Чӑваш чӗлхин икчӗлхеллӗ ҫӳпҫи

Юратман пулсан, паман пулӑттӑм.

Куҫарса пулӑш

Пӗрремӗш сыпӑк // .

— Ӗмӗр судлашма юратман!

— Не люблю я сроду этих судов!

5 сыпӑк // .

Ӗмӗр судлашма юратман.

Я этих судов сроду не любил.

5 сыпӑк // .

— Эпӗ вӗт калаҫма юратман ҫынсене курса тӑраннӑ ӗнтӗ.

 — Я ведь на этих-то, что молчат, насмотрелась.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк // .

Тӗлӗнмелле, мӗншӗн эпӗ нихҫан та ҫырла-ҫимӗҫ ҫиме юратман-ши?

Странно, почему я никогда особенно не любил фруктов?

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // .

Эпӗ юратман япала.

которого я не любил.

Саккӑрмӗш сыпӑк // .

Юрас-тӑвас тесе мар, ашшӗ аслӑ учреждени начальникӗ пулнипе те мар, ахаль, кӑмӑлтан, мӗншӗн тесен, ӑна, манӑн тус-хӗрӗме, савӑнӑҫлӑ та илемлӗскере, пирӗн класра юратман ача та ҫук.

И, конечно, не потому, что отец Таты был начальником большого учреждения, — просто в классе любили веселую, красивую мою подружку.

1 сыпӑк // .

Николай Антоныч васкама юратман, хӑйне пысӑка хуракан ҫын.

Он был нетороплив, снисходителен, важен…

Вунсаккӑрмӗш сыпӑк // .

Ӑна юратман-тӑк лайӑхрах пулатчӗ те ҫав.

Но уж лучше бы я и ее не любил.

Вунпӗрмӗш сыпӑк // .

Акӑ халӗ ӗнтӗ, чиркӳре, эпӗ хамӑр ялти мӗнпур халӑха, ҫӗтӗк-ҫатӑк тумланнӑ хӗрарӑмсене, стариксене, хамӑр пекех чӗнме-калаҫма юратман, хамӑр пекех хуйхӑллӑскерсене куратӑп.

И вот теперь, в церкви, я увидел всю нашу деревню – толпу женщин и стариков, бедно одетых, молчаливых и таких же невеселых, как мы.

Улттӑмӗш сыпӑк // .

Вӗсем ҫинчен ҫапла тарӑхса калани вырӑнлах та пулмӗ, эпӗ вӗт тӗнчере вӗсемсӗр пуҫне ниме те юратман, вӗсемшӗн канӑҫлӑха та, хисеплӗхе те, пурнӑҫӑма та пама хатӗр пулнӑ…

Не кстати было бы мне говорить о них с такою злостью, — мне, который, кроме их, на свете ничего не любил, — мне, который всегда готов был им жертвовать спокойствием, честолюбием, жизнию…

Июнӗн 11-мӗшӗ // .

Алексей Мересьев, хӑй ҫинчен калама юратман пирки, ун чух нумайӑшне каласа памасӑр та хӑварнӑ.

О многом, по скромности своей, умолчал тогда Алексей Маресьев.

Юлашкинчен калани // .

Анчах та сӑмах ӗҫ ҫинчен пынӑ чух, вӑл шӳтленине тата пуш параппан ҫапнине юратман.

Но когда речь шла о деле, он не любил шуток и пустых разговоров.

5 сыпӑк // .

Кунта ҫӗнӗрен килнӗ ҫынсем эскадрилья командирӗпе гварди капитанӗ Чесловпа, салхурах сӑнлӑ, калаҫма питех юратман, анчах ырӑ кӑмӑллӑ пек курӑнакан ҫынпа паллашрӗҫ.

Тут познакомились новички с командиром эскадрильи гвардии капитаном Чесловым, хмурым, молчаливым, но, должно быть, до чрезвычайности добродушным человеком.

2 сыпӑк // .

Халӗ вӑл пур енчен те ҫак калаҫма юратман, хӑйне кӑмӑла кайнӑ юлташӗ пек пулма тӑрӑшрӗ.

Теперь он старался во всем походить на своего немногословного, очень понравившегося ему спутника.

1 сыпӑк // .

Мересьев малтанах вӗриленсе кайрӗ, анчах генерал адьютанчӗн, пӗчӗкҫеҫ уссиллӗ, илемлӗ кӗлеткеллӗ ҫамрӑк капитанӑн сӑнӗ ҫав тери кӑмӑллӑ пулнӑ та, тахҫантанпах «архангелсене» юратман Мересьев (адъютантсене вӑл «архангелсем» тенӗ) унӑн сӗтелӗ патне ларса, хӑй кӗтмен ҫӗртенех ҫав капитана хӑйӗн историне каласа пачӗ.

Мересьев было вспылил, но у адъютанта генерала, стройного молоденького капитана с черненькими усиками, было такое веселое, добродушно-дружелюбное лицо, что Мересьев, исстари не терпевший, как он выражался, «архангелов», уселся возле его столика и неожиданно для себя обстоятельно рассказал капитану свою историю.

7 сыпӑк // .

Эпӗ хам та, ватӑ ухмах, тӑранайми пӑхаттӑм, тӑранайми хӗпӗртеттӗм; мӗн тери юратман-ши эпӗ хамӑн Дуньӑна; мӗн чухлӗ ачашламан-ши хамӑн хӗрӗме; мӗн тери лайӑхчӗ унӑн пурӑнӑҫӗ!

А я-то, старый дурак, не нагляжусь, бывало, не нарадуюсь; уж я ли не любил моей Дуни, я ль не лелеял моего дитяти; уж ей ли не было житье?

Станца пуҫлӑхӗ // .

Эпӗ нихҫан та юратман япала.

Предмет, который я никогда не любил.

Подтяжкӑсем // .

Акӑ ку — Р. вӗт-ха, парти тата профсоюз организацийӗсен секретарӗ пулнӑскер, питех калаҫма юратман, анчах та шанчӑклӑ ҫын.

Ведь это же Р., столько лет он был секретарем партийной и профсоюзной организаций, немножко бирюк, но верный человек.

IV сыпӑк // .

Медиксен виҫҫӗмӗш курсӗ пӗтӗмпех, Анюта каласа панипе, паттӑр Гриша Гвоздева кӑмӑлланӑ, ҫӗтӗлчӗк Кукушкина юратман, совет снайперӗ Степан Иванович темле — Толстойӑн Платон Каратаевӗ евӗрлӗ пулса тӑрать, тесе шутланӑ; Мересьевӑн ҫирӗп, ниме парӑнман кӑмӑлне хавасланса ырланӑ, Комиссар вилнӗшӗн чунтан хурланнӑ.

Весь третий курс медиков во главе с Анютой симпатизировал героическому Грише Гвоздеву, не любил вздорного Кукушкина, находил, что советский снайпер Степан Иванович чем-то похож на толстовского Платона Каратаева, преклонялся перед несокрушимым духом Мересьева и как свое личное несчастье воспринял смерть Комиссара.

13 сыпӑк // .