Шырав

Шырав ĕçĕ:

илнӗ (тĕпĕ: ил) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Часах хӗр карчӑкпа пӗрле картаран лаҫҫа пырать, вӗсем иккӗшӗ те паян суса илнӗ сӗте икӗ пысӑк чӳлмекпе ҫӗклесе пыраҫҫӗ.
Вскоре приходит девка с старухой из закуты в избушку, и обе несут два большие горшка молока — подой нынешнего дня.

V // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Лере, ав, ҫӗтӗк тумтирлӗ, сарлака пит-куҫлӑ тарҫӑ-ногаец, ҫеҫенхиртен хӑмӑш тиесе килнӗскер, есаулӑн анлӑ та таса картишӗнче чӗриклетекен урапине ҫавӑрать те, пуҫӗсене ухакан вӑкӑрсенчен сӳсменӗсене хывса илнӗ май, хуҫипе тутарла калаҫса илет.
Там скуластый оборванный работник-ногаец, приехав с камышом из степи, поворачивает скрипящую арбу на чистом широком дворе есаула, и скидает ярмо с мотающих головами быков, и перекликается по-татарски с хозяином.

Шуҫӑм тӳпен виҫҫӗмӗш пайне ярса илнӗ, вара унӑн ҫутинче тусен шурӑ та тӗтреллӗ катрамӗсем яр уҫҫӑн палӑрса тӑраҫҫӗ.
Заря охватила треть неба, и на свете зари резко отделялись бело-матовые громады гор.

Станицӑна юпасем ҫинче тытӑнса тӑракан, хӑмӑш витнӗ пысӑк мар тӑрӑллӑ ҫӳлӗ хапха витӗр кӗрсе-тухса ҫӳреҫҫӗ; хапха патӗнчи йывӑҫ лафет ҫинче казаксем тахҫанах ҫапӑҫура туртса илнӗ, ванса пӗтнӗ тупӑ ларать, унпа ҫӗр ҫул хушши те персе пӑхман пулӗ.
Выезжают из станицы и въезжают в нее высокими на столбах воротами с небольшою, крытою камышом крышкой, около которых стоит на деревянном лафете пушка, уродливая, сто лет не стрелявшая, когда-то отбитая казаками.

IV // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

Чеченецсем хушшинче пурӑнса, казаксем вӗсемпе хурӑнташланса пӗтнӗ тата ту ҫыннисенчен вӗсен йӑли-мехелӗсене, пурнӑҫ йӗркисене, хӑтланкаларӑшӗсене ӳкерсе илнӗ, анчах унта та вырӑс чӗлхине тата кивӗ тӗне ӗлӗкхи пекех тап-таса тытса упраса хӑварнӑ.
Живя между чеченцами, казаки перероднились с ними и усвоили себе обычаи, образ жизни и нравы горцев; но удержали и там во всей прежней чистоте русский язык и старую веру.

Унта йӗплӗ хурлӑхан тата тискере тухнӑ иҫӗм ҫырли тӗмӗсем сырса илнӗ ишӗлчӗксем, сад пахчи юлашкисем, груша, лыча тата раина йывӑҫҫисем кӑна курӑнкалаҫҫӗ.
И теперь видны только густо заросшие старые городища, сады, груши, лычи и раины, переплетенные ежевичником и одичавшим виноградником.

Тата мана хамӑн пурнӑҫ тӑршшӗнче кирлинчен те ытларах пуянлӑх панӑ ҫӗршыв, ҫӗнтерсе илнӗ ҫӗршыв.
А завоеванный край, давший мне больше богатства, чем мне нужно на всю жизнь?

II // Иван Васильев, Григорий Краснов-Кӗҫӗнни. Толстой, Лев Николаевич. Казаксем: повесть; вырӑсларан И.С. Васильевпа Г.И. Краснов куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956. — 3–136 с.

«Ҫапла, эхер те эпӗ ҫав хӗре качча илнӗ пулсан, манӑн парӑмсем пулман пулӗччӗҫ, халь вара эпӗ Васильева парӑмлӑ юлтӑм».
«Да, коли я бы на ней женился, у меня бы не было долгов, а теперь я остался должен Васильеву».

Вара тепӗр кун ирхине, вӑранса хам ирӗклӗ ҫын иккенне туйса илнӗ хыҫҫӑн, мӗнешкел йывӑр та кӳренчӗклӗ пулнӑччӗ!
И как мне больно и досадно было, когда я на другой день утром проснулся и почувствовал, что я свободен!

Вӑрӑм ҫула тухсан, яланах тенӗ пек, ҫапла пулать: пирвайхи ик-виҫӗ станцӑран иртиччен ҫыннӑн шухӑшӗсем хӑй ҫула кайма тухнӑ вырӑнтах пулаҫҫӗ; унтан шухӑшсем сасартӑк, ҫул ҫинче кӗтсе илнӗ пӗрремӗш иртен пуҫласа, ҫулҫӳревӗн тӗллевӗ патне куҫаҫҫӗ те унта пуласлӑхӑн тӗлӗнмелле керменӗсене купалама пикенеҫҫӗ.
Как всегда бывает в дальней дороге, на первых двух-трех станциях воображение остается в том месте, откуда едешь, и потом вдруг, с первым утром, встреченным в дороге, переносится к цели путешествия и там уже строит замки будущего.

Ҫавӑнтан Журавлев хушамат илнӗ.
Куҫарса пулӑш

Ҫӗнӗ Эйпеҫ ялӗ пуҫланса кайни // Ф.М.БАЙДУГАНОВ, Н.П.МУСТАЕВ. «Елчӗк Ен», 2014.06.14

Хӑйпе пӗрле патша хӗсметӗнче паттӑрлӑх кӑтартнӑ салтака - Кукша Микишне (Ефим Данилов) илнӗ.
Куҫарса пулӑш

Ҫӗнӗ Эйпеҫ ялӗ пуҫланса кайни // Ф.М.БАЙДУГАНОВ, Н.П.МУСТАЕВ. «Елчӗк Ен», 2014.06.14

Ан шутла, хаҫат романӗнчен илнӗ пуплев мар ку.
Не думай, это не фальшивая фраза из газетного романа.

XXII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Шалу илнӗ тесе алӑ ҫех пусакан та ӑна нихӑҫан илсе курман подпоручик-ҫке.
Подпоручик, который только расписывается в получении жалованья и никогда не получает его.

XX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫав вӑхӑтрах, самант хушшинче чиксе илнӗ тӳрккес ыратупа пӗрле, ун сулахай куҫӗнчен йӑлтӑр-ялтӑр шурӑ ҫиҫӗм ҫиҫӗнчӗкӗсем пӗрӗхтерсе сирпӗнчӗҫ.
В то же время вместе с мгновенной тупой болью белые яркие молнии брызнули из его левого глаза.

XIX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Анчах пурне те ҫавӑрса илнӗ, ураран ӳкерекен йывӑр ӗҫкӗ ҫаплах чарӑнмарӗ.
Но повальное, тяжелое, общее пьянство не прекращалось.

Ку вӑл, тен, пӗр-пӗринпе ансӑртран ҫыхӑннӑ, анчах пурте пӗрле кичем ӗҫсӗрлӗхпе шухӑшсӑр-тӑрлавсӑр тискерлӗх ӑшне путнӑ ҫынсем сасартӑк пӗр-пӗрин куҫӗсенче, лере, таҫта шалта, арпашӑнчӑк та муритленнӗ ӑстӑнра, хӑрушлӑхӑн, салхулӑхӑн тата ӑссӑрлӑхӑн темӗскерле вӑрттӑн хӗлхемне курса-туйса илнӗ паттӑрла самантсенче пулатчӗ пӳлӗ.
Может быть, это случалось в те странные моменты, когда люди, случайно между собой связанные, но все вместе осужденные на скучную бездеятельность и бессмысленную жестокость, вдруг прозревали в глазах друг у друга, там, далеко, в запутанном и угнетенном сознании, какую-то таинственную искру ужаса, тоски и безумия.

XVIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Килӗнче унӑн — амӑшӗ-мӗн, ӗҫке ернӗ ашшӗпе, ҫурма идиотла ывӑлӗпе те тӑватӑ пӗчӗк хӗрачапа; ҫӗрне вӗсенне ялйыш вӑйпалан та тивӗҫсӗррӗн туртса илнӗ; ҫав ялйыш ырлӑхне пула халь пурте ӑҫта-тӑр ӗмӗрне вӗҫленӗ пӳрт пеккинче хӗсӗнкелесе пурӑнаҫҫӗ; аслисем ют ҫынсем патӗнче ӗҫлеҫҫӗ, кӗҫӗннисем кӗлмӗҫленсе ҫӳреҫҫӗ.
Дома — мать с пьяницей-отцом, с полуидиотом-сыном и с четырьмя малолетними девчонками; землю у них насильно и несправедливо отобрал мир; все ютятся где-то в выморочной избе из милости того же мира; старшие работают у чужих людей, младшие ходят побираться.

XVII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Пысӑк утӑмсемпе хӑвӑрттӑн та ҫирӗппӗн пусса, ура айӗнчи ҫӗре пӗр-тикӗссӗн кисретсе-чӗтретсе, пӗтӗм полк куҫӗ умӗпе танлӑн вашлаттарса иртсе кайрӗ ҫак ҫӗр ҫын, хӑйсем пуртех те, ятарласа суйласа илнӗ тейӗн, вӑр-вар, маттур, тӳп-тӳрӗ, лайӑх ҫӑвӑнса тасалнӑ пит-куҫлӑ, сӑмсасӑр карттусӗсем вара кашнийӗнех сылтӑм хӑлха ҫинелле шуххӑн тайӑлса ларнӑ.
Твердо, большим частым шагом, от которого равномерно вздрагивала земля, прошли на глазах у всего полка эти сто человек, все, как на подбор, ловкие, молодцеватые, прямые, все со свежими, чисто вымытыми лицами, с бескозырками, лихо надвинутыми на правое ухо.

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫыннисем унта, суйласа илнӗ тейӗн, пурте чӑп-чӑмӑрччӗ, чӗп-чӗрӗ, кирек мӗнле начальствӑна та куҫран ӑстӑнпалан та хӑюллӑн пӑхӑҫҫӗ; мундирсемпе кӗпесем те пулин вӗсем ҫинче, ытти ротӑрисемпе танлаштарсан, темле чипертерех, илемлӗрех ларнӑн курӑнаҫҫӗ.
Люди в ней были все, как на подбор, сытые, бойкие, глядевшие осмысленно и смело в глаза всякому начальству; даже мундиры и рубахи сидели на них как-то щеголеватее, чем в других ротах.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика