Шырав

Павел

Павел

Павел ҫӗнӗ пурӑнӑҫ тӑвакансен ӗретне таврӑнмалли ҫула татӑклӑн палӑртса хучӗ.
Павел твердо выбрал путь, которым решил вернуться в ряды строителей новой жизни.

Павел врачсем мӗн шутланине пурне те тума ирӗк пачӗ.
и Павел разрешил делать с собой все, что врачи найдут нужным.

— Пӗлетӗн-и, Павел, анне мана кунта тухса килес умӗн аттене кооперативран кӑларни ҫинчен ҫырса пӗлтернӗччӗ.
— Знаешь, Павел, мама мне перед отъездом написала, что отца выгнали из кооператива.

Вӑй пур чухне ҫамрӑк чухне ҫирӗп тӑма ҫӑмӑл пулнине, анчах халӗ, пурӑнӑҫ тимӗр кӑшӑлпа хӗстерсе пынӑ чухне, тытӑнса тӑрасси — хисеплӗх ӗҫӗ иккенне Павел тин ӑнланса илчӗ.
Только теперь Павел понял, что быть стойким, когда владеешь сильным телом и юностью, было довольно легко и просто, но устоять теперь, когда жизнь сжимает железным обручем, — дело чести.

Геройсен ячӗсем хушшинче Павел хӑйне ҫывӑх ята, Игнат Панкратовӑн ятне илтсе савӑнать.
Среди имен героев Павел с радостью услыхал родное имя Игната Панкратова.

Магнитостройра КИМ ялавӗ айӗнчи Корчагинсен ӑрӑвӗ вырӑнне тӑнӑ ҫамрӑк тантӑшсем мӗнле ҫӗнтерӳсем туни ҫинчен радио хыпар илсе ҫитерсен, Павел ҫав тери савӑнса кайрӗ.
Когда луч антенны принес из Магнитостроя весть о подвигах юной братвы, сменившей под кимовским знаменем поколение Корчагиных, Павел был глубоко счастлив.

Павел, ҫав чарӑна пӗлмесӗр вӗренесшӗн малалла туртакан вӑйне пула, хӑйӗн ҫунса тӑракан ӳт-пӗвӗ хытӑ ыратнине те, куҫӗсенче вут ҫуннине те, хӑйне ачашламан йывӑр пурӑнӑҫне те манса каять.
И в этом не знающем преград стремлении Павел забывал мучительные боли продолжавшего гореть тела, забывал пожар в глазах и всю суровую, неласковую к нему жизнь.

Павел, Тая ӳссе ҫитӗнсе пынӑҫемӗн, унпа сахалтарах вӑхӑт ирттерессине пӗлет, ӑна вӑл хӑй те ҫаплах пулмалла тесе йышӑнать.
Павел понимал, что чем больше будет расти Тая, тем меньше часов будет отдано ему, и принял это как должное.

Мӗн калама пултарӗ ҫакна хирӗҫ Павел?
Что же Павел может возразить?

Мало видит ее Павел.

Павел унӑн хӑватлӑ сывлӑшне туя пуҫлать.
И Павел ощутил ее могучее дыхание.

Павел унӑн сӑмахне ыйту парса татса хучӗ:
Павел перебил его резким вопросом:

Ячейка хӑй ӗретне ҫӗнӗ юлташа илни ҫинчен Тая сӑмахне итленӗ май Павел хӑйӗн партири малтанхи утӑмӗсене аса илчӗ.
И Павел, слушая ее рассказ, как принимала ячейка в свои ряды нового товарища, вспоминал свои первые партийные шаги.

Амӑшӗпе Тая пысӑк хуйха ӳкеҫҫӗ, анчах Павел ҫапах та лӑпкӑн ҫапла шутлать:
Не было границ отчаянию матери и Таи, а Павел с холодным спокойствием решил:

Суккӑрлӑх мӗн иккенне Павел пурӑнӑҫра малтанхи хут ӑнланса илет — пӗтӗм таврана хура-хара карса илет.
И впервые в жизни Павел понял, что такое слепота, — темной кисеей затянулось все кругом него.

Павел ӑна, хӑй айӑплӑ пек пулса, калать:
А Павел говорил, виновато улыбаясь:

Йывӑр чирпе асапланас ҫулсенче Жигиревӑпа Чернокозов хӑйӗн чи хаклӑ, чи ҫывӑх юлташӗсем пулса тӑнине ун чух Павел пӗлме те пултарайман.
И не знал Павел, что двое из них — Жигирева и Чернокозов — станут для него людьми дорогими и что в годы тяжелой болезни, ожидавшей его, они будут первой его опорой.