Шырав

Шырав ĕçĕ:

эсӗ сăмах пирĕн базăра пур.

эсӗ (тĕпĕ: эсӗ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ҫавӑн пек ӗмӗтленмен, пачах та урӑххине ӗмӗтленекен ҫынсем пур, Верочка, ҫак вара тӗлӗнмелле; вӗсем, тен, эсӗ ху юратса пӑрахсан пирвайхи каҫ мӗнле шухӑшсемпе ҫывӑрса кайнинчен тӗлӗнме пултараҫҫӗ те пуль: эсӗ ху ҫинчен, ху савни, ху юратӑву ҫинчен шухӑшланӑ ҫӗртенех пур ҫынсем те телейлӗ пулмалла, ҫавна хӑвӑртрах килме пулӑшмалла, тесе шухӑшлама пуҫларӑн.
А вот что странно, Верочка, что есть такие же люди, у которых нет этого желания, у которых совсем другие желания, и им, пожалуй, покажется странно, с какими мыслями ты, мой друг, засыпаешь в первый вечер твоей любви, что от мысли о себе, о своем милом, о своей любви ты перешла к мыслям, что всем людям надобно быть счастливыми и что надобно помогать этому скорее прийти.

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Анчах ыттисем санӑнни пек шухӑшсене чӗре патне ҫывӑха илмеҫҫӗ, эсӗ вӗсене ҫывӑха илтӗн, ку вӑл лайӑх, анчах унтан та тӗлӗнмелли ҫук; эсӗ ирӗклӗ те телейлӗ ҫын пулас килнинчен мӗн тӗлӗнмелли пур-ха!
Но другие не принимают их к сердцу, а ты приняла — это хорошо, но тоже не странно: что ж странного, что тебе хочется быть вольным и счастливым человеком!

Халӗ, Верочка, эсӗ шухӑшланӑ пек шухӑшласси йывӑр ӗҫ мар ӗнтӗ.
Теперь, Верочка, нетрудно набраться таких мыслей, какие у тебя.

Халӗ, Верочка, ҫав шухӑшсем пурнӑҫра витӗр курӑнаҫҫӗ ӗнтӗ, урӑх ҫынсем, урӑх кӗнекесем ҫырнӑ ӗнтӗ, вӑл ҫынсем ҫав шухӑшсем лайӑх шухӑшсем, анчах вӗсенчен нимӗн тӗлӗнмелли те ҫук, тесе шутлаҫҫӗ, халӗ, Верочка, чечексем ҫурӑлнӑ вӑхӑтра уйра тутлӑ шӑршӑ сарӑлнӑ пек, пур ҫӗрте те ҫав шухӑшсем сарӑлнӑ; вӑл шухӑшсем пур ҫӗре те сӑрхӑнса кӗреҫҫӗ, эсӗ вӗсене хӑвӑн аннӳнтен те, пурӑнас пулать текен тата мӗншӗн улталаса, ҫаратса пурӑнмаллине каласа кӑтартакан аннӳнтен те, илтнӗ; вӑл сана хирӗҫлесе каласшӑн пулнӑ, анчах хӑй эсӗ каланинех малалла каласа кайнӑ, эсӗ вӗсене сӗмсӗр те пӑсӑлса кайнӑ француженкӑран, хӑйӗн еркӗнне хӑй хыҫҫӑн горничнӑй пек сӗтӗрсе ҫӳрекенскерӗнчен те, илтнӗ, вӑл унпа мӗн тӑвас тет, ҫавна тума пултарать, ҫапах та, шухӑшласа пӑхсан, унӑн хӑйӗн ирӗкӗ ҫуккине, унӑн ҫынсене юрама тӑрӑшмаллине, хӑйне ирӗксӗрлемеллине, ку ӑна питӗ йывӑррине асӑрхать, — ма пурӑнмалла мар-ха ун хӑйӗн Сергейӗпе, ырӑ та ҫемҫе кӑмӑллӑ вӑл, питӗ ҫепӗҫскер, — ҫапах та француженка: «анчах маншӑн та, ҫавӑн пек ухмахскершӗн те пулин, кун пек пурнӑҫ питӗ начар», тет.
Теперь, Верочка, эти мысли уж ясно видны в жизни, и написаны другие книги, другими людьми, которые находят, что эти мысли хороши, но удивительного нет в них ничего, и теперь, Верочка, эти мысли носятся в воздухе, как аромат в полях, когда приходит пора цветов; они повсюду проникают, ты их слышала даже от твоей пьяной матери, говорившей тебе, что надобно жить и почему надобно жить обманом и обиранием; она хотела говорить против твоих мыслей, а сама развивала твои же мысли; ты их слышала от наглой, испорченной француженки, которая таскает за собою своего любовника, будто горничную, делает из него все, что хочет, и все-таки, лишь опомнится, находит, что она не имеет своей воли, должна угождать, принуждать себя, что это очень тяжело, — уж ей ли, кажется, не жить с ее Сергеем, и добрым, и деликатным, и мягким, — а она говорит все-таки: «и даже мне, такой дурной, такие отношения дурны».

