Шырав

Шырав ĕçĕ:

кун сăмах пирĕн базăра пур.

кун (тĕпĕ: кун) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Татах кун пек пурӑнас пулсан, вилетӗп пуль эпӗ.
Я, кажется, умру, если это еще продлится.

XI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ун хыҫҫӑн Марья Алексевна темиҫе кун хушши, сӑнама пӑрахса, кӑштах канса илет.
После того на несколько дней Марья Алексевна дает себе некоторый (небольшой) отдых в надзоре.

Кунсеренех ирхине тата каҫсерен ҫуршар кун ҫухалса ҫӳретӗн.
Пропадаешь каждый день на целое утро и на половину дней пропадаешь по вечерам.

X // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Шырама пуҫлани пилӗк кун иртсен, Петербург тӑрӑх ҫӳресе таврӑннӑ Лопухов хӑйӗн кушетки ҫинче выртнӑ вӑхӑтра Кирсанов каларӗ:
На пятый день поисков, когда Лопухов, возвратившись из хождений по Петербургу, лежал на своей кушетке, Кирсанов сказал:

Лопухов, ытти ҫынсемшӗн усӑллӑ ӗҫ тӑвас тесе, пурнӑҫри тӗрлӗ ырлӑхсемсӗр, хисепсӗр юлма ҫирӗппӗн шут тытнӑ, ҫавӑн пек ӗҫпе киленсе пурӑнасси — уншӑн пулсан чи лайӑх тупӑш тесе шухӑшланӑ вӑл; хӑй юратса пӑрахнӑ хитре хӗр ҫине вӑл ҫав тери таса куҫсемпе пӑхнӑ; кашни пиччӗшӗ те хӑйӗн йӑмӑкӗ ҫине ун пек пӑхма пултарайман; анчах ун материализмне кун пек каҫарма хӑтланнине хирӗҫ ҫакна калас пулать: хӑш енчен те пулин лайӑх енсӗр ҫын пӗр ҫын та ҫук вӗт, материалистсем вара, вӗсем кирек мӗнле пулсан та, ҫапах та материалистсемех, ҫакӑ ӗнтӗ вӗсем путсӗр те таса кӑмӑллӑ маррине татӑклӑн кӑтартса парать, материалистсене каҫарма юрамасть, мӗншӗн тесен вӗсене каҫарни вӑл материализм майлӑ пулса, ӑна пулӑшнине пӗлтернӗ пулӗччӗ.
Лопухов сознательно и твердо решился отказаться от всяких житейских выгод в почетов для работы на пользу другим, находя, что наслаждение такою работою — лучшая выгода для него; на девушку, которая была так хороша, что он влюбился в нее, он смотрел таким чистым взглядом, каким не всякий брат глядит на сестру; но против этого извинения его материализму надобно сказать, что ведь и вообще нет ни одного человека, который был бы совершенно без всяких признаков чего-нибудь хорошего, и что материалисты, каковы бы там они ни были, все-таки материалисты, а этим самым уже решено и доказано, что они люди низкие и безнравственные, которых извинять нельзя, потому что извинять их значило бы потворствовать материализму.

IX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Анчах та кун пек каҫару вӑл питӗ начар каҫару.
Но такое извинение очень плохо.

Кун пек ҫурт ҫеҫ лартнӑ пулӑттӑм-и.
Дом-то бы не такой состроила, как этот.

VIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Кирек мӗнле ҫыннӑн пуҫӗнче те тем тӗрлӗ шухӑшсем пулаҫҫӗ пулсан, кун пек ӑслӑ ҫын пуҫӗнче пушшех те пулма пултарать.
А если у всякого человека черт знает что на уме, то у такого умного человека и подавно.

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Пуҫласса та тӳрех документсенчен пуҫланӑ, калаҫасса та епле калаҫать, «Тӑнлӑ-пуҫлӑ ҫынна унсӑр юрамасть», тет — сайра пулаҫҫӗ кун пек тӗплӗ ҫынсем!
И с документов прямо так и начал, да и говорит-то как, «Без этого, говорит, нельзя, кто в своем уме» — редкой основательности молодой человек!

VI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Вӑл «ман ҫураҫнӑ хӗр», — «сирӗн ҫураҫнӑ хӗр» — «эпӗ ӑна питӗ юрататӑп», «вӑл хитре» тенисене илтнӗ те, учитель ун пек кун пек шухӑш тытас ҫуккине курса, лӑпланнӑ; иккӗмӗш кадриль вӑхӑтӗнче ирӗклӗнех каҫхи апат пекки — закуска хатӗрленӗ.
Она слышала слова «моя невеста» — «ваша невеста» — «я ее очень люблю» — «она красавица», — и успокоилась насчет волокитства со стороны учителя, и вторую кадриль уже могла вполне отдать хлопотам о закуске вроде ужина.

Марья Алексевна унран Федя пултарулӑхӗ ҫинчен, хӑш гимнази лайӑхраххи ҫинчен ыйтса пӗлме пуҫларӗ, ачана гимнази пансионне вырнаҫтарсан, лайӑхрах мар-ши, терӗ, — кун пек ыйтусем пулмаллах ӗнтӗ, анчах ыйтса пӗлме кӑшт иртерех мар-ши?
Марья Алексевна начала расспрашивать его о способностях Феди, о том, какая гимназия лучше, не лучше ли будет поместить мальчика в гимназический пансион, — расспросы очень натуральные, только не рано ли немножко делаются?

Халӗ, Верочка, ҫав шухӑшсем пурнӑҫра витӗр курӑнаҫҫӗ ӗнтӗ, урӑх ҫынсем, урӑх кӗнекесем ҫырнӑ ӗнтӗ, вӑл ҫынсем ҫав шухӑшсем лайӑх шухӑшсем, анчах вӗсенчен нимӗн тӗлӗнмелли те ҫук, тесе шутлаҫҫӗ, халӗ, Верочка, чечексем ҫурӑлнӑ вӑхӑтра уйра тутлӑ шӑршӑ сарӑлнӑ пек, пур ҫӗрте те ҫав шухӑшсем сарӑлнӑ; вӑл шухӑшсем пур ҫӗре те сӑрхӑнса кӗреҫҫӗ, эсӗ вӗсене хӑвӑн аннӳнтен те, пурӑнас пулать текен тата мӗншӗн улталаса, ҫаратса пурӑнмаллине каласа кӑтартакан аннӳнтен те, илтнӗ; вӑл сана хирӗҫлесе каласшӑн пулнӑ, анчах хӑй эсӗ каланинех малалла каласа кайнӑ, эсӗ вӗсене сӗмсӗр те пӑсӑлса кайнӑ француженкӑран, хӑйӗн еркӗнне хӑй хыҫҫӑн горничнӑй пек сӗтӗрсе ҫӳрекенскерӗнчен те, илтнӗ, вӑл унпа мӗн тӑвас тет, ҫавна тума пултарать, ҫапах та, шухӑшласа пӑхсан, унӑн хӑйӗн ирӗкӗ ҫуккине, унӑн ҫынсене юрама тӑрӑшмаллине, хӑйне ирӗксӗрлемеллине, ку ӑна питӗ йывӑррине асӑрхать, — ма пурӑнмалла мар-ха ун хӑйӗн Сергейӗпе, ырӑ та ҫемҫе кӑмӑллӑ вӑл, питӗ ҫепӗҫскер, — ҫапах та француженка: «анчах маншӑн та, ҫавӑн пек ухмахскершӗн те пулин, кун пек пурнӑҫ питӗ начар», тет.
Теперь, Верочка, эти мысли уж ясно видны в жизни, и написаны другие книги, другими людьми, которые находят, что эти мысли хороши, но удивительного нет в них ничего, и теперь, Верочка, эти мысли носятся в воздухе, как аромат в полях, когда приходит пора цветов; они повсюду проникают, ты их слышала даже от твоей пьяной матери, говорившей тебе, что надобно жить и почему надобно жить обманом и обиранием; она хотела говорить против твоих мыслей, а сама развивала твои же мысли; ты их слышала от наглой, испорченной француженки, которая таскает за собою своего любовника, будто горничную, делает из него все, что хочет, и все-таки, лишь опомнится, находит, что она не имеет своей воли, должна угождать, принуждать себя, что это очень тяжело, — уж ей ли, кажется, не жить с ее Сергеем, и добрым, и деликатным, и мягким, — а она говорит все-таки: «и даже мне, такой дурной, такие отношения дурны».

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Паян манӑн ҫуралнӑ кун вӗт.
Ведь нынче день моего рожденья.

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Анчах кун пек вӑраха тӑсӑлма пултараймасть-ҫке-ха.
— Но ведь это не может так продолжаться много времени.

— Кӑна эпӗ хам пӗччен калама пӗлместӗп; кӑна манӑн хӗр ҫеҫ калама пултарать; кунта эпӗ пӗччен, унсӑрӑн, ҫакна ҫеҫ калама пултаратӑп: кун пирки вӑл тӑрӑшать, вӑл питӗ вӑйлӑ, вӑл тӗнчере пуринчен те вӑйлӑрах.
— Этого я один не умею сказать; это умеет рассказывать только моя невеста; я здесь один, без нее, могу сказать только: она заботится об этом, а она очень сильная, она сильнее всех на свете.

Ҫав вӑрттӑнлӑха мана хамӑн хӗр, кӗвӗҫскер, шӑпах ҫураҫнӑ кун пӗлтерчӗ.
А она была мне открыта моею ревнивою невестою в самый день обручения.

Верочка йӑл кулса илчӗ: чӑнах та, кун пеккине кашни хӗрарӑмранах илтме пулать.
Верочка улыбнулась: правда, это можно слышать от всякой женщины.

Верочка ҫуралнӑ кун Марья Алексевна пысӑк вечер тӑвасшӑн пулчӗ, Верочка хӑнасем чӗнес мар тесе тархасларӗ; пӗрин, пӗлӗш-тӑванӗсене пуҫтарса, вӗсене хӗрӗн пулас упӑшкине кӑтартас килчӗ, тепришӗн ку йывӑр япала пулчӗ.
Марья Алексевна хотела сделать большой вечер в день рождения Верочки, а Верочка упрашивала, чтобы не звали никаких гостей; одной хотелось устроить выставку жениха, другой выставка была тяжела.

— Сирӗн хӗрӗр ман арӑма килӗшет, халӗ ӗнтӗ хак ҫинчен ҫеҫ калаҫса татӑлмалла, эпир кун пирки, паллах, уйрӑлса каяс ҫук.
— Ваша дочь нравится моей жене, теперь надобно только условиться в цене, и, вероятно, мы не разойдемся из-за этого.

Ҫапла, сирӗнпе калаҫма юрать, сирӗн характер пур, — вара питӗ сыхланса, ҫыпӑҫуллӑ сӑмахсемпе ӑна ӗнерхи тавлашу ҫинчен каласа пачӗ; кун хыҫҫӑн Верочка ӑна ярӑнма кайма сӗнни ҫинчен каласа кӑтартрӗ.
— Да, с вами можно говорить, вы имеете характер, — и в самых осторожных, деликатных выражениях рассказала ей о вчерашнем пари; на это Верочка отвечала рассказом о предложении кататься.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика