Чӑваш чӗлхин икчӗлхеллӗ ҫӳпҫи

Асар-писер кӑшкӑрашса, ҫынсен сехрисене хӑпартать.

Куҫарса пулӑш

I // .

Ҫамрӑк чух юханшыв ҫинче ӗҫленине асра тытса, писатель «Элнет» драмӑра мул хуҫисем сулӑ юхтаракансен ҫичӗ хут тирне сӳсе пурӑннине, юрлӑ ҫынсен ӗмӗртен килекен асапне ҫырса кӑтартнӑ, «хура халӑх» хушшинче социаллӑ килӗшӳлӗх нихӑҫан та пулманнине, чухӑнсем пусмӑрҫӑсене мӗн авалтан курайманнине палӑртнӑ.

Вспоминая о работе на реке в молодости, писатель в драме «Илеть» описал, как владельцы богатств снимали семь шкур со сплавляющих, вечные страдания бедных людей, показал, что среди «черного народа» никогда не было социального примирения, а бедняки ненавидели угнетателей издревле.

«Ӗмӗр сакки сарлака» романпа унан авторӗ // Николай Григорьев. Мранька Н.Ф. Ӗмӗр сакки сарлака. Роман. 1-мӗш том. Виҫҫӗмӗш кӑларӑм. Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1989. — 592 с.

Вилнӗ ҫын выртакан ҫӗрте юрлама ҫылӑх; ҫак самантра ҫак пӳлӗме пуҫтарӑннӑ ҫынсен иртнӗ пурнӑҫӗ вӗҫленет-ҫке-ха.

Грешно петь там, где лежит покойник; а в это мгновение, в этой комнате, умирало то прошлое, о котором он упомянул, прошлое людей, собравшихся в нее.

XXXII // .

Дворниксем Петербургра та хӑйсем патне пыракан ҫынсен куҫӗ умне курӑнасшӑн мар тӑрӑшаҫҫӗ, Мускавра вара пушшех: Берсенев чӗннине хирӗҫ никам та ответлемерӗ; пуринпе те интересленекен пӗр ҫӗвӗҫӗ ҫеҫ, жилет вӗҫҫӗн, хулпуҫҫи урлӑ пӗр ҫыхӑ ҫип ҫакса янӑскер, ҫапса шӑтарнӑ куҫлӑ, тӗксӗм те хырӑнман сӑн-питлӗскер, пӗр сӑмах чӗнмесӗр ҫӳлӗ форточкӑран пуҫне кӑларса пӑхрӗ, тата тислӗк купи ҫине хӑпарса тӑнӑ мӑйракасӑр хура качака ун еннелле ҫаврӑнчӗ, унтан, мӗскӗнле макӑрса илсе, унчченхинчен хӑвӑртрах кавлеме пуҫларӗ.

Дворники и в Петербурге стараются избегать взоров посетителей, а в Москве подавно: никто не откликнулся Берсеневу; только любопытный портной, в одном жилете и с мотком серых ниток на плече, выставил молча из высокой форточки свое тусклое и небритое лицо с подбитым глазом да черная безрогая коза, взобравшаяся на навозную кучу, обернулась, проблеяла жалобно и проворнее прежнего зажевала свою жвачку.

VII // .

Эпир вара ҫавнашкал ҫынсен аллинче тӑратпӑр!..

Куҫарса пулӑш

1945-мӗш ҫул // .

Ҫапах та кунта, ҫакнашкал вырнаҫтарса тухнӑ ҫынсен ретӗнче, темӗнле сивӗлӗх, ятарлӑх, тӳрккеслӗх сисӗнет.

Куҫарса пулӑш

1945-мӗш ҫул // .

Мана ҫынсен ҫурӑмӗсем хыҫӗнчен хӗр пичӗ курӑнмасть.

Я не мог рассмотреть ее лица, скрытого чужими спинами.

1944-мӗш ҫул // .

Ӗмӗлке пек сайра хутра ҫеҫ иртсе ҫӳрекен ӳкӗнчӗк те тӗксӗм сӑн-питлӗ ҫынсен сывлӑшӗпе сывлать вӑл.

И дышал паром редких прохожих, которые двигались по улицам как тени — мрачные, сутулые, почти не похожие на людей.

1941-мӗш ҫул // .

Машинӑсем вара вӗҫӗ-хӗррисӗр килеҫҫӗ те килеҫҫӗ, хӑйсем пурте тенӗ пекех кӑшкӑртаҫҫӗ, улаҫҫӗ, вӗсен сассисем вара ҫынсен кӑшкӑрашӑвӗпе, йынӑшавӗпе, ахлатӑвӗпе пӗрлешсе каяҫҫӗ.

А санитарные машины все подъезжали и подъезжали, и выли, и вой их сливался с криками.

1941-мӗш ҫул // .

Вӗсем, паллах, фашистсен аллине те, хамӑр ҫынсен аллине те лекеҫҫӗ.

Они попадут и к фашистам, но попадут и к нашим людям.

1941-мӗш ҫул // .

Анчах черетре тӑракан ҫынсен сӑнӗсем темшӗн тӗксӗм, канӑҫсӑр.

Но очереди, мимо которых я проходил, стояли хмурые и взбудораженные.

1941-мӗш ҫул // .

Мӗншӗн каймалла мар-ха ҫынсен ӑсатакансемсӗр лӑпкӑн: ҫит те вокзала, поезд ҫине ларса, вӗҫтере пар хӑвӑн ҫулупа?

Почему бы не уезжать людям спокойно, без провожающих: пришел на вокзал, сел в поезд, занял место и поехал?

1941-мӗш ҫул // .

Сирӗн ҫинчен асра тытса тӑмашкӑн ҫынсен тивӗҫ те ҫук, ҫапах сире вӗсем манмӗҫ.

Вы недостойны того, чтобы люди помнили о вас, и всё же они будут помнить.

Ҫирӗм пӗрремӗш сыпӑк // .

Апла пулин те темӗн пекех асапланнӑ ҫынсен кунсеренех вӑйӗ чакса пырать.

Тем не менее усталость людей, перенёсших столь жестокие испытания, с каждым днём возрастала.

Вунулттӑмӗш сыпӑк // .

Вилнӗ ҫынсен ӳчӗсем ҫӗрсе шӑммисем юлччӗр тесе, вӗсем вилӗсене ҫӗре чикеҫҫӗ.

Погребение не было ещё окончательным — покойников закапывали в землю только для того, чтобы земля уничтожила плоть, сохранив кости.

Вуниккӗмӗш сыпӑк // .

Ахальтен мар Каи-Куму килсен ялти мӗнпур ҫынсен чӗререн кулянма пуҫларӗҫ.

В этом была разгадка мрачного уныния, овладевшего деревней по возвращении Каи-Куму.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // .

«Анчах та, — тет вӑл, — Европӑри ҫынсен гербӗсем вӗсен ӑрӑвӗнчи тахҫанхи ҫынсен тивӗҫлӗхӗсемпе чаплӑ ӗҫӗсене (тен унӑн ачин ачисем ҫав гербсене илсе ҫӳреме тивӗҫлӗ те мар пулӗ) кӑтартаҫҫӗ пулсан, маориецӑн ӳчӗсене тӗрлесе пӗтернисем вӗсене тӗрлекен ҫынсен маттурлӑхӗсемпе паттӑрлӑхӗсене кӑтартса параҫҫӗ».

«Однако, — говорит он, — в то время как герб европейской семьи свидетельствует только о том, что основатель рода имел какие-то заслуги и достоинства, которых может быть, совершенно лишены его потомки, моко новозеландца удостоверяет личные качества и храбрость того, кто им украшен».

Вуннӑмӗш сыпӑк // .

Вӗсене нумай парнесемпе илӗртнӗ, вара ҫав ҫулпуҫӗсем Англи королеви Виктори патне ҫырнӑ ҫырӑва алӑ пусса янӑ, унта вӗсем ҫак утравсене «аслӑ ҫынсен пӗркенчӗкӗ» айне илме ыйтнӑ.

Соблазнённые щедрыми подарками, эти вожди подписали письмо к английской королеве Виктории, в котором просили взять «под высокое покровительство» эти острова.

Саккӑрмӗш сыпӑк // .

Пуринчен ытларах вӗсем тӗнчере хӑйсен ҫӗрӗнче ҫуралнӑ ҫынсен какайне пахарах шутлаҫҫӗ.

Особенно мясо своих соплеменников, которое они предпочитают всякому другому, ибо не скоро сыновьям перестанет нравиться то, что нравилось отцам.

Улттӑмӗш сыпӑк // .

Кӳршӗ ялта ҫынсен пӗҫернӗ ӑшчиккисене тупнӑ.

В соседней деревне найдены были сваренные человеческие внутренности.

Виҫҫӗмӗш сыпӑк // .