Шырав

Шырав ĕçĕ:

аса сăмах пирĕн базăра пур.

аса (тĕпĕ: аса) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Хамӑр колхозри Егор Платонович Коншаков бригадире аса илӗр-ха.
Но вспомните бригадира нашего колхоза Егора Платоновича Коншакова.

1-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— Ҫук, ҫук, Маша ан вулатӑр, — хирӗҫ пӳлчӗ пулӑнни пек тулалла тухса тӑракан куҫлӑ Петька Девяткин, хӗрача васканипе яланах сӑмахӗсене уҫҫӑн калайманнине аса илсе.
— Нет, нет, только не Маша, — возразил пухлощекий, с выпуклыми рачьими глазами Петька Девяткин, вспомнив, как девочка всегда торопится и перевирает слова.

Аса илтерер: юпа уйӑхӗн 16-мӗшӗнче Шупашкарта «Пульница комплексӗ» чарӑнуран инҫех мар вырӑнта 1-мӗш маршрут троллейбусӗ ҫутӑ юпи ҫине пырса тӑрӑннӑччӗ.
Напоминаем: 16 октября в Чебоксарах недалеко от остановки «Больничный комплекс» троллейбус 2-го маршрута протаранил столб уличного освещения.

Троллейбус водительне административлӑ майпа явап тыттарӗҫ // Таисия Ташней. https://chuvash.org/news/23382.html

— Халех каласа кӑтартатӑп: аса илме, шухӑшласа илме пар-ха.
— Сейчас расскажу тебе: дай собраться с мыслями и памятью.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Ан аса илтер, иртнине ан асӑн: тавӑраймӑн! — терӗ Обломов; унӑн сӑнӗнче шухӑш, хӑй мӗн каланине ӑнланни палӑрчӗ.
— Не напоминай, не тревожь прошлого: не воротишь! — говорил Обломов с мыслью на лице, с полным сознанием рассудка и воли.

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Аса ил-хе пурне те…
Ты вспомни все…

Ӑна ӑҫта, хӑҫан курни-илтнине аса илме тӑрӑшать Обломов…
Он добирался, когда и где слышал он это…

— Кӑна та манса кайрӑм вӗт! — терӗ Алексеев, аса илес тесе, сӑмсине маччаналла каҫӑртса.
— Вот уж это забыл! — сказал Алексеев, поднимая нос к потолку и стараясь вспомнить.

Вӑл Обломовӑн йӑваш та шухӑшлӑ сӑнне, унӑн ачаш куҫӗсене, уйрӑлнӑ чухне Ольга ӳпкеленине хирӗҫ Обломов мӗнле именчӗклӗн кулнине аса илчӗ те… вара вӑл питӗ хурланчӗ, Обломова питӗ шеллерӗ…
В ее воспоминании воскресло кроткое, задумчивое лицо Обломова, его нежный взгляд, покорность, потом его жалкая, стыдливая улыбка, которою он при разлуке ответил на ее упрек… и ей стало так больно, так жаль его…

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ах!.. — аса илсе, хаваслӑн хушса хучӗ вӑл кайран.
Ах!.. — очнувшись, весело прибавил потом.

— Ҫук! — шӳтлемесӗр, шухӑша кайса, иртнине аса илнӗ пек каларӗ Ольга.
— Нет! — не шутя, задумчиво, как бы глядя в прошедшее, говорила Ольга.

Андрей калани ӑна иртнине аса илтерчӗ.
Восклицание вызвало воспоминание.

— Мӗскӗн Илья! — терӗ пӗррехинче Андрей, иртнине аса илсе.
— Бедный Илья! — сказал однажды Андрей вслух, вспомнив прошлое.

Штольц хӑйӗн тулли, хумхануллӑ, чечеклӗ ҫуркунне пек пурнӑҫӗпе телейлӗ, вӑл ӑна тимлесе илемлетет, ачашласа упрать, ҫакна аса илсен ҫеҫ Штольц хӑраса ӳкет: Ольга тахҫан вилӗмрен ҫӳҫ пӗрчи вӗҫне юлнӑ, вӗсем иккӗшӗ пӗрле утас ҫулӗ уйрӑлса кайма пултарнӑ, пурнӑҫ ҫулӗсене пӗлменни хӑрушӑ йӑнӑш патне илсе пыма пултарнӑ, Обломов ӑна…
Штольц был глубоко счастлив своей наполненной, волнующейся жизнью, в которой цвела неувядаемая весна, и ревниво, деятельно, зорко возделывал, берег и лелеял ее. Со дна души поднимался ужас тогда только, когда он вспоминал, что Ольга была на волос от гибели, что эта угаданная дорога — их два существования, слившиеся в одно, могли разойтись; что незнание путей жизни могло дать исполниться гибельной ошибке, что Обломов…

Андрей хӑй тахҫан курма ӗмӗтленнӗ хӗрарӑмпа арӑмӑн идеалӗ инҫетрине ӑнланчӗ, анчах вӑл Ольга ҫав идеала кӑшт аса илтернипе те телейлӗ: вӑл ҫакна та нихҫан кӗтменччӗ.
Андрей видел, что прежний идеал его женщины и жены недосягаем, но он был счастлив и бледным отражением его в Ольге: он не ожидал никогда и этого.

Упӑшки чылайччен ыйтса пӗлчӗ, Ольга хӑйӗн тунсӑхӗн сӑлтавӗсене тухтӑра каланӑ пек чылайччен каларӗ, пӗтӗм вӑрттӑн ыйтусене, чунӗ мӗнле пӑшӑрханнине, кайран ҫав ӗмӗтсем ҫухалнине — йӑлтах, йӑлтах, мӗн аса илме пултарнине пӗлтерчӗ.
Долго спрашивал ее муж, долго передавала она, как больная врачу, симптомы грусти, высказывала все глухие вопросы, рисовала ему смятение души и потом — как исчезал этот мираж — все, все, что могла припомнить, заметить.

— Эпӗ телейлӗ! — пӑшӑлтатнӑ вӑл, иртнӗ пурнӑҫӗ ҫине пархатарлӑ пӑхса, вара, пулассине тӗпчесе, хӑй тахҫан Швейцарире, хӗр чухне курнӑ тӗлӗке, шухӑшлӑ кӑвак каҫа аса илнӗ, ҫав тӗлӗк ун пурнӑҫӗнче мӗлке пек пӗрле ҫӳренине ӑнланнӑ.
— Я счастлива! — шептала она, окидывая взглядом благодарности свою прошедшую жизнь, и, пытая будущее, припоминала свой девический сон счастья, который ей снился когда-то в Швейцарии, ту задумчивую, голубую ночь, и видела, что сон этот, как тень, носится в жизни.

Малтанах вӑл ҫав сӑнар урлӑ хӗрарӑмӑн пуласлӑхне курма ӗмӗтленнӗ; анчах кайран, вӑл пӗве ҫитнӗ Ольгӑна курсан, унӑн чаплӑн чечекленнӗ илемне кӑна мар, пурӑнма, вӗренме, пурнӑҫпа кӗрешме вӑйӗ пуррине курсан, Штольца хӑйӗн ӗмӗчӗ ҫитнӗ пек туйӑнчӗ, вӑл мана пуҫланӑ юрату сӑнарне аса илчӗ, ӑна Ольгӑпа танлаштарма пуҫларӗ, иккӗшӗн хушшинче пӗр кӑлтӑксӑр чӑнлӑх пулассӑн туйӑнчӗ.
Сначала ему снилась в этом образе будущность женщины вообще; когда же он увидел потом, в выросшей и созревшей Ольге, не только роскошь расцветшей красоты, но и силу, готовую на жизнь и жаждущую разумения и борьбы с жизнью, все задатки его мечты, в нем возник давнишний, почти забытый им образ любви, и стала сниться в этом образе Ольга, и далеко впереди казалось ему, что в симпатии их возможна истина — без шутовского наряда и без злоупотреблений.

Анчах ҫак тӗрлӗ ӗмӗрсенчи сӗтел-пукан, картинӑсем хушшинче никамшӑн та ним тӗшне тӑман, ҫапах Ольгӑпа Штольца телейлӗ сехете, асран кайми саманта аса илтерекен япаласем хушшинче, тем чухлӗ кӗнекесемпе нотӑсем хушшинче вӗсен ӑшӑ пурнӑҫӗ сисӗннӗ, вӗсен ӑсӗпе эстетикӑллӑ туйӑмӗ киленнӗ; йӗри-тавра ӗмӗрхи ҫутҫанталӑк илемӗ йӑлтӑртатнӑ пекех, ҫакӑнта пур ҫӗрте те лӑпланма пӗлмен шухӑш пурри сисӗннӗ, е этем ӑсӗн илемӗ йӑлтӑртатса тӑнӑ.
Но среди этой разновековой мебели, картин, среди не имеющих ни для кого значения, но отмеченных для них обоих счастливым часом, памятной минутой мелочей, в океане книг и нот веяло теплой жизнью, чем-то раздражающим ум и эстетическое чувство; везде присутствовала или недремлющая мысль, или сияла красота человеческого дела, как кругом сияла вечная красота природы.

Ахах, кӗмӗл, салоп саклата хунине аса илчӗ те Штольц ҫавӑн пирки калать пулӗ тесе шухӑшларӗ; анчах вӑл кун ҫинчен мӗнле пӗлме пултарнине ниепле те тавҫӑрса илеймерӗ; ку вӑрттӑнлӑха вӑл Обломова мар, кашни пуса ӑҫта хунине пӗлсе тӑракан Анисьйӑна та каласа паманччӗ-ҫке?
Она вспомнила о заложенном жемчуге, о серебре, о салопе и вообразила, что Штольц намекает на этот долг; только никак не могла понять, как узнали об этом, она ни слова не проронила не только Обломову об этой тайне, даже Анисье, которой отдавала отчет в каждой копейке.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика