Шырав

Шырав ĕçĕ:

кӗнӗ (тĕпĕ: кӗр) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Ксюша ялтан аякра, уйра, урапасем ҫӑрса пӗтернӗ хура ҫул ҫинче, ҫӑлтӑрлӑ сивӗ тӳпе айӗнче тӑна кӗнӗ.
Опомнилась она далеко за селом, среди полей, на изрытой колеями темной дороге, под холодным звездным небом.

20 // Николай Сандров. Елизар Мальцев: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Николай Сандров куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1963. — 384 с.

Вӗсем ҫурри таран ҫӗр айне путса кӗнӗ, вӗсене кӗренрех мӑк пусса илнӗ, икӗ чул хушшинчен имшеркке кукӑр хурӑн ҫӗкленнӗ.
Они наполовину вросли в землю, обросли розоватым лишайником, в расщелине между двумя валунами поднималась хилая, искривленная березка.

Юлашкинчен, Мажаров тӑна кӗнӗ те, чӗркуҫленсе ларса, ҫӗрте Ксюшӑн пуҫ йӗпписене хыпашласа шырама тытӑннӑ…
В конце-концов Мажаров все же пришел в себя и присев начал искать на земле упавшие шпильки…

Ҫӳлте, симӗс туратсем ҫинче, кайӑксем кӗшӗлтетнӗ, шӑхӑрса юрланӑ, вӑрмана чалӑшшӑн касса кӗнӗ хӗвел ҫути Ксюшӑна пӗрре ӑшшӑн ачашланӑ, тепре, мӗлкесене савӑнӑҫлӑн арпаштарса, чӑпар тум тӑхӑнтартнӑ.
Высоко в зеленых кронах гомонили и высвистывали птицы, косые потоки света рассекали лес и то обласкивали Ксюшу теплом, то одевали в пеструю веселую кутерьму теней.

19 // Николай Сандров. Елизар Мальцев: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Николай Сандров куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1963. — 384 с.

Кимӗ ҫыран хӗрринчи тӗмӗсем хушшине пырса кӗнӗ.
О борта лодки зацарапали прибрежные кусты.

Пасар кӗрлесе-шавласа тӑнӑ, тусанпа ҫын тарӗ шӑрши кӗнӗ, сутма тесе ятарласа хӑйӑрпа, кӗлпе тасатнӑ кантӑк, никель япаласем куҫа ҫинӗ, ҫӑра сухалне хырман, плащ тӑхӑннӑ темӗнле ҫын, ҫӑварӗнчен эрех-шӑрши перекенскер, хӑрӑлти сассипе: «Кама укҫа шалккӑ мар, килӗр хӑвӑртрах! Йӳнӗпех паратӑп!» — тесе кӑшкӑрнӑ.
Над толкучкой плыл разноголосый гул, пахло пылью, человеческим потом, слепило глаза стеклянное и никелевое великолепие, специально вымытое и надраенное для продажи; какой-то заросший густой щетиной человек в плаще, дыша винным перегаром, хрипло выкрикивал: «А ну, налетай, кому деньги не жалко!

Темшӗн салхулланса, вӑл хуллен пӳлӗме кӗнӗ, лампӑ ҫутнӑ, темиҫе минут хушши симӗс харшаллӑ ҫаврака тӗкӗр витӗр пӑхса тӑнӑ.
Замутненная непонятной грустью, она тихо вошла в комнату, включила свет и несколько минут гляделась в круглое зеркальце в костяной оправе.

18 // Николай Сандров. Елизар Мальцев: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Николай Сандров куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1963. — 384 с.

Вара Мажаров, кулкаласа, «Овод», «Андрей Кожухов», «Мӗн тумалла?» кӗнекесене вуласа тухнӑ хыҫҫӑн, ҫав кӗнекесенчи геройсем пек, вӑйлӑ та ҫирӗп, нимӗнрен те хӑраман ҫын пулма шут тытни ҫинчен аса илме пуҫланӑ — вӑл сарайра нӳрӗ ҫӗр ҫинче, ҫара хӑмасем ҫинче ҫывӑрнӑ, пӑр пек сивӗ шывра шыва кӗнӗ, ҫӳлӗ ҫырантан пуҫхӗрлӗ сикнӗ, чи йывӑр та хура ӗҫе хӑй ирӗкӗпе кайнӑ.
И Мажаров, посмеиваясь, стал вспоминать, как он, прочитав «Овод», «Андрея Кожухова», «Что делать?», решил быть таким же сильным, непреклонным и бесстрашным, как герои этих книг, — спал па сырой земле в сарае, на голых досках, купался в ледяной воде, бросался вниз головой с высокого обрыва, вызывался на самую тяжелую и черную работу.

Вӗсем зала кӗнӗ ҫеҫ, Лиза часах офицера асӑрханӑ та, Ксюша патнелле пӗшкӗннӗ:
Едва они вошли в зал, Лиза сразу заметила офицера и, наклонясь к Ксюше, зашептала:

Тин ҫеҫ ҫуса тухнипе типсе ӗлкӗреймен нӳрлӗ урай шӑрши кӗнӗ, стендсем ҫумне тенкелсемпе пукансене пӗр-пӗрин ҫине купаласа хунӑ; зал варринчи пукан ҫинче ӑшӑ ватник тӑхӑннӑ чылай ҫулсенчи баянист урамран кӗрекен каччӑсемпе хӗрсем ҫине тунсӑхлӑн пӑхса ларнӑ.
Пахло влажными, недавно вымытыми и еще не успевшими просохнуть полами, вдоль стен громоздились одна на другую поставленные скамейки, стулья; посредине зала сидел на табуретке пожилой баянист в теплом ватнике и скучающе оглядывал входивших с улицы парией и девушек.

Вӗтлӗх вӑрманта тин ҫеҫ тапса тухнӑ симӗс ҫулҫӑ тӗтри карса тӑнӑ, кӑчкине тӑкакан ҫӳҫесем чӑх чӗпписем пек саррӑн курӑннӑ, ӑшӑнса ҫитнӗ ҫӗр шӑрши тата пӗлтӗр тӑкӑннӑ ҫулҫӑсемпе тирек папкисен тӑкӑскӑ та йӳҫенкӗрех шӑрши кӗнӗ.
Перелесок был окутан дымкой первой сквозной зелени, цыплячьим пушком желтели отцветающие вербы, пахло нагретой землей, палым прошлогодним листом и горьковатой терпкостью тополиных почек.

Ӗнтрӗк Бахолдинӑн пит-куҫне тӗксӗмлентернӗ, ҫавӑнпа унӑн тарӑн куҫ шӑтӑкӗсем, путса кӗнӗ пит ҫӑмартисем, янах айӗнчи пӗркеленнӗ ӳчӗ тата лайӑхрах палӑрать.
Сумрак утяжелял лицо Бахолдина, подчеркивал глубокий провал глазниц, ввалившиеся щеки и дряблый мешочек под подбородком.

16 // Николай Сандров. Елизар Мальцев: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Николай Сандров куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1963. — 384 с.

Ҫавӑнтанпа вӗсен пурнӑҫӗ тӗрлӗ ҫулпа кайнӑ, кашни хӑйне май пурӑннӑ: Пробатов часах рабфака кӗнӗ, унтан ӗҫленӗ, кайран каллех вӗреннӗ, парти ӑна пӗр кирлӗ ҫӗртен тепӗр кирлӗ ҫӗре куҫарнӑ, Бахолдин вара, хӑйӗн кун-ҫулне ача ҫурчӗпе ҫыхантарнӑскер, пӗрмаях Приреченски районта пурӑннӑ…
С тех пор их жизни пошли несхожими путями, у каждого по-своему: Пробатов вскоре поступил на рабфак, потом работал и снова учился, партия перебрасывала его с одного важного участка па другой, а Бахолдин, связавший свою судьбу с детдомовцами, оставался все время в Приреченском районе…

Партие учитель вӑтӑрмӗш ҫулта хӗлле кӗнӗ, унӑн сӑлтавӗ, сӑлтавӗ те мар, ун ҫинчен татах аса илтерекенни каллех Пробатов пулнӑ.
Учитель вступил в партию зимой тридцатого года, и причиной тому, даже не причиной, скорее последним толчком, опять-таки был Пробатов.

Пӗррехинче Совета хӑйӗн ҫӳлӗ пӗвне кура мар кӗске кивӗ кӗрӗк пиншак, тӗпленӗ хура кӑҫатӑ, куҫӗсем ҫинех анса ларакан шурӑ тир ҫӗлӗк тӑхӑннӑ ҫӳлӗ арҫын пырса кӗнӗ.
Сюда в Совет и явился однажды высокий Мужчина в коротком, не по росту, стареньком полушубке, черных подшитых валенках и уж совсем не по-здешнему белой поярковой папахе, наползавшей ему на глаза.

Коробин икӗ кун хушши курман Алексей Макаровичӑн ҫӗр тӗслӗ сӑрӑрах пит ҫӑмартисем путса кӗнӗ, хӗрлӗрех сухал ӳссе ларнӑ пичӗ ҫине тинкерсе пӑхсан, унӑн ӑна хӗрхенес килсе кайрӗ.
Коробин испытал чувство жалости, когда попристальней вгляделся в лицо Алексея Макаровича, разительно изменившееся за те два дня, что он его не видел, — землисто-серое, с ввалившимися щеками, заросшее рыжеватой щетиной.

14 // Николай Сандров. Елизар Мальцев: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Николай Сандров куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1963. — 384 с.

Унӑн куҫ харшисем айне тарӑн путса кӗнӗ куҫӗсем Коробин ҫине паҫӑрхи пекех сиввӗн пӑхрӗҫ, анчах сассинче темскер ҫӗнни, тархасласа ыйтни илтӗнчӗ.
Хотя глаза ее по-прежнему смотрели на Коровина с явным недоброжелательством, в голосе зазвучало что-то новое, почти умоляющее.

Кабинетран тухса, машинӑ патнелле утнӑ чухне те ӑна ҫынсем тытса чарни пулкаланӑ, вара вӑл хӑйӗн кабинетне каялла кӗнӗ, ҫынсене ӑнлантарнӑ, ӳкӗтленӗ, ӗнентернӗ.
Случалось, даже на пути от кабинета к машине его останавливали люди, и он снова возвращался к себе в кабинет, кого-то упрашивал, что-то доказывал..

Ку ҫурт хулана темӗнле пуян купцаран тӑрса юлнӑ, нумай ҫулсем хушшинче унта тӗрлӗ ҫынсем сахал мар пурӑннӑ, анчах юлашки вунӑ ҫул кунта райкомӑн пӗрремӗш секретарӗсем ҫеҫ пурӑннӑ, вӗсенчен кама та пулин урӑх ӗҫе куҫарсан, йӑлана кӗнӗ йӗркепе ҫурта ҫӗнӗрен суйланӑ секретарь йышӑннӑ.
Дом этот достался городку в наследство от какого-то богатого купца, за долгие годы в нем перебывало немало разных жильцов, но последние десять лет здесь жили только первые секретари райкома.

Любушкинӑпа калаҫнӑ чухне кашнинчех Пробатова хӑйне те ҫӗнӗ вӑй-хал пырса кӗнӗ пек туйӑннӑ.
Разговаривая с Любушкиной, Пробатов каждый раз словно сам набирался свежих сил и бодрости.

10 // Николай Сандров. Елизар Мальцев: роман. Пӗрремӗш кӗнеке. Николай Сандров куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР кӗнеке издательстви, 1963. — 384 с.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика