Шырав

Шырав ĕçĕ:

ҫынсене (тĕпĕ: ҫын) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Хам ҫине «ӗҫлесе лайӑхлатмалли материал» ҫине пӑхнӑ пек пӑхакан ҫынсене эпӗ кӑмӑлламастӑмччӗ, вӗсемпе манӑн чӗрене уҫса калаҫас килместчӗ.
Люди, которые смотрели на меня как на «материал, подлежащий обработке», не возбуждали моих симпатий, не вызывали на откровенность.

Манӑн университетсем // Леонид Агаков. Горький М. Манӑн университетсем: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1948. — 138 с.

Апла пулсан, йӗкӗт, ҫынсене ачашланипе ҫавӑрас пулать, пирӗн хушӑмӑрта хӑнӑхнӑ пек — пуленккепе мар, — ҫапла-и?
Значит, парень, лаской надо действовать, а не поленом, как установлено промежду нас, — верно?

Выльӑхсем ҫине хисеплесе пӑхатӑп та, ҫапла шутлатӑп: эппин, ҫынсене те ӑс-тӑнпа усӑ курма вӗрентме пулать.
Гляжу на скот с почтением, — думаю: ну, значит, и людей можно научить пользоваться разумом.

Ҫав хушӑрах спичкӑсем ҫутӑлса илеҫҫӗ, ҫунакан пируссен хӗрлӗ ҫуттисем ялкӑшса шухӑша кайнӑ ҫынсене, вӗсен хӗснӗ е чарса пӑрахнӑ куҫӗсене ҫутатаҫҫӗ.
Вспыхивают спички, сверкают красные огоньки папирос, освещая задумавшихся людей, прищуренные или широко раскрытые глаза.

Эрнере пӗрре эпӗ тата инҫетерех — «Ухмаха ернисен ҫуртне» чупатӑп, унта психиатр Бехтеров чирлӗ ҫынсене кӑтартса лекцисем вулатчӗ.
Раз в неделю я бегаю еще дальше — в «Сумасшедший дом», где читал лекции психиатр Бехтерев, демонстрируя больных.

Мана эпӗ яланах пӗр пек япалана ҫеҫ асӑрханӑ пек туйӑнма пуҫларӗ: ҫынсене интереслӗ калавсем вӗсем ҫыннӑн йывӑр, анчах та хӑнӑхса ҫитнӗ пурӑнӑҫне пӗр сехете манма май панӑ пирки ҫеҫ кӑмӑла каяҫҫӗ.
Мне стало казаться, что я всегда замечал одно и то же: людям нравятся интересные рассказы только потому, что позволяют им забыть на час времени тяжелую, но привычную жизнь.

Деренков мана хӑйне ҫынсене пулӑшмалли ӗмӗрлӗх каторгӑна янӑ ҫын вырӑнне шутланӑ пек, вӑл хӑйне панӑ наказанипе килӗшнӗ пулин те — ӑна вӑл вӑхӑчӗ-вӑхӑчӗпе йывӑррӑн тертлентернине шутланӑ пек туйӑнатчӗ.
Мне казалось, что Деренков считает себя осужденным на бессрочную каторгу помощи людям и, хотя примирился с наказанием, но все-таки порою оно тяготит его.

Пурӑнӑҫа ансатрах, ҫӑмӑлрах тӑвас пулать, вара вӑл та ҫынсене ытларах хӗрхенекен пулать…
Жизнь надо устроить проще, тогда она будет милосерднее к людям…

Манӑн мастерская каяс килмерӗ, ҫынсене курма та тӳр килмерӗ, ҫавӑнпа та эпӗ хам ҫинче пӗр купа юр ҫӗклесе Тутар слободин урамӗсем тӑрӑх тул ҫутӑличченех, юр куписем хушшипе хула ҫыннисен кӗлеткисем чӑмса ҫӳреме пуҫличченех ҫапкаланса ҫӳрерӗм.
Не хотелось итти в мастерскую видеть людей, — и, таская на себе кучу снега, я шатался по улицам Татарской слободы до поры, когда стало светло и среди волн снега начали нырять фигуры жителей города.

Пурӑнӑҫ ҫинчен шухӑшласси пурӑнӑҫӗнчен хӑйӗнчен ҫӑмӑл маррине ӑнланма пуҫласа, эпӗ хушӑран хампа пӗрле ӗҫлекен ҫав тери тӳсӗмлӗ ҫынсене хам курайми пулнине туяттӑм.
Начиная понимать, что думы о жизни — не менее тяжелы, чем сама жизнь, я, порою, ощущал в душе вспышки ненависти к упрямо терпеливым людям, с которыми работал.

Эпӗ ҫынсене вӗсен инстинкчӗ тата пурӑнӑҫри кичемлӗхӗ хӑваласа кӗртнӗ ҫак шӑтӑксенче ухмахла сӑмахсенчен юратӑвӑн пӑлханӑвӗсемпе асапӗсем ҫинчен чӗрене пырса тивекен юрӑсем хунине, «вӗреннӗ ҫынсен» пурӑнӑҫӗ ҫинчен киревсӗр легендӑсем епле пулса тухнине, ӑнланмалла мар япаласем ҫине мӑшкӑларах, тӑшманла пӑхасси епле пуҫланса кайнине сӑнарӑм, «чуна лӑплантармалли ҫуртсем» манӑн юлташсем питех те хаяр, ҫилӗллӗ пӗлӳсем илсе тухакан университетсем пулса тӑнине куртӑм.
Я наблюдал, как в этих щелях, куда инстинкт и скука жизни забивают людей, создаются из нелепых слов трогательные песни о тревогах и муках любви, как возникают уродливые легенды о жизни «образованных людей», зарождается насмешливое и враждебное отношение к непонятному, — и видел, что «дома утешения» являются университетами, откуда мои товарищи выносят знания весьма ядовитого характера.

Эпӗ вара, Тереза эпӗ юратакан ҫынсене хирӗҫ курайманлӑх ҫӗкленине кура, — студентсем вӗсем халӑха юратаҫҫӗ, ӑна ырӑ сунаҫҫӗ, терӗм.
А я, видя, что Тереза возбуждает вражду к людям уже излюбленным мною, — говорил, что студенты любят народ, желают ему добра.

Андрей Деренков мана ним пытармасӑрах хӑйӗн суту-илӗвӗн пысӑк мар тупӑшӗсем пӗтӗмӗшпех «халӑх телейӗ — чӑн малтан» текен сӑмахсене ӗненекен ҫынсене пулӑшма кайни ҫинчен каласа пачӗ.
Андрей Деренков доверчиво сообщил мне, что скромные доходы его торговли целиком идут на помощь людям, которые верят: «счастье народа прежде всего».

Кӗнекесене вӑл урамра та вулатчӗ, — питне кӗнекепе хуплать те панель тӑрӑх утса пырать, ҫынсене тӗрткелет.
Он читал книги даже на улице, — идет по панели, закрыв лицо книгой, и толкает людей.

Хӑш-пӗр студентсем мана Атӑл тӑрӑхӗнчи сектантсем хушшинчи начетчиксене аса илтеретчӗҫ, анчах та эпӗ пурӑнӑҫа лайӑх еннелле улӑштарма хатӗрленекен ҫынсене курнине ӑнланаттӑм, — вӗсен чӗререн тухса тӑракан шухӑшӗ сӑмахсен вӑйлӑ юххинче вӑйсӑрланатчӗ пулин те — путмастчӗ.
Некоторые студенты напоминали мне стариков начетчиков сектантского Поволжья, но я понимал, что вижу людей, которые готовятся изменить жизнь к лучшему, и хотя искренность их захлебывалась в бурном потоке слов, но — не тонула в нем.

Эсӗ пӗр ҫакна асту: ҫынсене турӑ суд тумасть, ку вӑл — шуйттан кӑмӑлне каять!
Ты — одно помни: не бог людей судит, это — черту лестно!

Хресченсем ӑна уншӑн тахҫанах кӑнтса пӑрахнӑ пулӗччӗҫ, анчах старостӑна вӗлернӗшӗн нимӗҫсем ялсене вут тӗртсе ҫунтарнӑ тата ялти ҫынсене пере-пере вӗлернӗ.
И крестьяне давно бы с ним рассчитались, но за убийство старосты фашисты сжигали деревни и расстреливали жителей.

Вунтӑххӑрмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Рысс Е. Хӗрача ашшӗне шырать: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 140 с.

— Сан аҫу ӳпке шыҫҫипе чирленӗ ҫынсене сыватнӑ-и?
— А твой отец лечил воспаление лёгких?

Вунсаккӑрмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Рысс Е. Хӗрача ашшӗне шырать: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 140 с.

Ун пек чухне вара Александра Петровна та, хӑйӗн ӗмӗрӗнче йывӑр чирлӗ ҫынсене сахал мар курнӑ ҫын, хӑраса ӳксе вӑл сывланине итлеме пуҫланӑ.
что даже Александра Петровна, видевшая на своём веку много тяжёлых больных, и та испуганно прислушивалась к её дыханию.

Александра Петровна кӑшкӑрса ҫынсене пухнӑ та, акӑ халӗ пӳртре халӑх пуҫтарӑннӑ, старостӑна кӑлармасть, тытса чарса тӑрать.
Александра Петровна подняла крик и созвала людей; и вот сейчас собрался народ в избе, держит старосту и не выпускает.

Вунулттӑмӗш сыпӑк // Иван Васильев. Рысс Е. Хӗрача ашшӗне шырать: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1949. — 140 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика