Чӑваш чӗлхин икчӗлхеллӗ ҫӳпҫи

Кунашкал тӗлӗнтермӗш япалана пуҫласа илтетӗп, тӳррипе каласан, Том Сойер ун пек калаҫма пултарасса ӗмӗрне те кӗтмен — ҫакӑн хыҫҫӑн эпӗ ӑна кӑшт хисеплеми те пултӑм, ҫав вӑхӑтрах ӗненсех те ҫитерейместӗп: Том Сойер негрсене вӑрлать пулать ӗнтӗ!

Куҫарса пулӑш

Вӑтӑр виҫҫӗмӗш сыпӑк // .

Сулӑ ҫине эпир иксӗмӗр те пӗр вӑхӑтрах ҫитрӗмӗр, часах анаталла кайрӑмӑр, тӗттӗм шӑплӑхра сулла юханшыв варнелле лартӑмӑр, хамӑр пӗр сӑмах та калаҫмастпӑр.

Куҫарса пулӑш

Ҫирӗм виҫҫӗмӗш сыпӑк // .

Ҫак вӑхӑтрах тата хулпуҫҫи ҫинех эрешмен анчӗ.

А тут еще паук спустился ко мне на плечо.

Пӗрремӗш сыпӑк // .

Сехре хӑпнипе пӗрлех хурланни те, ҫав вӑхӑтрах кӑмӑлӗ ҫӗкленни те палӑрать унӑн сасартӑк улшӑннӑ пичӗ ҫинче.

Ужас, смешанный с каким-то тоскливым умилением, выражался на его внезапно изменившемся лице.

XXXIV // .

Венеци илемӗ ҫуркунне пекех чӗрене хускатать, ӗмӗтсене вӑратать; вӑл, ӑнланса илмелле мар, анчах ҫав вӑхӑтрах ҫывӑх та вӑрттӑн телей евӗр, пурнӑҫа пӗлсе ҫитеймен чӗрене тертлентерет, виртлет.

Подобно весне, красота Венеции и трогает и возбуждает желания; она томит и дразнит неопытное сердце, как обещание близкого, не загадочного, но таинственного счастия.

XXXIII // .

Вӑл тимӗр пекех ҫирӗп кӑмӑллӑ… тӑмпайлӑх та, ҫӑмӑлттайлӑх та тата пӗр вӑхӑтрах — тӳрӗ кӑмӑллӑх та пур унӑн; вӑл, чӑнах та, питӗ тӳрӗ ҫын, теҫҫӗ.

В нем есть что-то железное… и тупое и пустое в то же время-и честное; говорят, он точно очень честен.

XXII // .

(Николай Артемьевич калаҫрӗ, ҫав вӑхӑтрах хӑй илемлӗ калаҫнинчен хӑй савӑнса ларчӗ).

(Николай Артемьевич говорил и сам любовался своим красноречием.)

XXII // .

Отставкӑна тухнӑ гварди поручикне Стахова ҫакӑн пек кӑмӑлсӑр та ҫав вӑхӑтрах хӑйне пысӑка хурса мӑнаҫлӑ пулнине килӗнче никам та курманччӗ-ха.

Еще никто в доме отставного гвардии поручика Стахова не видал его таким кислым и в то же время таким самоуверенным и важным, как в тот день.

XXII // .

«Вӗтӗ ҫӑмлӑ такасен ашшӗн» сӑн-питӗнче айванла мӑнкӑмӑллӑх, хастарлӑх, кутӑнлӑх, ҫаврӑнӑҫусӑрлӑх, тӑнсӑрлӑх питӗ лайӑх палӑрса тӑнипе тата ҫав вӑхӑтрах кӗлетке Инсаровпа каснӑ-лартнӑ пӗр сӑнарлӑ пулнипе Берсенев ахӑлтатса кулмасӑр тӳссе тӑраймарӗ.

Тупая важность, задор, упрямство, неловкость, ограниченность так и отпечатались на физиономии «супруга овец тонкорунных», и между тем сходство было до того поразительно, несомненно, что Берсенев не мог не расхохотаться.

XX // .

Елена умӗнче Инсаров ятне пӗрремӗш хут асӑнчӗҫ; вӑл хӑй хӗрелсе кайнине туйрӗ; ҫав вӑхӑтрах вара ҫавӑн пек лайӑх пӗлӗш кӗтмен ҫӗртен тухса кайнӑшӑн хӗрхеннине палӑртмалла иккенне ӑнланса илчӗ; анчах вӑл ячӗшӗн кӑна тума хӑйне пусахлама та пултараймарӗ, Анна Васильевна ахлаткаласа куляннӑ вӑхӑтра унчченхи пекех пӗр хускалмасӑр, ним шарламасӑр ларчӗ.

Имя Инсарова в первый раз в течение дня произносилось перед Еленой; она почувствовала, что покраснела; она поняла в то же время, что ей следовало выразить сожаление о внезапном отъезде такого хорошего знакомого, но она не могла принудить себя к притворству и продолжала сидеть неподвижно и безмолвно, между тем как Анна Васильевна охала и горевала.

XIX // .

Чӑн-чӑн арҫын, кӗрешӳҫӗ пулма, ҫав вӑхӑтрах йӑваш та ҫемҫе кӑмӑллӑ пулса юлма юрамасть пулӗ-ши?

Нельзя быть мужчиной, бойцом, и остаться кротким и мягким?

XVI // .

Ҫав вӑхӑтрах ӑна таптаҫҫӗ, асаплантараҫҫӗ, — терӗ вӑл, аллине сисмесӗрех сулса; унӑн пичӗ тӗксӗмленчӗ, — пиртен пӗтӗмпех тӑпӑлтарса илчӗҫ, пӗтӗмпех: пирӗн чиркӳсене, пирӗн тивӗҫлӗхсене, пирӗн ҫӗрсене; ирсӗр турккӑсем пире кӗтӳ пек хӑваласа каяҫҫӗ, пире пусаҫҫӗ.

А между тем его топчут, его терзают, — подхватил он с невольным движением руки, и лицо его потемнело, — у нас всё отняли, всё: наши церкви, наши права, наши земли; как стадо гоняют нас поганые турки, нас режут…

XIV // .

— Вӑл Мускава кайнӑ пулӗ, — терӗ Елена, хӑй унпа интересленмен пек кӑтартасшӑн тӑрӑшса тата ҫав вӑхӑтрах интересленмен пек кӑтартасшӑн пулнинчен хӑйӗнчен хӑй тӗлӗнсе.

— Он, вероятно, в Москву отправился, — промолвила она, стараясь казаться равнодушной и в то же время сама дивясь тому, что она старается казаться равнодушной.

XIII // .

Ҫав вӑхӑтрах, эсир хӑвӑрах курӑр, тимлесех шухӑшланӑ чухне те хӑй шухӑш-кӑмӑлне ҫынна каламасӑр тӑнӑ чухне те, унра темле ачалӑх, тӳрӗлӗх пур.

И в то же время, вы увидите, в нем есть что-то детское, искреннее, при всей его сосредоточенности и даже скрытности.

X // .

Ҫав вӑхӑтрах вара, турӑҫӑм! нивушлӗ ку тӗрӗс, нивушлӗ ҫакӑн пек чун юнашар пурӑннӑ чухне, эпӗ хампа хам ҫеҫ йӑпанатӑп?

А между тем, господи! неужели это правда, неужели же я всё с собой вожусь, когда рядом живет такая душа?

IX // .

— Пулма пултарать; анчах итлӗр-ха, — хушса хучӗ Инсаров татӑклӑн, ҫав вӑхӑтрах пуҫне кӑмӑллан сулса.

— Может быть; но послушайте, — прибавил Инсаров с решительным и в то же время простодушным движением головы.

VII // .

Мӗншӗн тесен вӑл пирӗн чӗрери юратӑва вӑратать, ҫав вӑхӑтрах пирӗн кӑмӑлсене тултараймасть.

Потому, что она будит в нас потребность любви и не в силах удовлетворить ее.

I // .

Унта пурте тулли, уҫӑмлӑ, хӑйпе хӑй киленет, тесшӗн эпӗ, — эпир ҫакна ӑнланатпӑр та ун ҫине юратса пӑхатпӑр, ҫав вӑхӑтрах вӑл, тепӗр тесен, — ман ӑшчикре, яланах темле канӑҫсӑрлӑх, темле шиклӗх тата салхулӑх вӑратать.

Всё в ней так полно, так ясно, я хочу сказать, так удовлетворено собою, и мы это понимаем и любуемся этим, и в то же время она, по крайней мере во мне, всегда возбуждает какое-то беспокойство, какую-то тревогу, даже грусть.

I // .

Эпир Любӑпа иксӗмӗр утатпӑр, ҫав вӑхӑтрах хам Надюша ҫинчен те, Наташа ҫинчен те шухӑшлатӑп.

Мы идем с Любой, а я думаю о Надюшке, и о Наташе.

1961-мӗш ҫул // .

«Паттӑрсен вилӗмӗпе вилнӗ!» — янӑрарӗ ҫав вӑхӑтрах тепри.

И еще звучало: — Погиб смертью храбрых!

1945-мӗш ҫул // .