Шырав

Шырав ĕçĕ:

Лопухов (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Лопухов кайрӗ те чей сӗтелӗ хушшине кӗрсе ларчӗ.
Лопухов пошел, сел за чайный стол.

VI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Лопухов йышши ҫынсен вӗсен кирек мӗнле кӳреннӗ чунсене те хӑйсем патне туртакан асамлӑ сӑмахсем пур.
У этих людей, как Лопухов, есть магические слова, привлекающие к ним всякое огорченное, обижаемое существо.

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Лопухов Верочка ҫине пӑхса илчӗ.
Лопухов посмотрел на нее.

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Эпир пӗрмаях ман ҫинчен калаҫрӑмӑр, — пуҫларӗ Лопухов, — эпӗ пӗрмаях хам ҫинчен калаҫрӑм, сире пӗртте кӑмӑл тумарӑм.
— Мы всё говорили обо мне, — начал Лопухов, — а ведь это очень нелюбезно с моей стороны, что я все говорил о себе.

— Тав сире куншӑн! — Лопухов, хӑй Верочкӑн тус хӗрӗ е Верочка хӑйӗн юлташӗ пулнӑ пек, ун аллине лӑпкӑн тытса чӑмӑртарӗ, шӳт туса мар, чӑнах чӑмӑртас тесе.
— Похвалю вас за это! — Он пожал ее руку, да так спокойно и серьезно, как будто он ее подруга или она его товарищ.

— Мсье Лопухов!
— Мсье Лопухов!

— Мсье Лопухов, эпӗ сире пӗртте ташлать тесе шутламанччӗ, — терӗ Верочка калаҫма пуҫласа.
— Мсье Лопухов, я никак не ожидала видеть вас танцующим, — начала она.

Лопухов Верочка ӗҫӗ тӗлӗнмелле пулнипе интересленчӗ.
Лопухов был заинтересован странностью положения Верочки.

Халӗ Лопухов Верочка ҫине кӑмӑллӑн пӑхма пуҫларӗ ӗнтӗ, анчах та вӑл нумайӑшне ӑнлансах ҫитеймест-ха.
Лопухов был расположен теперь в пользу Верочки, но ему все еще было непонятно многое.

Лопухов, Верочкӑна сӑнаса пӑхса, хӑй ку таранччен ун ҫинчен тӗрӗс мар шухӑшланине ӑнланса илчӗ; вӑл ӑна чунсӑр хӗр, хӑй курайман ҫынна укҫашӑн качча тухать тесе шухӑшланӑччӗ; халӗ Лопухов хӑй умӗнче ыттисем пекех чунтан савӑнса ташлакан, ахӑлтатса кулакан ҫамрӑк хӗре курать; ҫапла, Верочкӑна намӑс пулсан та, каласах пулать ӗнтӗ: вӑл ытти хӗрсем пекех ташлама юратакан хӗр пулнӑ.
Лопухов наблюдал Верочку и окончательно убедился в ошибочности своего прежнего понятия о ней как о бездушной девушке, холодно выходящей по расчету за человека, которого презирает: он видел перед собою обыкновенную молоденькую девушку, которая от души танцует, хохочет: да, к стыду Верочки, надобно сказать, что она была обыкновенная девушка, любившая танцевать.

Виҫҫӗмӗш кадриле ташлама Лопухов Верочкӑна чӗнчӗ, — пӗрремӗшне Верочка Михаил Иванычпа ташларӗ, иккӗмӗшне Лопухов шухӑ хӗрпе ташларӗ.
На третью кадриль Лопухов просил Верочку, — первую она танцевала с Михайлом Иванычем, вторую — он с бойкой девицею.

Лопухов каллех пуҫне тайса илчӗ.
Лопухов снова сделал глубокий поклон.

— Мсье Лопухов, сирӗн ташлас пулать.
— Мсье Лопухов, вы должны танцевать.

Пӗрремӗш роббер пӗтнӗ чухне хӗрсенчен пӗри, чи шуххи, Лопухов патне вӗҫтерсе ҫитрӗ.
Первый роббер оканчивался, когда одна из девиц, самая бойкая, подлетела к Лопухову.

Хӑй вӑхӑтӗнче — урӑхла каласан, укҫа пӗтнӗ вӑхӑтра — Лопухов та хытӑ вылянӑ пулнӑ.
Сильно игрывал в свое — то есть в безденежное — время и Лопухов.

Ҫавӑнтах вылякансем тупӑнчӗҫ, Лопухов выляма кӗрсе ларчӗ.
Тотчас же составилась партия, и Лопухов уселся играть.

Пухӑннӑ хӑнасем ҫине пӑхса илсен, Лопухов кавалерсем ҫителӗклех пулнине курчӗ: кашни хӗр ҫумӗнчех ҫамрӑк ҫын пур — е качча илме шухӑшлаканскер е илес пирки калаҫса татӑлнӑскер.
Осматривая собравшихся гостей, Лопухов увидел, что в кавалерах нет недостатка: при каждой из девиц находился молодой человек, кандидат в женихи или и вовсе жених.

Вулакан, эсӗ ӗнтӗ, паллах, ҫав вечерта Верочкӑпа Лопухов пӗр-пӗринпе чунтан-вартан калаҫассине, вӗсем пӗр-пӗрне юратса пӑрахассине малтанах пӗлетӗн?
Читатель, ты, конечно, знаешь вперед, что на этом вечере будет объяснение, что Верочка и Лопухов полюбят друг друга?

III // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Паллӑ ӗнтӗ, ун пек вечерсенче яланах кавалерсем ҫитмеҫҫӗ; анчах нимех те мар, Лопухов ҫак хӗр ҫине ҫывӑхрарахран пӑхса илӗ, — унра е унпа темскер интересли пурах.
Понятно, в кавалерах недостаток, по обычаю всех таких вечеров; но ничего, он посмотрит поближе на эту девушку, — в ней или с ней есть что-то интересное.

Лопухов урок пӗтернӗ тӗле Марья Алексевна ун патне пычӗ те ыран хӗрӗн менельникӗ пуласси пирки, ҫавна май вӗсем пӗчӗк вечер тӑвасси ҫинчен систерсе, Лопухова хӑйсем патне пыма чӗнчӗ.
Когда Лопухов оканчивал урок, Марья Алексевна подошла к нему и сказала, что завтра у них маленький вечер — день рожденья дочери, и что она просит Лопухова пожаловать.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика