Шырав

Кондратьев

Кондратьев, сӗтел ҫине таянса, итлеме хатӗрленчӗ.
Кондратьев облокотился на стол и приготовился слушать.

— Интересно, — терӗ лӑпкӑн Кондратьев, — Тутаринов «диктатор» пулса ҫӳренине колхозсенчен илнӗ ӗнесене вӑл каялла тавӑрса пама хушнинче куратӑн пулмалла эс?
— Интересно, — спокойно возразил Кондратьев, — ты, очевидно, увидел «диктаторство» Тутаринова в том, что он предложил многим руководящим товарищам вернуть в колхозы незаконно взятых коров?

Сӑмаха урӑххи ҫине куҫарас тесе: — Мӗн ӗҫпе килтӗн эсӗ ман пата? — терӗ Кондратьев.
Желая перевести разговор на другую тему, Кондратьев спросил: — Ну, что там у тебя ко мне?

— Ман шутпа унта ӑнланмалли нимех те ҫук, — терӗ Кондратьев.
— По-моему, тут и понимать нечего, — сказал Кондратьев.

— Мӗнле уйрӑмлӑх-ши вӑл, секрет мар пулсан, пӗлесчӗ? — ыйтрӗ Кондратьев, сӗтел хушшине ларса.
— Что ж это за особенность, если не секрет? — спросил Кондратьев, садясь за стол.

Чӗлпӗре вӗҫертнӗ чух Еременко чӳрече еннелле ҫаврӑнчӗ те, Кондратьев каллех ун тунсӑхлӑ куҫне курчӗ.
Еременко отвязал повод, повернувшись лицом к окну, и Кондратьев снова увидел его печальные глаза.

Кондратьев юри чӳрече умне пырса, пӑрланнӑ кантӑка тутӑрпа шӑлса, пӑхрӗ.
Кондратьев заметил в его глазах грустную тоску, подошел к окну, протер платком стекло и стал смотреть.

Хохлаков кӑмӑлсӑр пуҫне сулчӗ, Кондратьев ура ҫине тӑчӗ те каларӗ:
Хохлаков неохотно кивнул головой, а Кондратьев поднялся и сказал:

Кондратьев, тем итлесе тӑнӑ пек, хӑйӗн ҫутӑ та ӑслӑ куҫӗсене хӗсрӗ.
Кондратьев сощурил глаза, как бы к чему-то прислушиваясь.

— Кондратьев пӗр самант тем ҫырчӗ.
— Кондратьев с минуту что-то записывал.

— Ҫаплах тени сахал, — Кондратьев пӗчӗкҫӗ кӑна ҫыру кӗнеки кӑларчӗ.
— Мало признавать, — Кондратьев раскрыл записную книжку.

— Эппин каласа парам сана, — терӗ Кондратьев.
— Так я тебе скажу, — продолжал Кондратьев.

— Ҫаплах ӗнтӗ, — терӗ Еременко, хӑй ҫине Кондратьев пӑхнине туйса, пуҫне ҫӗклеймесӗр.
— Это я все признаю, — заговорил Еременко, не подымая головы, но чувствуя на себе взгляд Кондратьева.

— Ӗҫ унта, хаклӑ ҫыннӑм, кладовойра ҫеҫ мар, — юлташла калама пуҫларӗ Кондратьев.
— Дело, дорогой мой, не только в кладовой, — дружеским тоном заговорил Кондратьев.

— Тупата, Кондратьев юлташ, кладовойран эпӗ ытлашши нимӗн те илмен.
— Клянусь вам, товарищ Кондратьев, я ничего лишнего из кладовой не брал.

— Лар, Еременко, — терӗ типпӗн Кондратьев.
— Садись, Еременко, — сухо пригласил Кондратьев.

— Кондратьев Хохлаков ҫине хурлӑхлӑн пӑхса илчӗ:
— Кондратьев устало посмотрел на Хохлакова: