шыв урлӑ каҫарнӑ тата вӑй-халшӑн усӑллӑ тӗрлӗ ытти ӗҫсене те тунӑ; пӗрре вӑл бурлак пулса Атӑла та тӑршшӗпех, Дубовкӑран пуҫласа Рыбинска ҫитиччен, ҫуран утса тухнӑ.
Через год после начала этих занятий он отправился в свое странствование и тут имел еще больше удобства заниматься развитием физической силы: был пахарем, плотником, перевозчиком и работником всяких здоровых промыслов; раз даже прошел бурлаком всю Волгу, от Дубовки до Рыбинска.

Вӗсем Тверьте боярсем пулнӑ, Мускавра окольничисем анчах пулса юлнӑ, иртнӗ ӗмӗрте Петербургра генерал-аншефсем пулкаланӑ, — паллах, пурте пулайман: вӗсен йӑхӗ-тӑванӗ питӗ йышланса кайнӑ пирки генерал-аншеф чинӗ пурне те лекеймен ӗнтӗ.
Они в Твери были боярами, в Москве стали только окольничими, в Петербурге в прошлом веке бывали генерал-аншефами, — конечно, далеко не все: фамилия разветвилась очень многочисленная, так что генерал-аншефских чинов недостало бы на всех.

Вӑл унта июлӗн 9-мӗшӗнче кайрӗ, июлӗн 11-мӗшӗнче ирхине вара Мускав чугун ҫул станцийӗн гостиницинче килнӗ ҫын тӑман пирки ӑнланмалла мар ӗҫ пулса иртрӗ, кайран вара тепӗр икӗ сехетрен, Чулутраври дачӑра тепӗр ӗҫ пулса иртрӗ.
9 июля он уехал, а 11 июля поутру произошло недоумение в гостинице у станции Московской железной дороги по случаю невставанья приезжего, а часа через два потом сцена на Каменноостровской даче.

XXVIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Вера Павловна тӗттӗм пулса ҫитичченех питӗрӗнсе ларчӗ.
До позднего вечера Вера Павловна просидела запершись.

XXV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Паллӑ ӗнтӗ, вӑл питех те йӗркеллӗ ҫын; епле ирсӗр ҫын пулса тӑма пултарнӑ-ха вӑл?
Ясно, что он человек вполне порядочный; каким же образом произошло тогда, что он выставился человеком пошлым?

XXIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Анчах вӑл хӑйӗн ролӗнче ытла та ӑста артист пулнӑ, унӑн Вера Павловнӑпа ташлас килмен, вӑл ҫавӑнтах ҫавна асӑрхама пултарнине ӑнланса илчӗ, ҫавӑнпа вара кӑшт иккӗленсе тӑнинчен, Вера асӗнче, — ку иккӗленӳ; Вера Павловнӑна та, никама та пырса тивмен, — пӗчӗк, чи ҫӑмӑл ыйту кӑна тӑрса юлчӗ, хӑй тӗллӗн ҫеҫ илсен, ҫав ыйту, хӑна-юрӑҫӑ пӑшӑлтатнине пӑхмасӑр, хӑех ҫавӑн пек чи пӗчӗк, ниме те тӑман ыйтусем шутсӑр нумай пӑшӑлтатнине пӑхмасӑр, ҫав хӑех ҫавӑн пек чи пӗчӗк, ниме те тӑман ыйтусем шутсӑр нумай пӑшӑлтатман пулсан та, Верӑшӑн хӑйӗншӗн те паллӑ мар пулса юлнӑ пулӗччӗ.
Но он был слишком ловкий артист в своей роли, ему не хотелось вальсировать с Верою Павловною, но он тотчас же понял, что это было бы замечено, потому от недолгого колебания, не имевшего никакого видимого отношения ни к Вере Павловне, ни к кому на свете, остался в ее памяти только маленький, самый легкий вопрос, который сам по себе остался бы незаметен даже для нее, несмотря на шепот гостьи-певицы, если бы та же гостья не нашептывала бесчисленное множество таких же самых маленьких, самых ничтожных вопросов.

Анчах Лопуховӑн та, Кирсановӑн та, теоретиксем пулса, ҫак кӑмӑллӑ сӑнавсене тума вӑхӑт пулман: ӗҫ вӗсемшӗн иккӗшиншӗн те чылаях йывӑр килсе тухнӑ.
Но ни Лопухову, ни Кирсанову недосуг было стать теоретиками и делать эти приятные наблюдения: практика-то приходилась для обоих довольно тяжеловатая.

XXII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

В вырӑнӗнче А В пулса тӑрать; В вырӑнне В пулман пулсассӑн, вӑл В вырӑнӗнче пулман пулӗччӗ-ха, В вырӑнӗнче пулма ӑна мӗн те пулин ҫитмен пулӗччӗ, — ҫапла вӗт?
A на месте B есть B; если бы оно на месте B не было B, то оно еще не было бы на месте B, ему еще недоставало бы чего-нибудь, чтобы быть на месте B, — так ведь?

Анчах ҫав ҫын хӑй мӗн тӑвас килнине лайӑхах туса пырать пулсассӑн, вӑл хай те теветкеллӗ пуласшӑн мар; теветкеллӗ пуласшӑн мар пулса, вӑл тӗрӗс тата тӑнлӑ-пуҫлӑ тӑвать, ҫавӑнпа та калатӑп: ӑна, теветкеллӗ пулас мар текенскере, кам теветкеллӗ тӑвасшӑн пулӗ тетӗп.
А если этот человек находит все-таки хорошее удовлетворение своей потребности, то и сам он не должен рисковать; я предположу, в смысле отвлеченном, что он не хочет рисковать, и говорю: он прав и благоразумен, что не хочет рисковать, и говорю: дурно и безумно поступит тот, кто станет его, не желающего рисковать, подвергать риску.

Анчах Кирсановӑн ун чухнехи айванла ӗҫӗсенче ытлашши нимех те пулман, Лопухов вӗсем пурте хальхи йӑласем тӑрӑх пулса пынине пӗлсе тӑнӑ; час-часах йӗркеллӗ шухӑш-кӑмӑллӑ ҫын хальхи йӑласенчен тухакан ирсӗрлӗхе парӑнни те пулкаланӑ.
Но в тогдашних глупых выходках Кирсанова не было ничего такого, что не было бы известно Лопухову за очень обыкновенную принадлежность нынешних нравов; не редкость было и то, что человек, имеющий порядочные убеждения, поддается пошлости, происходящей от нынешних нравов.

XXI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Тимсӗр пулнӑ пирки вӑл хӑй улталанма пултарать, пулса иртнӗ ӗҫе асӑрхамасӑр хӑварма пултарать: Лопухов та, Кирсанов пӗрремӗш хут ҫӳреме пӑрахсассӑн, ҫавӑн пек улталанчӗ; ун чухне, тӗп-тӗрӗс каласан, Кирсанов мӗншӗн ҫӳреме пӑрахнине ҫине тӑрсах шыраса тупни усӑллах та пулман, апла пулсан, шырасах та килмен; туслӑх пӗтнӗшӗн Кирсанов айӑплӑ-и е айӑплӑ мар-и, унӑн ҫавна ҫеҫ пӗлмелле пулнӑ, паллӑ пулнӑ — айӑплӑ мар, апла пулсан, урӑх нимӗн ҫинчен шухӑшламалли те ҫук; япаласене унтан начар ӑнланман ҫынна чӑнлӑх ҫулӗ ҫине тӑратмашкӑн вӑл Кирсановшӑн куккӑшӗ те мар, учителӗ те мар.
Он может сам обманываться от невнимательности, может не обращать внимания на факт: так и Лопухов ошибся, когда Кирсанов отошел в первый раз; тогда, говоря чистую правду, ему не было выгоды, стало быть, и охоты усердно доискиваться причины, по которой удалился Кирсанов; ему важно было только рассмотреть, не он ли виноват в разрыве дружбы, ясно было — нет, так не о чем больше и думать; ведь он не дядька Кирсанову, не педагог, обязанный направлять на путь истинный стопы человека, который сам понимает вещи не хуже его.

Лопухов вара Верочка мӗнле пурӑннине ҫӗнӗрен пӑхса тухма пуҫларӗ, вара ерипен пурте ӑнланмалла пулса тӑчӗ.
Лопухов стал пересматривать свой и Верочкин образ жизни, и постепенно все для него прояснилось.

Ҫын ҫуралассах пӗр-пӗр туртӑмпа ҫуралмасть, е ҫыннӑн хӑйӗн мӗн тӑвас килнине пӑхмасӑрах пурнӑҫ ҫав туртӑма аталантармасть пулсан, ҫав ҫын ӑна хӑй ирӗкӗпе тума пултараймасть, туртӑм пулмасан вара нимӗн те кирлӗ пек пулса пымасть.
Если наклонность не дана природою или не развита жизнью независимо от намерений самого человека, этот человек не может создать ее в себе усилием воли, а без влечения ничто не делается так, как надобно.

Ҫак савӑнӑҫ ҫыннӑн мӗнпур ытти савӑнӑҫӗсенчен те пысӑкрах; ҫыннӑн ытти кирек мӗнле савӑнӑҫӗ те, сайра тӗл пулса, питӗ хӑвӑрт иртсе каять пулсан, ку савӑнӑҫ вара кулленхи савӑнӑҫ пулӗ.
Эта радость выше всех других личных радостей; что во всякой другой личной радости редкая, мимолетная высокость, то в ней обыкновенный уровень каждого обыкновенного дня.

XX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика