Шырав

Корней

Корней?
Корней?

— Хӑвӑр хыҫран алӑка хупӑр — ҫулла мар вӗт! — ҫиллессӗн кӑшкӑрчӗ кӑмака умӗнче кӑштӑртатакан хӗрарӑм, сасӑран Корней йӑмӑкне палласа илчӗ.
— Дверь-то за собой закрывайте — не лето на дворе! — сердито закричала возившаяся у шестка женщина, и Корней по голосу узнал сестру.

Тӗттӗм ҫенӗкре Корней алӑка часах шыраса тупаймарӗ, стенана аллисемпе нумайччен хыпашласа ҫӳренӗ хыҫҫӑн тин алӑк хӑлӑпне ярса тытса ӑна хӑй ҫинелле туртрӗ.
В темных сенях Корней не сразу отыскал дверь, долго шарил руками по стене, пока не ухватился за железную скобу и не потянул ее на себя.

Корней тӗттӗмре ларакан кичем ҫурт ҫине пӑхса илчӗ те, тапранас килменскер ерипен ура ҫине тӑчӗ, ассӑн сывласа илчӗ:
Бросив взгляд на мрачно сутулившийся в темноте дом, Корней будто нехотя поднялся, тяжело вздохнул.

— Асту, пӳрте ан кӗр! — кӑшкӑрчӗ хыҫалтан Корней.
— Не вздумай в дом лезть! — крикнул вдогонку Корней.

Корней пирус тӗпне шыв кӳлленчӗкне пӑрахрӗ, вӑл чӑшлатса сӳнчӗ:
Корней бросил в лужу окурок, и он шипуче погас.

— Пӗтӗмпех тӳнтерле тавӑрса хучӗҫ — ку тӗрӗс, — терӗ Корней, шухӑша кайса.
— Вывернули все наизнанку — это верно, — с тихой раздумчивостью проговорил Корней.

— Ҫара ураран вӗлтренпе вӗтӗлесен, тен, килӗҫ те, — Корней мӑнаҫлӑн кулса илчӗ.
— Может, и побегут, если разуются да пятки крапивой нахлещут! — Корней хмыкнул.

— Кирек мӗн чухлӗ илсен те — пӗтӗмпех хамӑн, — кӑмӑлсӑррӑн, шӑл витӗр каларӗ Корней.
— Сколько ни получаю — все мои, — нехотя цедил сквозь зубы Корней.

Корней нимӗн те тавӑрса каламарӗ — ҫаплах пӗкӗрӗлсе, чикарккине тутисемпе хӗстерсе ларчӗ; чикарккӑ, ялкӑша-ялкӑша илсе, сайра хутра унӑн кӑвакара пуҫланӑ хура сухалне, сӑмса кӑкӗ патнелле ҫитнӗ ҫӑра куҫ харшисене ҫутатрӗ.
Корней ничего не ответил — сидел, все так же сгорбившись, сжав губами цигарку; короткими вспышками она изредка освещала его черную с проседью бороду, сдвинутые к переносью густые брови.

Корней крыльца патне хӗрӗ пырса тӑнине те асӑрхаймарӗ.
Корней не заметил, как подошла к крыльцу дочь.

Хӑш-пӗр ҫуртсем нумай ҫулсем хушши хӑш вырӑнта ларнине лайӑх пӗлнӗ ҫӗртех халӗ Корней вӗсене тупаймарӗ, ҫуртсем хушшинчи янкӑ вырӑнта — снаряд шӑтӑкӗ пек тарӑн шӑтӑк, ӑна ҫӑра тал пиҫен пусса илнӗ…
Иного дома Корней и вовсе не находил, хотя хорошо помнил, что он стоял на том месте многие годы; в просвете между домами угадывалась глубокая, как воронка от снаряда, яма — ее дремуче глушил чертополох…

Корней, аллисемпе кӑкӑрне хыпашласа йынӑшса ячӗ.
Корней зашарил руками по груди, застонал.

Канмасӑр, час-часах такӑна-такӑна, Корней ҫӗрекен ҫӗр улми аврисем купан-купан выртакан, типсе кайнӑ хӗвел ҫаврӑнӑш тунисем ларса юлнӑ ют пахчасен ҫатанӗсем ҫуммипе ҫаврӑнса тухрӗ, юлашки тӑкӑрлӑкран иртсе, урам урлӑ вӑраххӑн утса каҫрӗ те сасартӑк, хӑй мӗн курнине хӑй ӗненмесӗр, юпа пек хытса тӑчӗ.
Не передыхая и часто спотыкаясь, Корней обогнул плетни чужих огородов с кучками гниющей картофельной ботвы и высохшими бу-дыльями подсолнухов, миновал последний проулок, пересек улицу и вдруг ошеломленно застыл, не веря своим глазам.

Корней чӗтрекен аллисемпе чикарккӑ ҫавӑрчӗ, темиҫе хут вӑрӑммӑн ӗмсе илчӗ, тӗпне, курӑк ҫине пӑрахса, атӑ сӑмсипе пусса сӳнтерчӗ те васкаса малалла утрӗ.
Свернув дрожащими руками цигарку, Корней сделал несколько жадных затяжек, бросил окурок в траву, загасил носком сапога и нетерпеливо зашагал дальше.

Хӗвел анас умӗнхи тӳлек сехетре Корней Яранцев тӑван Черемшанкӑ патне ҫитрӗ.
В тихий предзакатный час Корней Яранцев подошел к родной Черемшанке.

Хӗвел анас умӗнхи тӳлек сехетре Корней Яранцев тӑван Черемшанкӑ патне ҫитрӗ.
В тихий час перед закатом солнца Корней Яранцев добрался до Черемшанки.