Чӑваш чӗлхин икчӗлхеллӗ ҫӳпҫи

Эпӗ чаплӑ тӗрмесенче те пултӑм: вӑт ӑҫта тарӑхрӑм: эпӗ — эсир, тен, астӑватӑр пулӗ — кирек хӑҫан та социаллӑ ыйтусемпе аппаланма юрататтӑм тата аристократие хирӗҫ тӑраттӑм.

Я был и в знаменитых тюрьмах: вот где душа моя возмутилась — я, вы, может быть, помните, всегда любил заниматься социальными вопросами и восставал против аристократии.

XXXIV // .

Тахҫан ачалӑхра эпӗ крыльца ҫине тухса лараттӑм та хӗвел тухнине сӑнама юрататтӑм.

Помню, в детстве любил я наблюдать восход солнца.

Иккӗмӗш курӑну // .

Эпӗ, сӑмахран, лӑп выртакан ҫӳҫе хам сисмесӗрех вирелле якатса илетӗп, кӑткӑс ыйту сиксе тухсан сӑмса вӗҫне пӗр-икӗ хут сӑтӑркаласа илетӗп е хӑлха ҫаккисене хыпашлатӑп тата хӗр пӗвне кӗриччен алӑсене ҫурӑм хыҫӗнче тытса ҫӳреме юрататтӑм.

Куҫарса пулӑш

Иккӗмӗш пайӗ // .

— Юрататтӑм, улпутӑм.

— Любил, барин.

Маша // Александр Артемьев. Тургенев И.С. Пиравйхи юрату: повеҫсем, калавсем, прозӑллӑ сӑвӑсем. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1982. — 176 с. — 167–168 с.

Уйрӑмах вара ҫӗрлехи ямшӑксемпе сӑмахлама юрататтӑм; вӗсем — хӑйсене тӑрантармалӑх, улпутсене хырҫӑ тӳлемелӗх укҫа тупас ӗмӗтпе тӗп хулана ҫывӑхри ялсенчен килнӗ чухӑн хресченсемччӗ; вӗсен сарӑ ҫунисем пӗчӗкчӗ, лашисем ырханччӗ.

Особенно любил я беседовать с ночными извозчиками, бедными подгородными крестьянами, прибывавшими в столицу с окрашенными вохрой санишками и плохой клячонкой — в надежде и самим прокормиться и собрать на оброк господам.

Маша // Александр Артемьев. Тургенев И.С. Пиравйхи юрату: повеҫсем, калавсем, прозӑллӑ сӑвӑсем. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1982. — 176 с. — 167–168 с.

Эпӗ хутла пӗлетӗп, вулама ялан юрататтӑм пулин те, мӗн вулас-ха?

Я хоть грамоте знаю и читать завсегда охоча была, но что читать?

Чӗрӗ вилӗ // Александр Артемьев. Тургенев И.С. Пиравйхи юрату: повеҫсем, калавсем, прозӑллӑ сӑвӑсем. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1982. — 176 с. — 143–155 с.

Эпӗ аттепе макӑрса уйрӑлтӑм, унӑн пит-куҫӗнче нихҫан кулӑ йӑлкӑшнине курман пулин те, эпӗ ӑна юрататтӑм… анчах Петербургра пурӑнма тытӑнсан, эпӗ хамӑрӑн савӑксӑр, тӗксӗм йӑвана часах манса кайрӑм.

Я плакал, расставаясь с отцом; я любил его, хотя никогда не видал улыбки на лице его… но, попавши в Петербург, скоро позабыл наше темное и невеселое гнездо.

VIII // .

Эпӗ хула тӑрӑх уҫӑлса ҫӳреме юрататтӑм; уйӑх ун ҫине янкӑр тӳперен тимлӗн сӑнанӑ пек туйӑнать, уйӑх ҫапла пӑхнине хули хӑй те туять тейӗн, ҫавӑнпа вӑл, унӑн чуна кӑшт пӑлхатакан тӳлек ҫутипе ҫуталнӑскер, сисӗмлӗн те лӑпкӑн ларать.

Я любил бродить тогда по городу; луна, казалось, пристально глядела на него с чистого неба; и город чувствовал этот взгляд и стоял чутко и мирно, весь облитый ее светом, этим безмятежным и в то же время тихо душу волнующим светом.

I // .

Йышра мана кирек хӑҫан та ҫав тери ҫӑмӑл та хаваслӑччӗ, ыттисем хыҫҫӑн утма, ыттисем шавланӑ чух шавлама кӑмӑллӑччӗ, ҫав вӑхӑтрах эпӗ ыттисем шавланине пӑхса тӑма та юрататтӑм.

В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне было весело идти, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и в то же время я любил смотреть, как эти другие кричат.

I // .

Эпӗ ӑна унӑн тӳрӗ те тӗрӗс кӑмӑлӗшӗн юрататтӑм, ҫитменнине, вӑл мана иртни ҫинчен аса илтернипе хаклӑччӗ.

Я его любил за его прямой и нелицемерный нрав, да притом он был мне дорог по воспоминаниям, которые он во мне возбуждал.

XX // .

Эпӗ ӑна юрататтӑм, ӑна савса сӑнаттӑм, вӑл мана чӑн-чӑн арҫын пек туйӑнатчӗ — вӑл мана ялан хӑй ҫумӗнчен сирнине туйман пулсан, эпӗ унпа мӗнлерех хытӑ ҫыхӑннӑ пулӑттӑм!

Я любил его, я любовался им, он казался мне образцом мужчины — и, боже мой, как бы я страстно к нему привязался, если б я постоянно не чувствовал его отклоняющей руки!

VIII // .

Эпӗ музыкӑна питӗ юрататтӑм та вӗсене хӗрхентӗм, Трухачевские пюпитра лайӑхрах ларта-ларта патӑм, нота страницисене уҫса тӑтӑм.

Я очень любил музыку и сочувствовал их игре, устраивал ему пюпитр, переворачивал страницы.

XXI // .

Хамӑн ҫӗршыва эпӗ ҫав тери юрататтӑм пулин те, ӑна хӳтӗлесе пӗр сӑмах та тупса калаймарӑм.

И как ни любил я свою страну, не мог ее защитить.

Кӑвакал мыскари // Степан Апаш. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1954. — 71–75 стр.

Эп Вовочкӑна пит юрататтӑм.

Я очень любил Вовочку.

Володя урамӗ (Эпилог) // .

Эпӗ хамӑн матроссене яланах юрататтӑм, вӗсем те мана юрататчӗҫ.

Я всегда любил своих матросов, и они любили меня.

Ҫирӗм улттӑмӗш сыпӑк // .

Эпӗ Эрнене калаҫма юлташ пулнӑ пирки ҫеҫ мар, тата тӳрӗ кӑмӑллӑ, таса череллӗ, ырӑ шухӑшлӑ пулнӑ пирки те юрататтӑм.

Но Пятница нравился мне не только потому, что у меня была возможность разговаривать с ним.

Ҫирӗм иккӗмӗш сыпӑк // .

Эпӗ мӗн пӗчӗкренпех ҫут тӗнчере пуринчен ытла тинӗсе юрататтӑм, караппа ишсе ҫӳреме инҫетри тинӗсе каякан кашни матросах ӑмсанаттӑм.

С самого раннего детства я больше всего на свете любил море, я завидовал каждому матросу, отправлявшемуся в дальнее плавание.

Пӗрремӗш сыпӑк // .

Чӑнах та ӗнтӗ, ӑна епле юрататтӑм пулин те, каярахпа эпӗ, иксӗмӗр хушӑри пурнӑҫ майлашса каяс ҫуккине чухласан, хама ҫӑмӑлрах туя пуҫларӑм.

Да, при всей моей любви к ней я почувствовал облегчение себе, когда потом убедился, что между нею и мною не могут установиться отношения, при которых нам было бы удобно жить по-прежнему.

I // .

Унччен эпӗ хӗрарӑмсемпе пӗрле пулма питӗ юрататтӑм; ун хыҫҫӑн — самантрах иртсе кайрӗ.

До той поры я очень любил бывать в обществе женщин; после того — как рукою сияло.

IV // .

Юрататтӑм-ҫке ҫав шуйттана… вӑл пур, тӗл пулмассерен кулатчӗ… киревсӗрччӗ!

Я ведь любила его, этого черта… а он, встречаясь со мной, смеялся… подлый он был!

II сыпӑк // .