Шырав

Шырав ĕçĕ:

кил сăмах пирĕн базăра пур.

кил (тĕпĕ: кил) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— Кил кунта! — васкамасӑр, ҫине тӑрсах каларӗ Обломов.
— Поди сюда! — расстановисто и настойчиво произнес Обломов.

IV сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Кил кунта! — терӗ Илья Ильич.
— Поди сюда! — сказал Илья Ильич.

Хӑйӗн пуласси ҫинчен шухӑшланӑ хушӑрах вӑл хӑш чух ӑнсӑртран, хӑш чухне юриех ҫурма уҫӑ алӑк витер кил хуҫи арӑмӗн ҫара чавсисене куркалать.
Заглядывая в будущее, он иногда невольно, иногда умышленно заглядывал, в полуотворенную дверь, и на мелькавшие локти хозяйки.

Хӑш чухне алӑкран турилкке тытнӑ ҫара алӑсем тӑсӑлаҫҫӗ — кил хуҫин кукӑльне ҫиме ҫӗнеҫҫӗ.
Иногда сквозь двери просунется голая рука, с тарелкой — просят попробовать хозяйского пирога.

— Кофе авӑртса пӗтерсенех сахӑр вататӑп, — хӑй ӑшӗнче пӑшӑлтатрӗ кил хуҫи арӑмӗ.
— Вот только домелю кофе, — шептала про себя хозяйка, — сахар буду колоть.

Кил хуҫи арӑмӗ кӑштах кулса илчӗ те каллех кофе авӑртмалли ал арманне ҫавӑрма тытӑнчӗ.
Она усмехнулась и опять заботливо принялась вертеть ручку кофейной мельницы,

Обломов хӑшпӗр чухне алӑк уҫса пӑхать те кил хуҫи арӑмӗпе калаҫать.
Он иногда с книгой подойдет к двери, заглянет к ней и поговорит с хозяйкой.

Кил хуҫи арӑмӗ пӗрмай ӗҫлет, пӗрмай мӗн те пулин якатать, тӗвет, хырать; халь ӗнтӗ вӑл Обломов хӑйне уҫӑ алӑк витӗр курнине асӑрхасан та чӑрманса тӑмасть, тутӑрпа пӗркенмест, кулса илет те каллех тӑрӑшса тем тӗвет, якатать, пысӑк сӗтел ҫинче тем хырса тасатать.
Она все за работой, все что-нибудь гладит, толчет, трет и уже не церемонится, не накидывает шаль, когда заметит, что он видит ее сквозь полуотворенную дверь, только усмехнется и опять заботливо толчет, гладит и трет на большом столе.

Ачасем алӑк лайӑх хупса хӑвармасан, вӑл кил хуҫи арӑмӗн ҫара мӑйне, яланах хускалакан чавсисемпе ҫурӑмне курать.
Если дети не затворят дверь за собой, он видит голую шею и мелькающие, вечно движущиеся локти и спину хозяйки.

Илья Ильич ирхине тӑхӑр сехет тӗлнелле вӑранать, хул хушшине хут пакет хӗстерсе ӗҫе каякан кил хуҫи арӑмӗн пиччӗшне хӳме решетки витӗр курса юлать, вара кофе ӗҫме ларать.
Илья Ильич встанет утром часов в девять, иногда увидит сквозь решетку забора мелькнувший бумажный пакет под мышкой уходящего в должность братца, потом примется за кофе.

Обломов килте апатланнӑ чухне кил хуҫи арӑмӗ Аниҫйӑна пулӑшать: шарккух кӑларма вӑхӑт ҫитнине е ҫитменнине, соус ӑшне кӑштах хӗрлӗ эрех е хӑйма ямаллине, е пулӑ мӗнле пӗҫермеллине сӑмахпа каласа е пӳрнепе кӑтартса систерет…
Когда Обломов обедал дома, хозяйка помогала Анисье, то есть указывала, словом или пальцем, пора ли или рано вынимать жаркое, надо ли к соусу прибавить немного красного вина или сметаны, или что рыбу надо варить не так, а вот как…

Уншӑн вара кил хуҫи арӑмӗ Аниҫйӑна хӑналать: ирхине те, каҫхине те ултшар стакан кофе ӗҫтерет, ним пытармасӑр нумайччен калаҫса ларать, хӑш чухне хӑйӗн вӑрттӑнлӑхне те пӑшӑлтатса пӗлтерет.
Зато наградой Анисье был обед, чашек шесть кофе утром и столько же вечером и откровенный, продолжительный разговор, иногда доверчивый шепот с самой хозяйкой.

Обломов килте апатланман чухне Анисья кил хуҫи арӑмӗн кухнинче ӗҫлет, кӗтесрен кӗтессе чупкалать, кӑмакана чӳлмексем лартать, кӑларать, ҫав хушӑрах шкап уҫса тем илет те шкапне хупса та хурать, вӑл мӗн тунине Акулина ӑнланса та ӗлкӗреймест.
Когда Обломов не обедал дома, Анисья присутствовала на кухне хозяйки и, из любви к делу, бросалась из угла в угол, сажала, вынимала горшки, почти в одно и то же мгновение отпирала шкаф, доставала что надо и захлопывала прежде, нежели Акулина успеет понять, в чем дело.

Обломова валли апат уйрӑм пӗҫернӗ пулсан та, кил хуҫи арӑмӗ унӑн кухнине те асӑрхасах тӑнӑ.
Хотя Обломов держал стол особо, но глаз хозяйки бодрствовал и над его кухней.

Обломов укҫа ҫинчен те манса кайрӗ; тепӗр кунне тин ирхине кил хуҫи арӑмӗн пиччӗшӗ пакет йӑтса чӳрече умӗнчен иртсе кайнине курсан, вӑл доверенность ҫинчен аса илчӗ.
Обломов и про деньги забыл; только когда, на другой день утром, увидел мелькнувший мимо окон пакет братца, он вспомнил про доверенность

Обломов хӑй кил хуҫи арӑмӗн пиччӗшӗпе калаҫнине Ольгӑна пӗлтерчӗ те: «хваттере ҫак эрнере тепӗр ҫынна парас шанчӑк пур», — тесе васкаса хушса хучӗ.
Он сказал Ольге, что переговорил с братом хозяйки, и скороговоркой прибавил от себя, что есть надежда на этой неделе передать квартиру.

Анчах эпӗ ӑнсӑртран сиксе тухнӑ хамӑн хӗрӳлӗхӗме тытса чартӑм та, астӑватӑп-ха, кил ҫулӗпе утма пуҫланӑ май: — Тӗшмӗшлӗхе ертӗр пулас эсир хӑвӑр та, хаклӑ Ванюкӑм, — мӑкӑртатса илтӗм сасӑпах.
Но я сдержал свой неожиданный порыв и даже — помню, — пускаясь в дорогу, проговорил вслух: — Кажется, вы сами, дорогой мой Ванечка, заразились суеверием.

XI сыпӑк // Антал Назул. Куприн, Александр Иванович. Тытӑҫу: повеҫсем; вырӑсларан Антал Назул куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш кӗнеке издательстви, 1978. — 3–84 с.

— Кӑна йӑлтах кил хуҫи шучӗпе тумалла-ҫке!
— Это всегда на счет хозяина делается.

III сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Кил хуҫи арӑмӗ хӑйӗн ҫемйипе кайри икӗ пӳлӗмре, пиччӗшӗ ҫӳлти хутра, «светелка» тенӗ пӳлӗмре пурӑнать.
Хозяйка с семейством помещалась в двух непарадных комнатах, а братец жил вверху, в так называемой светелке.

Ҫак вӑхӑтчен вӑл кил хуҫи арӑмӗн пиччӗшӗпе курса паллашаймарӗ.
До сих пор он с «братцем» хозяйки еще не успел познакомиться.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика