Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Ҫуна тупанӗсемпе якалнӑ ҫул йӑлтӑркки, тӗссӗр кӑвак пӗлӗт кирӗклӗхӗ, вӑрман, чӗлхесӗрскер, йывӑр ыйха путнӑскер…

Притертый полозьями глянец дороги, серая ветошь неба, лес немой, смертно сонный…

8 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Тӑрӑлтатаҫҫӗ арӑмсем шуҫӑм тухнӑ-тухманах, ӗнесене хире кӗтӗве кӑларса янӑ чух; калаҫаҫҫӗ ҫӑл тарасисен тӗссӗр тусан ӑшӗнче ишекен ансӑр мӗлкисем айӗнче, витрисенчи шыва тӑкса ярса; пакӑлтатаҫҫӗ Дон хӗрринчи ҫатма пек яка шыв чулӗсем ҫинче ҫунӑ кӗпи-йӗмӗсене лаптак тукмаксемпеле ҫапа-ҫапа.

Гутарили бабы на прогоне зарей, когда прогоняли табун коров, под узенькой, плавающей в серой пыли тенью колодезного журавля, проливая из ведер воду, у Дона на плитняках самородного камня, выколачивая простиранные лохунишки.

2 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Пантелей Прокофьевич, унчченех хапхаран тухса, урам тӑрӑх тинкерсе пӑхма пуҫларӗ, анчах та йӗплӗн-йӗплӗн йӗпсӳленсе шӑнса выртакан тӗссӗр кӑвак ҫул ҫинче пӗр этем чунӗ те курӑнмасть.

Пантелей Прокофьевич до этого выходил за ворота, вглядывался вдоль улицы, но серая дорога, промереженная зарослями игольчатой колючки, была наголо вылизана безлюдьем.

23 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Старик ҫаплах пӗкӗрӗлсе, тыткӑч тӗлӗнчен яп-яка якалса ҫитнӗ туйипеле ҫӗре шӑйӑрттарса, темиҫе ҫӗртен сапласа пӗтернӗ тӗссӗр кӑвак мундирӗпе киленсе, тӑпрас ҫинче ларнӑ; ҫамрӑккӑн та сатуррӑн кулса пӑхнӑ унӑн тӑратса тӑракан тӑвӑр ҫухавийӗ ҫинчи савӑнӑҫлӑ хӗрлӗ петлицӑсем.

А старик, все так же сгорбившись, царапая землю вытертым у ручки костылем, сидел на завалинке в сереньком, заштопанном во многих местах мундире, и молодо и задорно смеялись красные веселые петлицы на тугом стоячем воротнике.

19 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Пӗр пек тӗссӗр хӗрсен ушкӑнӗ хушшинчен хӗрри питех те сарлака шлепке тӑхӑннӑ патша майри хӑйпе хӑй кӑмӑлланса пӑхать.

Из круга бесцветно одинаковых дочерей самодовольно глядела императрица в широкополой шляпе.

18 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Хура та авӑнчӑк куҫхаршисем айӗн хӑюллӑ, тӗссӗр кӑвак куҫсем пӑхаҫҫӗ.

Под черной стоячей пылью коклюшкового шарфа смелые серые глаза.

15 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Горницӑра та ытларах тӗттӗмленет, чӳрече ҫумӗнче ҫакӑнса тӑракан казак мундирӗ ҫийӗнчи урядник хӑювӗсем шупкалаҫҫӗ; куҫпа пӑхса витерме ҫук тӗссӗр тӗттӗм витӗр Григорий Аксинйӑн хулпуҫҫийӗсем вӗттӗн-вӗттӗн чӗтренипе аллапписемпе хӗстернӗ пуҫӗ минтер ҫинче епле сиккеленине те кураймасть.

В горнице тоже густеет темень, блекнут Степановы урядницкие лычки на висящем у окна казачьем мундире, и в серой застойной непрогляди Григорий не видит, как у Аксиньи мелкой дрожью трясутся плечи и на подушке молча подпрыгивает стиснутая ладонями голова.

12 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Аксинья хӑвӑрт калаҫать, анчах та сӑмахсем сапаланса каяҫҫӗ, ҫепӗҫ те тӗссӗр сӑмахӗсем хӑлхана ҫитсе кӗреймеҫҫӗ.

Аксинья говорит быстро, но слова расползаются, не доходят до слуха неживые и бесцветные слова.

12 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Хуторта чӳрече хупписем шартлатса хупӑнчӗҫ, карчӑксем каҫхи кӗлӗрен тухнӑ та сӑхсӑхкаласа киле васкаҫҫӗ; плац ҫинче тӗссӗр кӑвак тусан мӑкӑрланса ҫӗкленет, унччен те пулмарӗ — ҫурхи шӑрӑхпа йывӑрланнӑ ҫӗр ҫине ҫумӑрӑн малтанхи тумламӗсем ӳкме те пуҫларӗҫ.

В хуторе хлопали закрываемые ставни, от вечерни, крестясь, спешили старухи, на плацу колыхался серый столбище пыли, и отягощенную внешней жарою землю уже засевали первые зерна дождя.

4 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Унта рак хуранӗсем йӑлтӑртатаҫҫӗ, хумсем ҫине-ҫинех чуптунипе якалса кайнӑ вӗтӗр-шакӑр тӗссӗр кӑвак чул куписем кукӑр-макӑр сапаланса выртаҫҫӗ.

Перламутровая россыпь ракушек, серая изломистая кайма нацелованной волнами гальки.

1 // Илле Тукташ. Михаил Шолохов. Лӑпкӑ Дон: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Илле Тукташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955.

Ҫак самантра вӑл хӑйӗн тӗссӗр куҫӗсемпе чӳрече еннелле, пан Данило ларнӑ ҫӗрелле пӑхрӗ те хускалми пулчӗ.

Тут вперила она бледные очи свои в окошко, под которым сидел пан Данило, и недвижно остановилась…

IV // Василий Алагер, К. Никифорова, Михаил Рубцов, Афиноген Кузьмин. Николай Гоголь. Диканька ҫывӑхӗнчи хуторти каҫсем. Вырӑсларан чӑвашла В. Алагер, К. Никифорова, М. Рубцов, А. Кузьмин куҫарнӑ. Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 254 с.

Атте! — ҫак самантра вӑл-тухатмӑш ҫине тӗссӗр куҫӗсемпе пӑхса илчӗ, — мӗншӗн чиксе пӑрахрӑн эс ман аннеҫӗме!»

Отец! — тут она вперила в колдуна бледные очи, — зачем ты зарезал мать мою?

IV // Василий Алагер, К. Никифорова, Михаил Рубцов, Афиноген Кузьмин. Николай Гоголь. Диканька ҫывӑхӗнчи хуторти каҫсем. Вырӑсларан чӑвашла В. Алагер, К. Никифорова, М. Рубцов, А. Кузьмин куҫарнӑ. Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 254 с.

Вӑл чӗрӗччӗ, утса ҫӳретчӗ, ӑшӑччӗ, халь вара хускалмасть, тӗссӗр, сивӗ, ӑна ӗнтӗ нихҫан та, ниҫта та, нимпе те чӗртме май ҫук.

Что от меня сделалось то, что она была живая, движущаяся, теплая, а теперь стала неподвижная, восковая, холодная и что поправить этого никогда, нигде, ничем нельзя.

XXVIII // Ваҫлей Игнатьев. Лев Толстой. Повеҫсемпе калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1961. — 3–86 стр.

Калиткерен кӗрсе, килкартинче кӗтмен хӑнана курсан, Татьяна ҫийӗнчех салхуланчӗ, унӑн сарӑ куҫхаршийӗсем чалӑшрӗҫ, пичӗ тӗксӗмленчӗ, — ҫурхи уяр ҫанталӑклӑ кун ҫавӑн пек пулать: хура пӗлӗт кӗтмен ҫӗртен хӗвеле хупӑрласа илет те, вара илемлӗ сӑрсем пӗр самантра тӗксӗмленеҫҫӗ, вӗсене сӑрӑ та тӗссӗр чатӑр карса илет…

Войдя в калитку и увидя во дворе нежданного гостя, Татьяна сразу помрачнела, белесые брови ее нахмурились, лицо потемнело, — такое случается в весенний ясный день: черные тучи неожиданно закрывают солнце и тогда все краски в одно мгновение тухнут, их всех обволакивает серость и бесцветный занавес…

X // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

— Кӗнеке валли? — ыйтрӗ вӑл, тӗссӗр куҫӗсемпе хайхи ҫутӑсем ҫинелле сӳрӗккӗн пӑхкаласа.

Водя бесцветными глазами по огням, он переспросил: — Для книги?

XXII // Феодосия Ишетер. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; пӗрремӗш кӗнеке; вырӑсларан Феодосия Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 382 с.

Ӑҫталла пӑхни те паллӑ мар: унӑн кӑвакрах куҫӗсем ҫав тери тӗссӗр, вилнӗ ҫынӑнни пек.

И куда смотрел непонятно было: так безжизненны были его серенькие глаза.

XX // Феодосия Ишетер. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; пӗрремӗш кӗнеке; вырӑсларан Феодосия Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 382 с.

Вӑл пӗшкӗнчӗ те тӗттӗмре кашт ҫеҫ палӑракан темле тӗссӗр чечеке татса илчӗ.

Он наклонился, сорвал какой-то бледный осенний цветок, едва приметный в темноте.

XVII // Феодосия Ишетер. Бубеннов, Михаил Семёнович. Шурӑ хурӑн: роман; пӗрремӗш кӗнеке; вырӑсларан Феодосия Ишетер куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951. — 382 с.

Ҫапах та пӗр шухӑш пуринчен те хӑрушӑрахчӗ: тӗссӗр, пӗрешкел пӑхӑнуллӑ та ӑссӑрланнӑ-тӑнсӑрланнӑ сӑн-питлӗ Хлебниковсем пач та рота, батальон, полк ятлӑ механикӑлла пайсем кӑна мар, вӗсем чӑн-чӑннипех те чӗрӗ ҫынсем иккенни пирки офицерсенчен нихӑшӗ те, — Ромашов хӑй те халиччен ҫаплаллах пулнӑ-ха, — нихӑҫан шутламан, ҫакӑ вӗсен пуҫне сӗмленчӗклӗхпе те пулин пырса кӗмен, ҫапӑнман…

И ужаснее всего была мысль, что ни один из офицеров, как до сих пор и сам Ромашов, даже и не подозревает, что серые Хлебниковы с их однообразно-покорными и обессмысленными лицами — на самом деле живые люди, а не механические величины, называемые ротой, батальоном, полком…

XVII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫав вӑхӑтрах вӑл хӑй пичӗ ҫинче те темле тӑнсӑр, тӗссӗр кулӑ тӗлкӗшнине лӗкленнӗ кӑмӑлпа туйса илчӗ.

И в то же время сам Ромашов с отвращением почувствовал у себя на лице какую-то бессмысленную, тусклую улыбку.

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Тӗссӗр ҫутӑ куҫӗсем тӑшманла пӑхаҫҫӗ.

Бесцветные светлые глаза глядели враждебно.

VII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.