Чӑваш чӗлхи корпусӗ

— Сыв пул! — сасартӑк кӑшкӑрса ячӗ Шурочка янӑравлӑ сасӑпа.

— Прощай! — вдруг воскликнула она звенящим голосом.

XIV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Ну-с, господасем… — пуҫларӗ вӑл вӑрманти таса сывлӑшра сӗтеклӗ хумсемпе чӗтӗревлӗн юхса саланакан янӑравлӑ хулан сассипе, стакана ҫӗҫӗпе шаккаса пурне те лӑплантарнӑ хыҫҫӑн.

Постучав ножом о стакан и добившись тишины, он заговорил низким грудным голосом, который сочными волнами заколебался в чистом воздухе леса: — Ну-с, господа…

XIV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

— Бондаренко! — янӑравлӑ сассипе кӑшкӑрчӗ Сероштан.

— Бондаренко! — выкрикнул зычным голосом Сероштан.

XI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ромашов ҫурма ротинчи вӑшӑлкка Бобылев унтер-офицер, ҫывхарса килекен офицер ҫинелле хисеплӗн тинкере-тинкере, янах шӑммине малалла тӑсса хунӑ та, куҫӗсене хӑнчӑррӑн чалӑштарса, янӑравлӑ сассипе командӑлать:

Расторопный унтер-офицер Бобылев из полуроты Ромашова, почтительно косясь на подходящего офицера, командовал зычным голосом, вытягивая вперед нижнюю челюсть и делая косые глаза:

X // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Малти тӑвӑр пӳлӗм сасартӑк, ҫепӗҫ кулӑпа та янӑравлӑ пакӑлтатупа пӗрлех, тул сиввин, духисен, пудрӑсен те ҫеп-ҫемҫе сӑран перчеткесен шӑршипе тулса ларатчӗ, — капӑр тумлӑ хитре хӗрарӑмсен бал умӗнхи тытса илме ҫукла ҫав тери вӑйлӑ пӑлхантаракан шӑршипеле.

Вместе с женским смехом и звонкой болтовней тесная передняя вдруг наполнялась запахом мороза, духов, пудры и лайковых перчаток, — неуловимым, глубоко волнующим запахом нарядных и красивых женщин перед балом.

VIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Николаевсен тиншӗкӗ пылчӑклӑ калушсене унран хывса илнӗ тата аттисене кухня ҫӗтӗк-ҫурӑкӗпе тасатнӑ вӑхӑтра, хӑй вӑл ӑшӑ ҫӗре кӗнипе тарланӑ куҫлӑхне, витӗрех мар куҫӗсем ҫывӑхнех тытса, тутӑрпа шӑлатчӗ, хӑна пӳлӗмӗнчен Александра Петровнӑн янӑравлӑ сасси илтӗнсе кайрӗ:

В то время как денщик Николаевых снимал с него грязные калоши и очищал ему кухонной тряпкой сапоги, а он протирал платком запотевшие в тепле очки, поднося их вплотную к близоруким глазам, из гостиной послышался звонкий голос Александры Петровны:

IV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫил те, пӗр-пӗр янӑравлӑ уҫӑ сасӑ та, пӗлӗт те ҫук.

Ни ветра, ни бодрого, свежего звука, ни облачка.

II // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

— Калӑр-ха мана, — терӗ вӑл малалла, — мӗне пӗлтереҫҫӗ ҫак янӑравлӑ сӑмахсем: таса хӗр тетпӗр, мӑшӑр тетпӗр, арлӑ-арӑмсем тӳрӗ пурӑнмалла тетпӗр, амӑшӗн хӑйӗн таса тивӗҫӗсем пур имӗш — тата ытти ҫавӑн йышши пулман-килмене калакан сӑмахсем мӗне пӗлтереҫҫӗ?

— Скажите мне, — продолжал он, — что значат все эти громкие слова: целомудрие, брак, супружеская верность, святые материнские обязанности и другие подобные нелепости?

XXII. Ставри пуп патӗнче хӑнара // Илпек Микулайӗ. Вазов Иван. Пусмӑрта: роман; вырӑсларан Микулай Илпек куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1964. — 464 с.

— Сирӗншӗнех-ҫке, ҫӗр ҫӑтманскерсем… — кӗтмен ҫӗртен янӑравлӑ сасӑпа каласа ячӗ Давыдов, унтан темле тӗлӗнмелле ҫутӑлса кайнӑ куҫӗсемпе енчен-енне пӑхса ҫаврӑнчӗ, — хӑвӑршӑнах тӑрӑшатпӑр-ҫке-ха!

— За вас же, сволочей!.. — неожиданно звонко сказал Давыдов и повел по сторонам странно посветлевшими глазами, — для вас же делаем!..

33-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Ӑна авса хунӑ анлӑ та янӑравлӑ ҫурӑмӗнчен пӗр хӗрхенме пӗлмесӗр тӳплеттереҫҫӗ, анчах вӑл эхлеткелесе кӑна илет, хулпуҫҫисене выляткалать, ыратнине пӑхмасӑрах, шӳт тукалама хӑтланать:

Его нещадно колотили по согнутой широкой и гулкой спине, но он только покрякивал, плечами шевелил и, несмотря на боль, все еще пробовал шутить:

33-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Ҫак янӑравлӑ ха-ха-хапа пӗтӗмпех вӗҫленсе пӗтнӗ вара: хӗр ҫураҫасси те, Беликовӑн ҫӗр ҫинче пурӑнас пурнӑҫӗ те.

И этим раскатистым, заливчатым «ха-ха-ха» завершилось все: и сватовство, и земное существование Беликова.

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

— Э, мӗн тери янӑравлӑ, мӗн тери илемлӗ грек чӗлхи! — тетчӗ вӑл, пит-куҫне киленсе вылянтарса, калани витӗмлӗрех пултӑр тенӗ майлӑ куҫне хӗссе илкелесе, шӗвӗр пӳрнине тӑратса: — Антропос, тесе хуратчӗ.

— О, как звучен, как прекрасен греческий язык! — говорил он со сладким выражением; и, как бы в доказательство своих слов, прищуривал глаза и, подняв палец, произносил: — Антропос!

Хупӑлчари этем // Иван Мучи. Антон Чехов. Калавсем. Чӑвашгосиздат, 1940. — 100–125 стр.

Ун таврашӗнче ҫынсем, тин тухнӑ хӗвел шевли тивнипе парӑс ҫуталса илнӗ пек, йӑлкӑшса ҫунса тӑратчӗҫ, ку чӑннипех ҫаплаччӗ: Нунча нумайӑшсемшӗн, мачта пек тӳрӗ пилӗклӗскер, янӑравлӑ сасӑллӑскер, урампа хӑй урапи ҫумӗнче утса пынине курсан, ун ҫинчен ырӑ мар сӑмах каламастчӗҫ — ӑна ҫапла хисеп кӳретчӗҫ.

Люди вспыхивали около нее, как паруса на рассвете, когда их коснется первый луч солнца, и это верно: для многих Нунча была первым лучом дня любви, многие благодарно молчали о ней, видя, как она идет по улице рядом со своею тележкой, стройная, точно мачта, и голос ее взлетает на крыши домов.

Итали ҫинчен хунӑ юмахсем // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 166–190 стр.

Кашни ир пирӗн подвалӑн пӑлтӑралла тухакан чӳречинчен пӗчӗкҫеҫҫӗ, ҫуткам хӗрлӗ питлӗ, кӑн-кӑвак та хавас куҫлӑ сӑн-сӑпат пырса пӑхатчӗ; вӑл янӑравлӑ, ачаш сассипе: — Арестантсем! Кӗлентӗр парӑр-ха! — тесе кӑшкӑратчӗ.

Каждое утро к стеклу окошечка, прорезанного в двери из сеней к нам в мастерскую, прислонялось маленькое розовое личико с голубыми веселыми глазами и звонкий ласковый голос кричал нам: — Арестантики! дайте кренделечков!

Ҫирӗм улттӑпа пӗрре // Петӗр Хусанкай. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 119–131 стр.

Ҫирӗм улттӑшӗ те юрлаҫҫӗ; янӑравлӑ, тахҫанах хутшӑнса ҫитнӗ сассисем подвала тулаҫҫӗ.

Поют асе двадцать шесть; громкие, давно спевшиеся голоса наполняют мастерскую;

Ҫирӗм улттӑпа пӗрре // Петӗр Хусанкай. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 119–131 стр.

Хумсене тытса чарасшӑн чул хӳме тӑвакан ҫынсемпе тулнӑ ҫырана хум пыра-пыра ҫапать, пырса ҫапӑннӑҫемӗн, ҫак ҫӗр ҫинче ӗмӗртен хӑй мӗн курни ҫинчен хӑйӗн янӑравлӑ та ачаш юррине юрлать…

Тихо взбегают волны на берег, усеянный толпой людей, созидающих каменную преграду их вечному движению, взбегают и поют свою звучную ласковую песню о прошлом, о всем, что в течение веков видели они на берегах этой земли…

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Пӗр-икӗ хутчен Коновалов янӑравлӑ уҫӑ сассипе юрлама та тытӑнчӗ, юрласа пӗтермесӗрех пӑрахрӗ.

Раза два Коновалов запевал звучным баритоном песни и обрывал их.

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Вӑл пур, хӑйне хӑй хӗнесе киленетчӗ, чӑнласах та, янӑравлӑ сассипе мана: — Кашни ҫын хӑйне хӑй хуҫа, эпӗ йӗксӗк пулсан, маншӑн никам та айӑплӑ мар! — тенӗ чух унӑн куҫӗсем ҫав киленӗҫпе ҫиҫетчӗҫ.

А он испытывал удовольствие, бичуя себя; именно удовольствием блестели его глаза, когда он звучным баритоном кричал мне: — Каждый человек сам себе хозяин, и никто в том не повинен, ежели я подлец!

Коновалов // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 70–118 стр.

Хӑй кимӗ ҫинче ларать, пирӗн чӳрече еннелле пӑхса, янӑравлӑ сассипе: «Эй, эрех тата ҫырткаламалли ҫук-и сирӗн», тесе кӑшкӑрать.

Сидит в лодке и так звонко кричит он нам в окна: «Эй, нет ли у вас вина… и поесть мне?»

II сыпӑк // Александр Алга. Максим Горький. Сочиненисем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1953. — 50–69 стр.

Анчах ун ӑшӗнче мӗн пуррине — турӑ пӗлет; ҫапах вӑл пӗчӗккӗн-пӗчӗккӗнех Штольцшӑн малтанхи тусӗ пек пула пуҫларӗ; анчах халӗ вӑл, Штольц култарсан та, ӗлӗкхилле, ача пек, янӑравлӑ уҫӑ сасӑпа кулмасть, кӑшт ҫеҫ ялкӑшса илет.

Что у ней делалось внутри — Бог ведает, но она мало-помалу становилась для Штольца прежнею приятельницею, хотя уже и не смеялась по-прежнему громким, детским, серебряным смехом, а только улыбалась сдержанной улыбкой, когда смешил ее Штольц.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956