Ҫук, Верочка, эсӗ, ахаль хӗрача, ҫаксем пирки пурин ҫинчен те шухӑшласа пӑхнинчен, ҫаксене пурне те чӗре патне ҫывӑха илнинчен тӗлӗнмелли ҫук; эсӗ ҫавна вӗрентме пуҫланӑ ҫынсен хушамачӗсене те илтмен вӗт; вӗсем ҫавӑ вӑл ҫапла пулмалла, вӑл пурпӗрех ҫапла пулать, вӑл ҫапла пулмасӑр тӑма пултараймасть, тесе вӗрентме пуҫланӑ та ӗненмелле кӑтартса панӑ; эсӗ ҫав шухӑшсене ӑнланса илсе чӗре патне ҫывӑха илнинчен тӗлӗнмелли ҫук вӑл шухӑшсене сана кӗнекӳсем уҫҫӑн кӑтартса пама пултарайман: сан кӗнекӳне ҫырнӑ чухне вӗсем шухӑшсем пулнӑ-ҫке-ха, ҫыракансем вӗсене хӑйсем те вӗреннӗ ҫеҫ-ха; вӑл шухӑшсем тӗлӗнмелле чаплӑ шухӑшсем пек туйӑннӑ, — ҫавӑ ҫеҫ.
Нет, Верочка, это не странно, что передумала и приняла к сердцу все это ты, простенькая девочка, не слышавшая и фамилий-то тех людей, которые стали этому учить и доказали, что этому так надо быть, что это непременно так будет, что этого не может не быть; не странно, что ты поняла и приняла к сердцу эти мысли, которых не могли тебе ясно представить твои книги: твои книги писаны людьми, которые учились этим мыслям, когда они были еще мыслями; эти мысли казались удивительны, восхитительны, — и только.

Ку вӑл ыттисемшӗн тӗлӗнмелле, кунтан тӗлӗнмеллине эсӗ пӗлместӗн, кунтан тӗлӗнмелле маррине эпӗ пӗлетӗп.
Это другим странно, а ты не знаешь, что это странно, а я знаю, что это не странно.

Эсӗ вара пӗчӗк ача пек шӑппӑн ҫывӑрса каятӑн, нимӗнле тӗлӗк те хӑратмӗ, хумхантармӗ сана, — тен, хаваслӑ ача-пӑча вӑййисем, фантсем, тытмалла вылянисем е, тен, ташӑсем аса килӗҫ, анчах ташӑсем те савӑнӑҫлӑ, пӗр шухӑшсӑр иртсе кайӗҫ.
А ты заснешь так тихо, как ребенок, и не будут ни смущать, ни волновать тебя никакие сны, — разве приснятся веселые детские игры, фанты, горелки или, может быть, танцы, только тоже веселые, беззаботные.

Эсӗ ытла та лӑпкӑ пулни, Верочка, — анчах пирӗншӗн иксӗмӗршӗн мар ӗнтӗ — чӑнахах тӗлӗнмелле япала.
А вот что в самом деле странно, Верочка, — только не нам с тобою, — что ты так спокойна.

— Пӗлместӗп; эсӗ ҫав шухӑша халӗ те пуҫран кӑларса пӑрахман-и-ха?
— Не знаю; а ты еще не выкинула из головы этой мысли?

IV // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

«Мӗн турӑн эсӗ, Верка, ылхан ҫитменскер? Э?» — анчах ылхан ҫитмен Верка залра ҫук иккен, амӑшӗ ун патне пӳлӗме ыткӑнчӗ, — Верочка пӳлӗмне питӗрсе лартнӑ; алӑка ватас тесе, амӑшӗ пӗтӗм пӗвӗпе алӑк ҫине пырса талпӑнчӗ, анчах алӑка ватма пултараймарӗ, ҫӗрҫӑтасшӗ Верка вара: «Эсир алӑка ватса кӗретӗр пулсан, эпӗ чӳречене персе вататӑп та пулӑшу ыйтма пуҫлатӑп. Сирӗн алла чӗррӗнех лекместӗп», — терӗ.
— Что ты сделала, Верка проклятая? А? — Но проклятой Верки уже не было в зале; мать бросилась к ней в комнату, но дверь Верочкиной комнаты была заперта; мать надвинула всем корпусом на дверь, чтобы выломать ее, но дверь не подавалась, а проклятая Верка сказала: — Если вы будете выламывать дверь, я разобью окно и стану звать на помощь. А вам не дамся в руки живая.

III // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

«Верочка, мӗн те пулин юрласа паратӑн-и эсӗ?» — хушса хурать Марья Алексевна хирӗҫлеме ҫук сасӑпа.
«Верочка, ты споешь что-нибудь?» — прибавляет она тоном, не допускающим возражений.

Эпӗ ӳсӗр пуҫпа каланине ан ӗнен эсӗ, — илтетӗн-и? — ан ӗнен.
Ты не верь тому, что я с пьяных-то глаз наговорила, слышишь? не верь.

— Эсӗ ӑна итлетӗн-и, ватӑ ухмах? — Нагульнов хӑй хытӑ тарӑхнине пытарма пултараймарӗ.
— И ты послушаешься ее, старый дурак? — Нагульнов не мог скрыть своего величайшего возмущения.

XXV сыпӑк // Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Иккӗмӗш кӗнеке. Мирун Еник, Владимир Садай, Александр Яндаш куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1963.

Эсӗ, Макар, акӑ мӗн ҫинчен шухӑшласа пӑх: эсӗ мана сӗтӗрӗнчӗк терӗн, кӗҫех эпӗ сире иксӗре те туя чӗнме хатӗрленетӗп пулсан, хальхи вӑхӑтра епле сӗтӗрӗнчӗк пулатӑп-ха эпӗ?..
Ты спокойночко рассуди, Макар, вот об чем: прозвал ты меня бегунцом, а какой же я бегунец по нынешним временам, ежели я вскорости вас обоих на свадьбу кликать буду?..

Анчах эсӗ — вуҫех урӑхла.
А вот ты — другое дело.

— Эсӗ вӗри плита ҫинче ҫуралнӑ-и вара?
— А ты, видать, на горячей плите родился?

Эсӗ хӑш уйӑхра ҫуралнӑ?
Ты в каком месяце родился?

Сивӗ ҫын эсӗ, Макар, санпа чун-чӗререн нихҫан та калаҫаймӑн.
Холодный ты человек, Макар, с тобой по душам сроду не поговоришь.

— Кама — сан ӗҫ мар, эсӗ ан хутшӑн унта!
— Не твое дело — кого, и ты в чужую душу не лезь!

— Тен, эпӗ вун икӗ ҫул хушши пӗр хӗрарӑма юрататӑп, эсӗ ӑна пӗлместӗн вӗт-ха?..
— А может, я все двенадцать годов одну люблю, ты же не знаешь?

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика