Чӑваш чӗлхи корпусӗ

— Эпӗ обществӑн, — терӗ Анохин ним кулмасӑр, пусӑрӑнкӑллӑн, ун кашни сӑмахне ыранах ӑна хирӗҫ ҫавӑрса хума пултаракан ӳсӗр хӗрарӑм умӗнче чӗререн калаҫма шутламасӑр.

— Я принадлежу обществу, — серьезно, без улыбки сказал Анохин, совершенно не собираясь откровенничать перед полупьяной женщиной, которая завтра же сможет каждое сказанное им слово обратить против него.

16 // Николай Сандров. Елизар Мальцев: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Николай Сандров куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1963. — 384 с.

Ҫак йывӑр калаҫура Коробин ун шухӑшне пачах та шута илмен пулмалла, — вара ҫак пусӑрӑнкӑллӑн шухӑша кайнӑ ҫынсем хушшинче ытла та ҫамрӑк курӑнакан сарӑ ҫӳҫлӗ, кӗрен питлӗ, ҫӳлӗ ҫамрӑк секретарь ура ҫине ялт сиксе тӑрсан, пурте ирӗксӗрех йӑл кулса ячӗҫ.

Коробин в этом трудном разговоре вообще, видимо, не брал в расчет его мнение, и, когда молодой секретарь стремительно вскинулся над столом — высокий, белокурый, розовощекий, непростительно юный среди этих серьезных, задумавшихся людей, — все невольно улыбнулись.

15 // Николай Сандров. Елизар Мальцев: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Николай Сандров куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1963. — 384 с.

Акӑ Лузгин ӳсӗрсе илчӗ, хӑйӗн хулӑн тутисене мӑкӑртрӗ, шав чарӑниччен кӗтрӗ те машинкӑпа ҫапнӑ докладне пусӑрӑнкӑллӑн, халӗ ӗнтӗ кулмасӑр-тумасӑр, вулама тытӑнчӗ.

Но вот Лузгин прокашлялся, оттопырил свои мясистые губы, подождал, когда стихнет шум в клубе, и серьезно, уже без улыбки, принялся читать отпечатанный на машинке доклад.

12 // Николай Сандров. Елизар Мальцев: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Николай Сандров куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1963. — 384 с.