Шырав

Шырав ĕçĕ:

янӑ сăмах пирĕн базăра пур.

янӑ (тĕпĕ: янӑ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Анчах ӑпӑр-тапӑр япалусене эпир валеҫсе янӑ ӗнтӗ.
А вот барахлишко твое мы роздали.

37-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Раскулачить тунӑ Гаев пуҫ янӑ ҫӗртен Гремячий Лог хуторне таврӑнчӗ: крайри суйлав комиссийӗ ӑна граждан прависене панӑ.
В Гремячий Лог вернулся из ссылки раскулаченный Гаев: краевая избирательная комиссия восстановила его в правах гражданства.

Лаптӑкпа юнашар ҫерем ҫинче тӑварса янӑ вакӑрсем курӑк ҫисе ҫӳреҫҫӗ, плугпа ӗҫлекен ҫухаҫӑ Аким Бесхлебнов, стана ҫитиччен те утма ӳркеннине пула, пуҫӗ ҫийӗнченех сӑхманпа витӗнсе суха касси хӗррине выртнӑ та, йӑсласа ҫӑвакан ҫумӑр шавӗпе тӗлӗрсе кӑтӑш пулнӑ.
Около нее на попасе ходили выпряженные быки, а плугатарь — Аким Бесхлебнов, — ленясь идти на стан, лег на борозде, укрылся с головой зипуном и придремал под шепелявый говор дождевой капели.

36-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Кунта вара Любишкин чӑтса тӑрайман: йӗс ҫӑпала ярса тытнӑ та, сиксе тӑрса, мӗн сасси ҫитнӗ таранах хытӑ кӑшкӑрса янӑ:
Тут уж Любишкин не выдержал: ухватив в руку медный половник, он привстал, гаркнул во всю глотку:

Тен, ку ӗҫ ҫавӑнпах пӗтнӗ пулӗччӗ, анчах хӗрарӑмсем ытла та тарӑхтарса ҫитернипе, Щукарь ҫапла кӑшкӑрса янӑ:
Быть может, на том дело и кончилось бы, если бы вконец разозленный бабами Щукарь не крикнул:

Мӗн ҫитертӗн эсӗ пире?! — ҫухӑрса янӑ Аниська, Доннецковсен кинӗ, унтан ӳлешсе ҫухӑрашма тытӑннӑ: — Ара халь эпӗ йывӑр ҫын-ҫке-ха!
Чем же ты нас накормил?\! — взвизгнула Аниська, сноха Донецковых, и с подвывом заголосила: — Ить я зараз в тягостях!

Ытлашши йӗрӗнсех кайман казаксем ҫакӑн майлӑ ҫаптарнӑ: «Халӗ ӗнтӗ причасти сыпса курасси пулмарӗ сирӗн!» — юриех хӑраса ӳкенҫи пулса кӑшкӑрса янӑ Куженков.
Казаки, отличавшиеся меньшей брезгливостью, поддержали его: «Не видать вам теперича причастия!» — в притворном ужасе закричал Куженков.

— Тӑвансем! — кӑшкӑрса янӑ ҫав тери тӗлӗнсе хытса кайнӑ Аким Бесхлебнов.
— Братцы! — воскликнул потрясенный Аким Бесхлебнов.

Вӑл аллинчи кашӑкне сарса хуна ратнеллӗ пир татӑкӗ ҫинелле ывӑтса янӑ та тинкеререх пӑхнӑ: Любишкинӑн чӗтрекен аллинче ҫинҫешке шӑмӑ татӑкӗ сулланса тӑнӑ, ҫав шӑммӑн ҫурхах карса илнӗ юплӗ-юплӗ вӗҫӗсенче пӗчӗкҫеҫ чӗрнесем курӑннӑ…
Он кинул на разостланное ряднище ложку, всмотрелся: в подрагивающей руке Любишкина болталась хрупкая косточка, оперенная на конце перепонками и крохотными коготками…

Ну, кунталла пӑх-ха, — каш-шеварррр! — мӗкӗрсе янӑ вӑл.
А ну, гляди сюда, каш-ше-варррр! — зарычал он.

Любишкин хутортан пырса ҫитнӗ ҫӗре унӑн виҫӗ витре кӗрекен хуранти шыв вӗреме кӗнӗ, пиҫсе сарӑла пуҫланӑ вир кӗрпи сиксе тухас пек вӗресе хӑпарать, татӑкӑн-хатӑкӑн вакласа янӑ чӑх какайӗнчен ҫу шӑранса тухать.
А к приезду Любишкина из хутора у него уже кипела в трехведерном котле вода, выпрыгивало разварившееся пшено, и порезанная на куски курятина истекала наваристым жиром.

Пӑтӑ ҫине тураса яма ӑна шӑнҫу патӑм, вӑл ҫавна кӳпнӗ те янӑ, пӑттине ытлашши тӑварлӑ тунӑ тата темле лӑймакаллӑ пӗҫернӗ…
Сала выдал ему затолочь в кашу, а он его слопал, а кашу пересолил и сварил с какими-то пенками…

Ӑна, шуйттана, сӳпӗлтие, катемпи вырӑнне кураксене хӑратма пахчана илсе кайса, шак хытса тӑмаллах тӑратса хурас пулать, эсир авӑ ӑна ман пата бригадӑна персе чикрӗр, чикана амӑш ҫумне янӑ пек йышӑнтартӑр!
Его, черта, балабона, на бахчу становить в неподвижность, замест чучела грачей пужать, а вы мне его вперли в бригаду, навязали, как на цыгана матерю!

Унӑн йӳле янӑ, хул калеккисем тӗлӗнче тусанланса пӗтнӗ ситцӑ кӗпинчен тар, хӗвел тата тусан шӑрши перет…
От ситцевой рубахи его, распоясанной и запыленной на лопатках, дохнуло потом, солнцем и пылью…

Давыдов, Разметновпа тата хӗрарӑмсен пуххинчен янӑ представительницӑсемпе пӗрле, ача-пӑча ясли тӑвас ыйтӑва тин ҫеҫ сӳтсе явса пӗтернӗччӗ.
Давыдов с Размётновым и представительницами женского собрания только что окончили обсуждение вопроса об устройстве детских яслей.

Унӑн кӗрнексӗр кӗсри хыҫҫӑн, мӑйне ҫыхса янӑ пӗчӗк шӑнкӑравне уҫӑмсӑррӑн тӗнкӗлтеттерсе, кӑпӑшка хӳрине тӑратса, тачка пакӑлчак шӑммиллӗ ҫинҫе урисене вӗлтлеттерсе, тихи чупса пырать.
За его мухортенькой кобылкой, глухо побрякивая привязанным к шее балабоном, неся пушистый хвост наотлет, бежал тонконогий, с утолщенными бабками жеребенок.

Вӑл пуп таврашӗсем минретсе янӑ хӗрарӑмсене тата сиенлӗ карчӑксене фактически ҫапла каланӑ:
Он фактически говорил и женщинам и вредным старухам, которые одурманены поповщиной:

35-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Унӑн уринчен ҫыхса янӑ чӗлпӗр татӑлса кайрӗ.
Повод, привязанный к ноге, лопнул.

34-мӗш сыпӑк // Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши. Михаил Шолохов. Уҫнӑ ҫерем: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Наум Урхи, Никифор Ваҫанкка, Илле Тукташ, Уйӑп Мишши куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1959

Карӑнтарса хунӑ чӗтресе тӑракан сӑмси шӑтӑкӗсемпе вӑл мӗнпурне витсе выртакан юрӑн тӑварсӑр шӑршине те, шартлама сивӗсем хӑртса янӑ армутин сирсе сирӗлми йӳҫҫине те, ҫывӑхри мӑн ҫул ҫинчи лаша тислӗкӗн уттӑнни пек техӗмлӗ те вӑйсӑр шӑршине те, хытхура пусса илнӗ инҫетри чикӗ йӑранӗ ҫине пырса вырнаҫнӑ хир чӑххи пуслӑхӗнчен варкӑшса килекен, аран-аран сисӗнекен, анчах та калама ҫук хытӑ хумхантаракан тутлӑ шӑршине те антӑхсах шӑршлать.
Ловит жадно разверстыми, трепещущими ноздрями и пресный, все обволакивающий запах снега, и неугасимую горечь убитой морозами полыни, и сенной веселый душок конского помета с ближнего шляха, и несказанно волнующий, еле ощутимый аромат куропаткиного выводка, залегшего на дальней бурьянистой меже.

Салхуллӑ та тӗксӗмскерсем вӗсем, хӗвелпе йӗпе-сапана пула тӗссӗрленсе кайнӑ, ҫилсем ҫисе янӑ тӑпра ҫийӗпе хӑйсен сӳсленчӗк тунисене тӑскаласа пӑрахнӑ.
Безрадостно тусклые, выцветшие от солнца и непогоды, они простирают над древней, выветрившейся почвой свои волокнистые былки.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика