Шырав

Шырав ĕçĕ:

Дмитрий сăмах пирĕн базăра пур.

Дмитрий (тĕпĕ: Дмитрий) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Эсир халь тусӑм мар, Дмитрий Сергеич ӗнтӗ.
Вы уж разжалованы из друзей в Дмитрия Сергеича.

XI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Дмитрий Сергеич, мӗнле пурӑнать сирӗн ҫураҫнӑ хӗрӗр?
Что ваша невеста, Дмитрий Сергеич?

— Дмитрий, эсӗ мана ӗҫре пулӑшми пултӑн.
— Дмитрий, ты стал плохим товарищем мне в работе.

X // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

«Дмитрий Сергеич» ят «тусӑм» ятпа мӗнле улшӑннине вӑл хӑй те асӑрхаймарӗ.
Она сама не заметила, как имя «Дмитрий Сергеич» заменилось у ней именем «друга».

Тӑрӑшса пӑхӑр-ха, Дмитрий Сергеич: сирӗнсӗр пуҫне урӑх никам та тӑрӑшас ҫук.
Похлопочите, Дмитрий Сергеич: кроме вас, некому.

Марья Алексевна шӑпах ҫав калаҫӑва пула ӗнтӗ Дмитрий Сергеичпа калаҫни Верочкӑшӑн хӑрушла пулас ҫук тесе шухӑшларӗ; Марья Алексевна ку калаҫӑва илтиччен те ҫаплах шухӑшланӑ, — халӗ вӑл калаҫусем Верочкӑна усӑ та парӗҫ, айван хӗр шухӑшӗсене пӑрахма тата Михаил Иванычпа венчете тӑрса ӗҫе хӑвӑртрах пӗтерме пулӑшӗҫ, тесе шухӑшларӗ.
Вот именно этот подслушанный разговор и привел Марью Алексевну к убеждению, что беседы с Дмитрием Сергеичем не только не опасны для Верочки, — это она и прежде думала, — а даже принесут ей пользу, помогут ее заботам, чтобы Верочка бросила глупые неопытные девические мысли и поскорее покончила венчаньем дело с Михаилом Иванычем.

VIII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Юрать, Дмитрий Сергеич, ҫынсем — эгоистсем, ҫапла вӗт?
— Хорошо, Дмитрий Сергеич; люди — эгоисты, так ведь?

— Мӗнех, — терӗ Дмитрий Сергеич та йӑл кулса, — пирӗн пӗр-пӗринпе йӑпӑлтатса калаҫмалли ҫук, ҫавӑнпа эпир йӑпӑлтатмастпӑр та.
— Что ж, — сказал он, тоже улыбнувшись, — нам нет расчета любезничать, потому мы не любезничаем.

Эпӗ сире: эсир, Дмитрий Сергеич, тархасшӑн сӑмсӑра ытлашши ан ҫӗклӗр, тетӗп; эсир мана: эсир, Вера Павловна, иккӗленетӗр, ҫавӑнпа эсир кулӑшла! тетӗр.
Я вам: вы, Дмитрий Сергеич, пожалуйста, не слишком-то поднимайте нос; вы мне: вы смешны с вашими сомнениями, Вера Павловна!

— Апла пулсан, Дмитрий Сергеич, эпӗ те хӗрхенсе тӑмӑп, — терӗ Верочка, йӑл кулса, — эсир ҫапах та мана сирӗн тупӑш теорине питӗ хытӑ хирӗҫ тӑнӑ, халӗ вара ун майлӑ тӑрать, тесе ан шухӑшлӑр.
— Так буду и я беспощадна, Дмитрий Сергеич, — сказала Верочка улыбаясь, — вы не обольщайтесь мыслью, что имели во мне упорную противницу вашей теории расчета выгод и приобрели ей новую последовательницу.

«Каяр ман пӳлӗме, Дмитрий Сергеич, — вӑл спальнӑран аякра, унта эпир кансӗрлемӗпӗр».
«Пойдемте в мою комнату, Дмитрий Сергеич, — она далеко от спальной, там не будем мешать».

Тепӗр темиҫе минутран сывмар Марья Алексевна Федьӑна кӑшкӑрчӗ: «Кала аппуна, вӗсен калаҫӑвӗ мана ҫывӑрма памасть, — ан чӑрмантарӑр мана, кайччӑр ӑҫта та пулин аяккарах. Тата ҫепӗҫрех кала, Дмитрий Сергеича ан кӳрентер: куратӑн-и, епле тӑрӑшать вӑл саншӑн».
Через несколько минут больная Марья Алексевна кликнула Федю: «Скажи сестре, что их разговор не дает мне уснуть; пусть уйдут куда подальше, чтоб не мешали. Да скажи хорошенько, чтобы не обидеть Дмитрия Сергеича: видишь, он какой заботливый о тебе».

Дмитрий Сергеич, ремизӑсене нумай хуратса тухрӑр-и эсир?
А много вы ремизов-то списали, Дмитрий Сергеич!

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Кӑна эпӗ, Дмитрий Сергеич, пӗлес килнӗрен кӑна ыйтрӑм, эпӗ вӗреннӗ хӗрарӑм мар, анчах пӗлме интереслӗ.
— Это я так, по любопытству спросила, Дмитрий Сергеич, как я женщина неученая, а знать интересно.

— Папа тӗнӗ, Дмитрий Сергеич, лайӑх-и вӑл?
— А хороша папская вера, Дмитрий Сергеич?

— Дмитрий Сергеич, ман сиртен ыйтса пӗлес килет: кунчченхи Франци королӗн ашшӗ, — ун вырӑнне хальхи Наполеон ларнӑ, — папа тӗнне ӗненме хушнӑ-и?
— А что, Дмитрий Сергеич, я хочу у вас спросить: прошлого французского короля отец, того короля, на место которого нынешний Наполеон сел, велел в папскую веру креститься?

— Ку аван, Михаил Иваныч: пӗлетӗп, Дмитрий Сергеич йӗркеллӗ ҫамрӑк ҫын, ҫапах кирек мӗнле ҫынна та асӑрхасах тӑрас пулать!
— Это хорошо, Михаил Иваныч; то-то я и знаю, что Дмитрий Сергеич солидный молодой человек, а все-таки нужен глаз да глаз за всяким человеком!

Каччӑпа хӗр пӗр-пӗрне юратма пуҫланине тата ӑҫтан пӗлме пулать ӑна? — юрату сӑмахӗсенчен; — нимӗнле юрату сӑмахӗсем те илтӗнмеҫҫӗ, калаҫасса та пӗр-пӗринпе сахал калаҫаҫҫӗ вӗсем, — Дмитрий Сергеич ытларах Марья Алексевнӑпа калаҫать е акӑ тата: вӑл Верочка валли кӗнекесем илсе киле пуҫларӗ.
Опять, в чем еще замечаются амурные дела? — в любовных словах; никаких любовных слов не слышно; да и говорят-то они между собою мало, — Дмитрий Сергеич больше говорит с Марьей Алексевною или вот: стал он приносить книги Верочке.

Акӑ Верочка фортепьяно калать, Дмитрий Сергеич итлесе тӑрать, Марья Алексевна Дмитрий Сергеич корсет шал енне пӑхса илмест-и-ха тесе сӑнаса тӑрать, — ҫук, шутламасть те пӑхса илме!
Вот Верочка играет, Дмитрий Сергеич стоит и слушает, а Марья Алексевна смотрит, не запускает ли он глаз за корсет, — нет, и не думает запускать!

Анчах сӑнаса пынисем пурте Дмитрий Сергеич ӗҫе тӗплӗ тума юратнине, вӑл ырӑ шухӑш-кӑмӑллӑ пулнине ҫирӗплетсе пачӗҫ.
Но все наблюдения только подтверждали основательность и благонамеренность Дмитрия Сергеича.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика