Шырав

Шырав ĕçĕ:

ывӑлӗ (тĕпĕ: ывӑл) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Вӑл Чжао Юй-линь ывӑлӗ пулать-и?
Это сынишка Чжао Юй-линя, что ли?..

XXI // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Ҫак ют ҫын ачи ӑна хӑй ывӑлӗ пулнӑнах туйӑнчӗ.
Этот чужой мальчик казался ему собственным ребенком.

XVI // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Теприсем, помещик ывӑлӗ Хань Ши-юань гоминдан правительствин ҫарӗнче тӑни тата вӑл кӗтмен ҫӗртен кунта килсе ҫитме пултарни ҫинчен шутласа, чӗтреме пуҫланӑ.
Некоторые дрожали при одной мысли, что сын помещика Хань Ши-юань, служивший в войсках гоминдановского правительства, вдруг явится сюда.

XII // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Ун чӗрине помещика курайманни, мӑшкӑла юлни тата ывӑлӗ умӗнче намӑс пуласса туйса тӑни ыраттарнӑ.
В сердце были гнев на помещика, досада на самого себя и стыд перед сыном.

IX // Геннадий Пласкин. Чжоу Ли-бо. Ҫил-тӑвӑл: роман; Г. Пласкин куҫарнӑ; В. Рудманӑн умсӑмахӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1958. — 429 с. — 13–429 с.

Маякин хреснай ывӑлӗ ҫине пӑхса илнӗ те чӗнме пӑрахнӑ.
Маякин взглянул на крестника и умолк.

V // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

— Ваше превосходительство, ман хреснай ывӑл, Фома, вилнӗ Игнатӑн пӗртен-пӗр ывӑлӗ.
— Вот, ваше превосходительство, крестник мой, Фома, покойника Игната сын единственный.

IV // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Унӑн чӑн-чӑн хакне пӗлекенни эпӗ пулнӑ, эсӗ ывӑлӗ анчах.
Ведь я настоящую цену ему знал, а ты только сыном был.

IV // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Анчах унӑн ывӑлӗ йӗмен ӗнтӗ: ашшӗн тӑртанса кайнӑ ҫӗр сӑнлӑ пичӗ ӑна сехӗрлетсе янӑ, ҫак сехӗрлетӳ унӑн чунне, ҫылӑхлӑ ҫыншӑн йӗрекен чиркӗвӗн салхуллӑ музыкӗпе шӑварӑннӑскерне, кӑштах урӑлтарнӑ.
Но его сын уже не плакал: ужас возбудило в нем черное, вспухшее лицо отца, и этот ужас несколько отрезвил его душу, упоенную тоскливой музыкой плача церкви о грешном сыне ее.

IV // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Игнатпа ывӑлӗ хӑйсем ҫине виҫшер хут хӗрес хывса илнӗ.
Игнат с сыном трижды перекрестились…

III // Митта Ваҫлейӗ. Горький М. Фома Гордеев: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1955. — 288 с.

Игнат, ывӑлӗ ҫине пӑхса, хӑйӑлтатса пӑшӑлтатнӑ:
Игнат смотрел на сына и хрипло шептал:

— Тухтӑр патне ярасчӗ… — хӑюсӑр канаш панӑ ывӑлӗ унпа тӗлме-тӗл ларса…
— Послать бы за доктором-то… — нерешительно посоветовал сын, усаживаясь против него…

Игнат пӗрре Медынская ҫине хӑйӗн ывӑлӗ ҫакӑн пек тинкерсе пӑхнине асӑрхаса: — Эсӗ ун пит-куҫӗ ҫине питех ан тирӗн. Вӑл, асту, хурӑн кӑварӗ пекех: ҫиелтен пӑхсан — лӑпкӑ, яка, тӗксӗм, сивӗннӗ пекех, анчах аллуна тытса пӑх-ха, епле пӗҫертӗ… — тесе астутарнӑ.
Игнат, подметив его взгляды на Медынскую, сказал ему: — Ты не очень пяль глаза-то на эту рожицу. Она, смотри, — как березовый уголь: снаружи он бывает такой же вот скромный, гладкий, темненький, — кажись, совсем холодный, — а возьми в руку, — ожгет…

Игнат ывӑлӗ ҫине, ҫак сӑмахшӑн тата сассине хӑпартса каланӑшӑн, ҫилленсе кайнӑ.
Игнат рассердился на сына за эти слова и тон.

Ывӑлӗ ҫине ыр кӑмӑллӑн кулӑшласа тата хавасланса пӑхассине хальчченех упраса, Игнат ҫав вӑхӑтрах Фомана ӗлӗкхинчен хытӑрах тытма пуҫланӑ, кашни вак-тӗвекшӗнех асӑрхаттарнӑ, хальччен ирӗклӗн, хӗстермесӗр, хӗнемесӗр ӳстернине ӑна астутарсах тӑма пуҫланӑ.
Сохранив по отношению к сыну тон добродушно насмешливый и поощрительный, отец в общем стал относиться к нему строже, ставя ему на вид каждую мелочь и всё чаще напоминая, что он воспитывал его свободно, ни в чем не стеснял, никогда не бил.

Игнат ывӑлӗ ҫине пӑхса илнӗ те кулса янӑ.
Игнат взглянул на сына и засмеялся.

— Тӳрех кала… укҫа пирки мар ыйтатӑп, ху мӗнле пурӑннине пӗлес тетӗп, — хистесех ыйтнӑ Игнат, ывӑлӗ ҫине тинкерӳллӗн, хыттӑн пӑхса.
— Говори прямо… не о деньгах спрашиваю, — хочу знать, как ты жил, настаивал Игнат, внимательно и строго рассматривая сына.

Игнат ывӑлӗ, шӑлӗсене кашкӑр пек йӗрсе пӑрахса, куҫӗсене чалтӑртаттарса, ахӑрса янӑ:
Игнатов сын, как волк, оскалил зубы, зрачки у него расширились, и он заорал:

Вара Фомана, ҫав туррӑн хреснай ывӑлӗ вырӑнне, лаша ҫинче хӑй ларса пынӑ пек, ҫав йынӑшусемпе йӑлӑнусем хӑйӗн ячӗпе илтӗннӗ пек туйӑннӑ.
Тогда Фоме кажется, что это он сам едет в ночи на белом коне, к нему обращены стоны и моления.

Фома ҫак туррӑн хреснай ывӑлӗ ҫинчен хывнӑ хӑрушӑ юмаха лайӑх пӗлнӗ, ӑна пӗрре ҫеҫ илтмен вӑл, ҫавӑнпа та халех ӗнтӗ вӑл ҫав ачана хӑй куҫӗ умне тӑратнӑ; ав вӑл, шурӑ лаша утланса, хреснашшӗпе хреснамӑш патне каять, вӑл сӗм тӗттӗм пушӑ хир урлӑ каҫать, унта вӑл ҫылӑхлӑ чунсем чӑтма ҫук хӗн курнине, асап тӳснине курать…
Фома знает эту страшную сказку о крестнике бога, не раз он слышал ее и уже заранее рисует пред собой этого крестника: вот он едет на белом коне к своим крестным отцу и матери, едет во тьме, по пустыне, и видит в ней все нестерпимые муки, коим осуждены грешники…

Митри Иваныч ывӑлӗ пулас… кӑна ан хӑвар, лайӑх компани…
Митрия Иваныча сын, видно… этого держись, компания хорошая…

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика