Шырав

Шырав ĕçĕ:

туйрӗ (тĕпĕ: туй) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Тӗттӗмччӗ пулин те, вӑл Гайнан хӑйӗн хӑнӑхнӑ йӑлипе пӗр вырӑнта ташласа-тӑпӑртатса илнине туйрӗ.
Несмотря на темноту, он почувствовал, что Гайнан, по своей привычке, заплясал на одном месте.

XXII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Хӑйне вӑл ҫав тери лӑскаса пӗтернӗн, килпетсӗррӗн те ҫӗтсе-ҫухалса кайнӑн туйрӗ, кунашкалли унпалан вӗреннӗ чухне экзаменсенче лакса ларнӑ вӑхӑтсенче ҫеҫ пулкаланӑ.
Он чувствовал себя таким затравленным, неловким и растерянным, как бывало с ним только в ученические годы на экзаменах, когда он проваливался.

XX // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Унтан хӑй ҫывӑхӗнчен Николаев урисем таплатса иртнине туйрӗ.
Потом почувствовал мимо себя шаги Николаева.

Бек-Агамалов хӑвӑрттӑн, лаша евӗр, тулхӑрса сывланине те илтрӗ Ромашов, ун куҫӗн хӑрушла шуррисемпе йӑлтӑр-ялтӑр ҫуталакан шӑрҫисене те, шатӑртатса хускалакан шурӑ янахне те курчӗ, анчах ҫак пӑсӑлса улӑшӑннӑ, тискерленсе кайнӑ питре ӑссӑрлӑх вучӗ кашни самантрах сӳнсе-сӳнсе пынине туйрӗ ӗнтӗ вӑл.
Ромашов слышал частое, фыркающее, как у лошади, дыхание Бек-Агамалова, видел его страшные белки и остро блестящие зрачки глаз и белые, скрипящие движущиеся челюсти, но он уже чувствовал, что безумный огонь с каждым мгновением потухает в этом искаженном лице.

XVIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Чӗри ун ҫине-ҫинех хыттӑн тапрӗ, анчах вӑл хӑйӗнче, хӑранипе пӗрлех, темле сӗтеклӗ, тӑвӑллӑ та хаваслӑ сисӗм пуррине те туйрӗ.
Сердце у него часто и крепко билось, но вместе с ужасом он испытывал какое-то сладкое, буйное и веселое предчувствие.

Сӗтел ҫине, хӑйсемпе хӑйсем тенӗ пекех, — ку каҫ пӗтӗмпех ҫаплалла пулса пычӗ, — сӑра тата чиерен тунӑ ҫӑра наливкӑсен кӗленчисем тухса тӑчӗҫ, Ромашов такампа чанклаттара-чанклаттара ӗҫрӗ, чултӑвӑшрӗ, ҫав вӑхӑтрах туйрӗ — аллисемпе тутисем унӑн ҫӑт-ҫӑт тусах ҫыпӑҫакан пулнӑ та пылакланса кайнӑ.
На столе, точно сами собой, как и все было в этот вечер, появились бутылки с пивом и с густой вишневой наливкой, Ромашов пил с кем-то, чокался и целовался, и чувствовал, что руки и губы у него стали липкими и сладкими.

Ромашов вара ун ҫинче, куҫҫулӗн ӑшӑ тумламӗсемпе пӗрлех, ют тутасен сивӗ те ҫӑтлатса ҫыпӑҫакан сӗртӗнӗвне туйрӗ.
И Ромашов почувствовал на ней вместе с теплыми каплями слез холодное и липкое прикосновение чужих губ.

XVI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Ҫименрен тата ывӑнса ҫитнӗрен вӑл, урисем хавшаса чӗтӗреме тапратнипе пӗрлех, кӑмӑлӗ пӑтраннине туйрӗ.
От голода и усталости он чувствовал тошноту вместе с ощущением дрожи и слабости в ногах.

Анчах ку ӗмӗтсем кашни хутӗнчех Федоровскин киревсӗр ятлаҫӑвне, рота командирӗн йӗплекен-тӑрӑхлакан сӑмахӗсене, Николаевпа калаҫнине аса илсенех татӑла-татӑла, аркана-аркана саланчӗҫ, Ромашов вара хӑйне хӑй каллех те каллех тӳрлетме ҫукла намӑсланнӑн та телейсӗррӗн туйрӗ.
Но каждый раз эти мечты обрывались воспоминаниями о брани Федоровского, о язвительных словах ротного командира, о разговоре с Николаевым, и Ромашов снова чувствовал себя непоправимо опозоренным и несчастным.

Ҫак минутсенче вӑл хӑйне полк ҫемйинчен кӑларса ывӑтнӑ темле мӗскӗн хӑйпӑнчӑк, темле никама килӗшмен, пуриншӗн те ют пулнӑн, ҫитӗннӗ ҫын пек те мар-ха, йӗрӗнчӗк, пӑсӑк та чӑлах-чӗлӗх асси евӗр ҫеҫ туйрӗ.
Он чувствовал себя в эти минуты каким-то жалким отщепенцем, выброшенным из полковой семьи, каким-то неприятным, чуждым для всех человеком, и даже не взрослым человеком, а противным, порочным и уродливым мальчишкой.

XV // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Анчах ҫавӑнтах — илтсе те, курса та мар, сисӗмпе ҫех пулӗ — вӑл пӳртре алӑк уҫӑлнине туйса илчӗ, — туйрӗ хай чӗри пылаккӑн та тӑвӑллӑн тӑпӑртатса кайни тӑрӑхах.
Но тотчас же он — не услышал и не увидел, а скорее почувствовал, как дверь в доме отворилась, — почувствовал по сладкому и бурному биению своего сердца.

XIII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Паян ирхинехи пысӑк пӗлтерӗшлӗ те мӑнаҫлӑ шухӑшсем хыҫҫӑн хӑйне вӑл халӗ пӗчӗк, мӗскӗн, шурӑхнӑ шкул ачи пек ҫеҫ, темле никам юратман, йӑваш та пӑрахӑҫа кӑларнӑ ҫапкаланчӑк евӗр кӑна туйрӗ, — ҫак улшӑну вара питӗ намӑслӑччӗ.
После сегодняшних утренних важных и гордых мыслей он чувствовал себя теперь маленьким, жалким, бледным школьником, каким-то нелюбимым, робким и заброшенным мальчуганом, и этот переход был постыден.

VII // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Вӑл куҫӗсене пӗрремӗш хут ҫӳлелле ҫӗклерӗ те Шульговича курайманлӑхпа, ҫирӗп те чӑрсӑр сӑнпала — куна вӑл хӑй пичӗ ҫинче ҫапларах туйрӗ — сӑмси кӑкӗнченех тӳп-тӳррӗн пӑхрӗ, ҫаках тата пӑхӑнса тӑракан пӗчӗк ҫынна хаяр начальникран уйӑрса пайланӑ тем пысӑкӑш пусмана туххӑмрах пӗтерсе тӑкнӑ пек те пулчӗ.
В первый раз он поднял глаза кверху и в упор посмотрел прямо в переносицу Шульговичу с ненавистью, с твердым и — это он сам чувствовал у себя на лице — с дерзким выражением, которое сразу как будто уничтожило огромную лестницу, разделяющую маленького подчиненного от грозного начальника.

— Сана! — терӗ вӑл ним именӳ-ҫӳҫенӳсӗр те ӑшшӑн; лешӗ хӑй хыҫӗнче юлташла кулса тӑнине Ромашов курмасӑрах туйрӗ.
— Тебе! — сказал он фамильярно и ласково, и Ромашов почувствовал, что он дружески улыбается за его спиной.

VI // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Хӑйне вӑл уринчен пуҫласа пуҫӗ таранах ҫуса та тасатма ҫукла йывӑр пылчӑкпа вараланнӑ пекех туйрӗ, ӑна ун ҫине пач юратман хӗрарӑмпа тытакан ҫыхӑну пӗркесе лартрӗ — ҫур ҫула яхӑн тӑсӑлакан ҫыхӑну.
И сам себе он показался с ног до головы запачканным тяжелой, несмываемой грязью, которую на него наложила эта связь с нелюбимой женщиной — связь, тянувшаяся почти полгода.

V // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 144–392 с.

Хӑйне вӑл пач чирлӗ мар пек туйрӗ: ури вӑйӗсем ҫукрах та мӑйӗ таврашӗнче кӑштах халсӑрлӑх сисӗнет, ҫавсемсӗр пуҫне ӗнерхи чиртен урӑх нимӗн те юлман пек.
Самочувствие у него было прекрасное; от вчерашней болезни осталась одна только небольшая слабость в ногах и в шее.

VIII // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Егорушка халь ӗнтӗ сывлӑшӗ пачах, пачах питӗрӗнсе ларнине туйрӗ; вӑл — кун пекки унӑн нихӑҫан та пулманччӗ-ха — сасартӑк пӗтӗм кӗлеткипе чӗтреме пуҫларӗ те урине тапрӗ, ҫинҫе сасӑпа кӑшкӑрса ячӗ:
Егорушка почувствовал, что дышать уже нечем; он — никогда с ним этого не было раньше — вдруг затрясся всем телом, затопал ногам и закричал пронзительно:

VII // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Анчах вӑл хӑйне тӗттӗм виле шӑтӑкӗнчи пек курма, килтен инҫете хӳтлӗхсӗр кайса пӑрахнӑ вилнӗ ҫын пек туйма мӗн тери хытӑ тӑрӑшрӗ пулин те, ҫавнашкал вӑй хурса аппаланни унан кӑлӑхах пулчӗ; вӑл хӑйне нихӑҫан та, нихӑҫан та вилмессӗн туйрӗ…
Но как он ни старался вообразить себя самого в темной могиле, вдали от дома, брошенным, беспомощным и мертвым, это не удавалось ему; лично для себя он не допускал возможности умереть и чувствовал, что никогда не умрет…

VI // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Тепӗр чухне ҫакӑн чухлӗ укҫа Егорушкӑна чӑтма ҫук хытӑ тӗлӗнтернӗ пулӗччӗ, вӑл унпа мӗн чухлӗ шушкӑ, канфет-премӗк туянма май пурри ҫинчен шухӑшланӑ пулӗччӗ; халӗ вара вӑл ун ҫине ним пӑлханмасӑр пӑхрӗ, укҫа ҫыххисенчен ҫӗрнӗ панулмипе краҫҫын шӑрши кӗнине туйрӗ.
В другое время такая масса денег, быть может, поразила бы Егорушку и вызвала его на размышления о том, сколько на эту кучу можно купить бубликов, бабок, маковников; теперь же он глядел на нее безучастно и чувствовал только противный запах гнилых яблок и керосина, шедший от кучи.

III // Ваҫлей Игнатьев. Чехов, Антон Павлович. Ҫеҫенхир: повесть; вырӑсларан Ваҫлей Игнатьев куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1988. — 116 с.

Бяла Черквара пӑлхав хускалчӗ тенӗ шухӑшӗ ӑна ҫӗнӗ вӑй-хал пачӗ, вӑл хӑйне ӗлӗкхи пекех хастарлӑн туйрӗ.
Мысль о том, что в Бяла-Черкве началось восстание, вдохнула в него новые силы, вернув ему всю его прежнюю физическую и нравственную мощь.

V. Ҫӑва // Илпек Микулайӗ. Вазов Иван. Пусмӑрта: роман; вырӑсларан Микулай Илпек куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1964. — 464 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика