Шырав

Шырав ĕçĕ:

вӑхӑтра (тĕпĕ: вӑхӑт) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Сӑмахран, нейтральнӑйпа нейтральнӑй мар пӳлӗмсем пачах уйрӑлса тӑраҫҫӗ; анчах нейтральнӑй мар пӳлӗмсене яланах пӗр паллӑ вӑхӑтра ҫеҫ кӗме юрать; ку вӑл виҫӗ апатран иккӗшӗ нейтральнӑй мар пӳлӗмсенче пулса иртнипе ҫапла: ирхи чее Вера Павловна пӳлӗмӗнче, каҫхи чее — Александр пӳлӗмӗнче ӗҫесси йӑлана кӗнӗ; каҫхи чей нимле процедурӑсӑрах иртсе каять; тарҫӑ, ҫав Степанах, Александр пӳлӗмне сӑмаварпа чей ӗҫмелли курка-чашӑксем илсе кӗрет те урӑх ним те тумасть; анчах ирхи чее вара урӑхларах йӗркепе ӗҫеҫҫӗ: Степан Вера Павловна пӳлӗмӗ ҫывӑхӗнчи нейтральнӑй пӳлӗме сӑмаварпа курка-чашӑксем лартать те Александр Матвеича; сӑмавар лартнӑ, тет; е, урӑхла каласан, вӑл Алексаддр Матвеич хӑй кабинетӗнче пулсан ҫапла калать; ӑна унта курмасан вара? — ун пек чух Степан йыхрав ҫине ал ҫеҫ сулать, чей ӗҫме вӑхӑт ҫитни ҫинчен вӗсем хӑйсемех астума тивӗҫ.
Например, нейтральные и ненейтральные комнаты строго различаются; но разрешение на допуск в ненейтральные комнаты установлено раз навсегда для известного времени дня: это потому, что две из трех граней дня перенесены в ненейтральные комнаты; установился обычай пить утренний чай в ее комнате, вечерний чай в его комнате; вечерний чай устраивается без особенных процедур; слуга, все тот же Степан, вносит в комнату Александра самовар и прибор, и только; но с утренним чаем особая манера: Степан ставит самовар и прибор на стол в той нейтральной комнате, которая ближе к комнате Веры Павловны, в говорит Александру Матвеичу, что самовар подан, то есть говорит, если находит Александра Матвеича в его кабинете; но если не застает? — тогда Степану уж нет дела извещать, пусть сами помнят, что пора пить чай.

XII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ҫак япаласем пурте ҫӗнӗ лӑпкӑ вӑхӑтра кивӗ лӑпкӑ вӑхӑтри пекех юлчӗҫ; анчах хальхи ҫӗнӗ лӑпкӑ вӑхӑтра ҫаксем пурте кӑштах улшӑнчӗҫ е улшӑнмарӗҫ те пулӗ, анчах ҫапах та ӗлӗкхинчен пачах урӑхла пулса тухать, пурнӑҫӗ те йӑлтах урӑхла пек.
Все это осталось по-прежнему в новое спокойное время, как было в прежнее спокойное время; только в нынешнее новое спокойное время все это несколько изменилось, или, пожалуй, не изменилось, но все-таки выходит не совсем то, что в прежнее время, и жизнь выходит вовсе не та.

Анчах эпӗ ҫакна ҫырнӑ вӑхӑтра ун пекки ним те пулса иртменччӗ-ха, Вера Павловна кунӗсем, Кирсанова качча кайнӑ хыҫҫӑн ҫулталӑкран, икӗ ҫултан мӗнле иртсе пынӑ, халӗ те ҫаплах иртсе пыраҫҫӗ.
Но до той поры, как я пишу это, ничего такого не случилось, и дни Веры Павловны идут все так же, как шли они тогда, через год, через два после свадьбы с Кирсановым.

Кӑмӑл пӑсӑк вӑхӑтра вӗсемпе аппаланас тесен, нумай вӑй — чун-хавал вӑйӗ кирлӗ, ҫавна тума пӗр вӑл ҫеҫ хушма пултарать.
Чтобы заниматься ими в такое время, когда мысли расстроены, нужно особое усилие воли, только оно заставит заниматься ими.

VII // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

— Ҫапла, савниҫӗм; юлашки вӑхӑтра эпӗ те иксӗмӗр хушӑри уйрӑмлӑхӑн пӗтӗм вӑрттӑнлӑхӗ ҫакӑнта пытанса тӑнине ӑнланса илтӗм.
— Так, мой милый; и я в последнее время поняла, что в этом был весь секрет разницы между мною и тобою.

Ҫав вӑхӑтра эпӗ ирӗксӗрех шухӑшсенчен хӑтӑлаттӑм, канаттӑм.
В это время я поневоле отдыхал от своих мыслей.

— Саша, мӗнле лайӑх ҫын вӑл NN (Вера Павловна хӑйӗн хӑрушӑ тӗлӗкӗнче курнӑ офицер хушаматне каларӗ; тӗлӗкре вӑл ун урлӑ Тамберликпа паллашасшӑнччӗ), — вӑл мана хӑйӗн пӗр ҫӗнӗ поэмине илсе килсе пачӗ, поэми вара часах пичетленмелле те мар-ха, — терӗ Вера Павловна апатланнӑ вӑхӑтра.
— Саша, какой милый этот NN (Вера Павловна назвала фамилию того офицера, через которого хотела познакомиться с Тамберликом в своем страшном сне), — он мне привез одну новую поэму, которая еще не скоро будет напечатана, — говорила Вера Павловна за обедом.

Студентсем ӑна ҫакӑн хыҫҫӑн тин асӑрхаса илеҫҫӗ, пуҫ таяҫҫӗ, ҫав вӑхӑтра хӑйсен профессорне илсе те каяҫҫӗ; вӑл вӑрах пуҫтарӑнмарӗ, ҫар ҫыннисем тӑхӑнакан сюртукне хывманччӗ те, тата ӑна Вера Павловна та хӑваларӗ.
Только тут студенты замечают ее, и раскланиваются, и в тот же миг уводят с собою своего профессора; его сборы были слишком недолги, он все еще оставался в своем военном сюртуке, и она гонит его.

V // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ҫыннӑн яланах хӑйне ҫӑмӑллӑх кӳрекен шухӑшсем шыраса тупас килет; Дмитрий Сергеич хӑй ҫинчен: манӑн вилмеллех, тесе шутласа хунӑ вӑхӑтра ку сӑлтав вара пачах та юлман: эпӗ ӑна ӗнтӗ тахҫанах кирлӗ чухлӗ хисеплеме пуҫланӑ; ҫакӑн пек чухне вӑл ҫынна килентерет ҫеҫ.
Человек очень расположен отыскивать мысли, которыми может облегчить себя; и в то время, когда Дмитрий Сергеич видел надобность погибели, эта причина уже давно не существовала: моя признательность к нему давно получила ту умеренность, при которой она составляет приятное чувство.

II // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Эпӗ Рязане кайнӑ вӑхӑтра Александр Матвеичпа ун хушшинче пӗр сӑмах та пулманччӗ-ха; эпӗ юлашки ӗҫе тума шутласа хунӑ вӑхӑтра Александр Матвеичпа иксӗмӗр хушӑра та, Вера Павловнӑпа иксӗмӗр хушӑра та пӗр сӑмах та пулманччӗ-ха.
В то время как я уезжал в Рязань, не было ни слова сказано между ею и Александром Матвеичем; в то время как я принимал свое последнее решение, не было ни слова сказано ни между мною и им, ни между мною и ею.

I // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Ку ӗҫехчӗ ӗнтӗ; анчах ҫӑмӑл та чуна уҫакан ӗҫчӗ, ӑна тунӑ вӑхӑтра урӑххисене тунӑ чух ывӑннишӗн канма пулатчӗ, анчах ҫапах та вӑл ӗҫчӗ; ҫавӑнпа та манӑн канассӑмах килмен.
Это был труд; но труд такой легкий, что годился на восстановление сил, израсходованных другими трудами, не утомляющий, а освежающий, но все-таки труд; поэтому личность не имела тут требований, которые ставила для отдыха.

Ҫак вӑхӑтра вара эпӗ унӑн характерне пӗлсе ҫитме ӗлкӗртӗм.
А в это время у меня успело составиться мнение о ее характере.

Ыттисем патне вара ҫемьере аслӑрах е вӗсемпе тан тесе шутлакан ҫын кашниех хӑйне хӑҫан кирлӗ, ҫав вӑхӑтра кӗрсе тӑма пултарать.
У всех остальных вырастает под носом, когда вздумает, всякий, кто старше их или равен им по семейному положению.

Вӑл ҫапла пӑхнине пула рабочи куҫне тартрӗ, тепӗр самантран пуҫне ҫӗклесе пӑхнӑ вӑхӑтра та кукша пуҫ ӑна ҫаплипех ҫилессӗн шӑтарса пӑхать, тата ыттисем те ун ҫине тарӑхнӑн туйӑнать.
Рабочий опустил глаза; когда же через минуту он поднял их, лысый все еще зло сверлил его взглядом, да и другие люди, казалось, тоже сердито уставились на него.

Халӑха кӑтартма // Николай Григорьев. Лу Синь. Калавсем. Чӑваш АССР государство издательстви, 1960. — 107–114 стр.

Шӑп ҫав вӑхӑтра ҫул урлӑ тӑракан телеграф юпи тӗлӗнче иккӗн чарӑнса тӑнӑ пулнӑ: пӗри — ҫутӑрах сарӑ формӑлли, шашка ҫакса яни — полицейски, сархайнӑ пичӗ-куҫӗ хыткан хӑйӗн.
У телеграфного столба, как раз через дорогу, остановились двое: один был полицейский в светло-желтой форме, с шашкой на боку, лицо у него было желтое и худое.

Хулан анӑҫ енчи чи лайӑх районӗнчи урамсенчен пӗринче ку вӑхӑтра нимле шав та ҫукчӗ.
На одной из улиц самого лучшего района в западной части города в это время дня было совсем тихо.

Нивушлӗ тепӗр темиҫе кунтан, пушӑ вӑхӑтра хӑй мастерской ҫинчен маннӑшӑн, Рахметов ятланӑ пекех, Вера Павловна иртнӗ тӗркӗшӗве аса илӗ, хӑйне хӑй ятламӗ тесе шухӑшлатӑн эсӗ?
Неужели ты думаешь, что сама Вера Павловна, когда на досуге, через несколько дней, стала бы вспоминать прошлую сумятицу, не осудила бы свою забывчивость о мастерской точно так же, как осудил Рахметов?

XXXI // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Анчах та, эпӗ ӑна ӗлӗкхишӗн ятланисӗр пуҫне, — куҫран эпӗ ӑна, паллах, ытларах та хытӑрах каласа тултартӑм, — ҫак ахалех асапланмалли сиксе тухнишӗн айӑплӑ пулнисӗр пуҫне, ахаль асапланнӑ вӑхӑтра вӑл хӑйне питӗ ҫирӗп тытрӗ.
Но, кроме того, что я его браню за прежнее, — в глаза ему я, конечно, наговорил побольше и посильнее, — кроме того, что он кругом виноват в возникновении всего этого пустого мучения, в самое время пустого мученья он держал себя похвально.

XXX // Николай Сандров, Владимир Садай. Чернышевский, Николай Гаврилович. Мӗн тумалла?: роман; вырӑсларан Николай Сандров, Владимир Садай куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1957. — 495 с.

Вӗсем иккӗшӗ те кӑшт лӑпланчӗҫ, Вера Павловна записка илнипе, Рахметов — Вера Павловна запискӑна чуптунӑ вӑхӑтра темиҫе минут хушши чӗнмесӗр ларнипе.
Оба они поостыли, она от получения записки, он оттого, что просидел несколько минут молча, пока она целовала ее.

Юлашки вӑхӑтра вӑл, чӑнах та, пурин пирки те ӑслӑн шутласа пӑхнӑ, пит тӗрӗс тунӑ.
В последнее время он, точно, обдумал все умно и поступал отлично.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика