Шырав

Шырав ĕçĕ:

юратнине (тĕпĕ: юрат) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Пӗлтӗр Володя хӑй юратнӑ хӗрӗн кошелекне чуптунине аса илсе, эпӗ те ҫапла тума хӑтланса пӑхрӑм, вара чӑнах та, каҫпа пӳлӗмре пӗччен чух чечек ҫине пӑха-пӑха ӗмӗтсемпе йӑпанма тата ӑна тута ҫумне тытма пуҫласан, кӑмӑл темле ыррӑн ҫемҫелсе кайнине, хам юратнине туйса илтӗм; ҫакӑн хыҫҫӑн юрататӑп тесе темиҫе кун хушши шухӑшласа ҫӳрерӗм.
Вспомнив, как Володя целовал прошлого года кошелек своей барышни, я попробовал сделать то же, и действительно, когда я один вечером в своей комнате стал мечтать, глядя на цветок, и прикладывать его к губам, я почувствовал некоторое приятно-слезливое расположение и снова был влюблен или так предполагал в продолжение нескольких дней.

XXXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Хӑҫан та пулин Колпикова тӗл пулас-тӑк, ӑна калама тата, леш хӗре тупсан, хам ӑна юратнине пӗлтернӗ чух усӑ курма эпӗ романсем пулӑшнипе тӗрлӗрен французла сӑмахсем мӗн чухлӗ шухӑшласа кӑлармарӑм пулӗ!
Сколько я с помощью романов придумал различных французских фраз для Колпикова, ежели бы я когда-нибудь с ним встретился, и для нее, когда я ее, наконец, встречу и буду открываться ей в любви!

XXX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пӗр ушкӑнти е пӗр ҫемьери пӗрешкел ӑнлануллӑ икӗ ҫын юратнине пӗлтернӗ чух пӗр паллӑ чикке ҫити кӑна калаҫаҫҫӗ, ҫав чикӗрен тухса кайса калаҫни пустуй сӑмахсем ҫеҫ пулнине вӗсем иккӗшӗ те ӑнланаҫҫӗ; ӑҫта мухтасси пӗтсе тӑрӑхласси пуҫланнине, ӑҫта юрату пӗтсе юратанҫи туни пуҫланнине вӗсем иккӗшӗ те пӗр вӑхӑтрах кураҫҫӗ, — ҫакӑ урӑх ӑнлануллӑ ҫынсемшӗн пачах тепӗр майлӑ курӑнма пултарать.
Два человека одного кружка или одного семейства, имеющие эту способность, всегда до одной и той же точки допускают выражение чувства, далее которой они оба вместе уже видят фразу; в одну и ту же минуту они видят, где кончается похвала и начинается ирония, где кончается увлечение и начинается притворство, — что для людей с другим пониманием может казаться совершенно иначе.

XXIX сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анчах ҫынсем умӗнче те, хамшӑн хам та юри тума тем тери тӑрӑшрӑм пулин те, юратса пӑрахнӑ ытти ҫынсен хам асӑрханӑ мӗнпур хӑтланкаларӑшӗсене юриех турӑм пулин те, эпӗ икӗ кун хушши кӑна, ҫав кунсенче те тӑтӑш мар, каҫсерен кӑна, хам юратни ҫинчен кӑшт-кашт ҫеҫ аса илкелерӗм, юлашкинчен вара, ялти пурнӑҫпа ӗҫсен ҫӗнӗ йӗрӗ ҫине кӗрсе ҫитсен, хам Сонечкӑна юратнине йӑлтах манса кайрӑм.
Но, несмотря на все старание притворства перед другими и самим собой, несмотря на умышленное усвоение всех признаков, которые я замечал в других в влюбленном состоянии, я только в продолжение двух дней, и то не постоянно, а преимущественно по вечерам, вспоминал, что я влюблен, и, наконец, как скоро вошел в новую колею деревенской жизни и занятий, совсем забыл о своей любви к Сонечке.

XXVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Алӑк патӗнче чарӑнсан, Дмитрий ман ҫине ҫаврӑнса пӑхрӗ те пӗр секунд маларах урса кайнине, хаярлӑха кӑтартнӑ сӑнӗ ачалла йӑвашланса намӑсланнине, юратнине палӑртрӗ, ҫакна пула эпӗ ӑна хӗрхенме пуҫларӑм, манӑн пуҫа тепӗр еннелле тем пекех парас килчӗ пулин те, апла тума хаяймарӑм.
Остановившись у двери, Дмитрий оглянулся на меня, и выражение бешенства и жестокости, которое за секунду было на его лице, заменилось таким кротким, пристыженным и любящим детским выражением, что мне стало жалко его, и, как ни хотелось отвернуться, я не решился этого сделать.

XXVII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вара вӑл мана аллине тӑсса парӗ, эпӗ ӑна тытса чӑмӑртӑп та калӑп: «Хам юратнине пуш сӑмахсемпе мар, ӗҫпе кӑтартӑп».
И она подаст мне руку, я пожму ее и скажу: «Любовь моя не на словах, а на деле».

Вӑл Любовь Сергеевнӑна пӗле пуҫлани нумаях пулмасть, хӑйне мӑнаккӑшӗ юратнине вара ҫуралнӑранпах туйса пурӑнать.
Любовь Сергеевну он знал недавно, а любовь тетки он испытывал с тех пор, как родился.

XXIV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӗсем хӑйсене те юраттарасшӑн, хӑйсене хӑйсем улталаса та пулин хӑйсене юратнине хапӑл тусах ӗненеҫҫӗ, хӑйсене юратаҫҫӗ пулсан вара — вӗсем телейлӗ; хӑйсене юратмаҫҫӗ пулсан та, хӑйсем савакан чуна пурпӗр юратаҫҫӗ, савакан чуна телей сунаҫҫӗ ҫеҫ те мар, ӑс-хакӑлпа та, пурлӑхпа та, — хӑйсем усӑ курма пултаракан мӗнпур пысӑк тата пӗчӗк майсемпе, — ӑна телейлӗ тума тӑрӑшаҫҫӗ.
Они ищут взаимности, охотно даже обманывая себя, верят в нее и счастливы, если имеют ее; но любят всё так же даже и в противном случае и не только желают счастия для любимого предмета, но всеми теми моральными и материальными, большими и мелкими средствами, которые находятся в их власти, постоянно стараются доставить его.

Юлашкинчен, эсир вилместӗр-тӗк, юратакан арӑмӑр, сирӗн чирӗр вӑхӑтӗнче ҫирӗм каҫ ҫывӑрманскер (ҫакӑн ҫинчен сире вӑл тӑтӑшах аса илтерет), чирлесе ӳкет, типсе хӑрма тытӑнать, асапланать, мӗнле те пулин ӗҫ тума пушшех пултарайми пулса каять, вара, сире, йӗркеллӗ сывлӑхлӑ пулса тӑнӑскере, хӑйне хӑй уямасӑр юратнине ӑшӑ кӑмӑллӑ кичемлӗхпе кӑна палӑртать, ҫак кичемлӗх кӗтмен-туман ҫӗртен хӑвӑр ҫине те, ыттисем ҫине те куҫать.
Наконец, ежели вы не умерли, любящая жена ваша, которая не спала двадцать ночей во время вашей болезни (что она беспрестанно вам повторяет), делается больна, чахнет, страдает и становится еще меньше способна к какому-нибудь занятию и, в то время как вы находитесь в нормальном состоянии, выражает свою любовь самоотвержения только кроткой скукой, которая невольно сообщается вам и всем окружающим.

Кунашкал юратакан ҫынсем хӑйсене те савассине нихҫан та ӗненмеҫҫӗ (мӗншӗн тесен мана ӑнланман ҫыншӑн хама хам шеллемесӗр пӗтересси пушшех чыслӑрах), яланах нишлӗ пулаҫҫӗ, асапсен пӗлтерӗшне ҫакӑ та ӳстерет; нумайӑшӗ яланлӑхах юратса пӑрахаҫҫӗ, мӗншӗн тесен вӗсене юратнӑ ҫынна парнеленӗ асапсен ырӑ ятне ҫухатма йывӑр пулӗччӗ; хӑйсем чунтан парӑнса тӑнине ӑна ӗнентерессишӗн вилме яланах хатӗр, анчах юратнине куллен вак-тӗвексемпе кӑтартассинчен йӗрӗнеҫҫӗ, мӗншӗн тесен вак-тӗвексемпе кӗрмешни кӑмӑла вӑйлӑн ҫӗклентерме пултараймасть.
Люди, любящие так, никогда не верят взаимности (потому что еще достойнее жертвовать собою для того, кто меня не понимает), всегда бывают болезненны, что тоже увеличивает заслугу жертв; большей частью постоянны, потому что им тяжело бы было потерять заслугу тех жертв, которые они сделали любимому предмету; всегда готовы умереть для того, чтоб доказать ему или ей всю свою преданность, но пренебрегают мелкими ежедневными доказательствами любви, в которых не нужно особенных порывов самоотвержения.

— Ман шутпа, кашни ҫынах хӑйне хӑй юратать, тата этем кирек мӗн тутӑр, — пурне те хӑйне хӑй юратнине пула тӑвать.
— Я думаю, что всякий человек самолюбив, и все то, что ни делает человек, — все из самолюбия.

XXVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Ҫук, кала, Люба, кала, — терӗ вӑл, ӑна лартса, — эпӗ сана итлеме юратнине эсӗ пӗлетӗн вӗт…
— Нет, играй, Люба, играй, — сказал он, усаживая ее, — ты знаешь, как я люблю тебя слушать…

XXII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Вӑл хӑй юратнине ытла та тӗлӗнмелле, пулма пултараймасла палӑртать пулин те (тӗслӗхрен, Машӑна тӗл пулсан, вӑл яланах ӑна мӗнпе те пулин ыраттарасшӑн, е чӗпӗтет, е ывӑҫ тупанӗпе ҫапать, е хӗр сывлӑшне аран-аран ҫавӑракан пуличченех хытӑ чӑмӑртать), вӑл чӑнласах юратать, ҫакна Николай хӑй тӑванӗн хӗрне качча пама килӗшменни ҫинчен татӑклӑн каланӑ хыҫҫӑн Василий ӗҫке ерни те кӑтартса парать, вӑл хупахсем тӑрӑх ҫӳреме, чарусӑрланма пуҫларӗ, пӗр сӑмахпа каласан, вӑл хӑйне япӑхтарса ячӗ, ҫавӑнпа ӑна полици пӳртӗнче пӗрре ҫеҫ мар намӑслантарса ҫаптарчӗҫ.
Несмотря на то, что проявления его любви были весьма странны и несообразны (например, встречая Машу, он всегда старался причинить ей боль, или щипал ее, или бил ладонью, или сжимал ее с такой силой, что она едва могла переводить дыхание), но самая любовь его была искренна, что доказывается уже тем, что с той поры, как Николай решительно отказал ему в руке своей племянницы, Василий запил с горя, стал шляться по кабакам, буянить — одним словом, вести себя так дурно, что не раз подвергался постыдному наказанию на съезжей.

XVIII сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Ҫапла, савнӑ чунӑм, — терӗ вӑл, вӑрахчен ним чӗнмесӗр ман ҫине ура тупанӗнчен пуҫласа пуҫ тӳпи таран шӑтарасла пӑхнӑ хыҫҫӑн; ҫав хушӑра эпӗ ниҫта пӑхма та аптрарӑм, аллӑмсем валли те вырӑн тупаймарӑм, — ак мӗн калама пулать: эсир эпӗ юратнине питӗ хаклатӑр, мана ытла та савӑнтаратӑр.
— Да, мой милый, — сказала она после довольно продолжительного молчания, во время которого она осмотрела меня с ног до головы таким взглядом, что я не зная, куда девать свои глаза и руки, — могу сказать, что вы очень цените мою любовь и составляете для меня истинное утешение.

XVI сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Сире, хамӑн кӑвакӑрчӑнӑмсене, епле юратнине турӑ пӗлет, анчах аннӳне юратнӑ пек эпӗ никама та юратман, юратма пултараймастӑп та.
— Богу известно, как я вас люблю, моих голубчиков, но уж так любить, как я ее любила, никого не любила, да и не могу любить.

Хамӑр инкек ҫинчен Наталья Савишнӑпа калаҫса пӑхас килчӗ; вӑл таса кӑмӑллӑ пулнине, пире юратнине пӗлетӗп эпӗ, ҫавӑнпа унпа пӗрле йӗрсе илесси ман чӗрене лӑплантарӗччӗ.
Мне хотелось поговорить с Натальей Савишной о нашем несчастии; я знал ее искренность и любовь, и потому поплакать с нею было для меня отрадой.

Эпӗ ӑна мӗн тери юратнине хӑвӑр пӗлетӗр!
Вы знаете, как я люблю ее!»

XXV сыпӑк // Иван Тенюшев. Толстой Л.Н. Ача чухнехи тата ҫамрӑклӑхпа яш ӗмӗр: повеҫсем; И. Тенюшев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Пӗлместӗп, килӗшӗн-ши эсӗ манпа, савнӑ тусӑм, анчах кирек епле пулсан та, санран тархасласа ыйтатӑп: ху мана юратнине хисепе хурса, эпӗ чӗре чухне те, эпӗ вилсен те (турӑ пире уйӑрма шут тытас-тӑк) — нихҫан та апла тумӑп, тесе сӑмах пар.
Не знаю, милый друг, согласишься ли ты со мною; но, во всяком случае, умоляю тебя, из любви ко мне, дать мне обещание, что, покуда я жива и после моей смерти, если богу угодно будет разлучить нас, этого никогда не будет.

Люба сан пата хӑй ҫырасшӑнччӗ, анчах виҫҫӗмӗш листине ҫурса пӑрахрӗ ӗнтӗ: «Атте тӑрӑхлама юратнине пӗлетӗп: пӗр йӑнӑш тупсанах, вӑл пурне те кӑтартӗ», — тет.
Любочка сама хотела писать тебе, но изорвала уже третий лист бумаги и говорит: «Я знаю, какой папа насмешник: если сделать хоть одну ошибочку, он всем покажет».

La belle Flamande, эсӗ ӑна ҫапла чӗнетӗн, иккӗмӗш эрне ӗнтӗ ман патӑмра хӑнара пурӑнать, мӗншӗн тесен амӑшӗ таҫта хӑнана кайнӑ, ҫак хӗр маншӑн тӑрӑшса, хӑй мана чунтан-чӗререн юратнине кӑтартать.
La belle Flamande1, как ты называешь ее, гостит у меня уже вторую неделю, потому что мать ее уехала куда-то в гости, и своими попечениями доказывает самую искреннюю привязанность.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика