Шырав

Шырав ĕçĕ:

Алексей сăмах пирĕн базăра пур.

Алексей (тĕпĕ: Алексей) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Эпӗ Алексей Иваныча юратмастӑп.
Я не люблю Алексея Иваныча.

Тӑваттӑмӗш сыпӑк. Пӗрне-пӗри // Михаил Сироткин, Никифор Ваҫанкка. Александр Пушкин. Капитан хӗрӗ. Вырӑсларан Н.Т. Ваҫанккапа М.Я. Сироткин куҫарнӑ. Чӑваш АССР государство издательстви, 1940

Алексей Иваныч айӑплӑ пулмалла, — терӗ вӑл.
Верно, виноват Алексей Иваныч, — сказала она.

Алексей Иваныч хӑть тата-ха: вӑл ҫынна вӗлернӗшӗн гвардирен кӑларса янӑ ҫын, вӑл ҫӳлти турра та ӗненмест; эсӗ тата мӗн хӑтланатӑн-ха?
Добро Алексей Иваныч: он за душегубство и из гвардии выписан, он и в господа бога не верует; а ты-то что?

Алексей Иваныч!
Алексей Иваныч!

Е, юрать тейӗпӗр, эсир ӑна чиксе пӑрахсан: хӑяматаччӗ унпа, Алексей Иванычпа, эпӗ хам та ӑна килӗштерсех каймастӑп.
И добро б уж закололи вы его: бог с ним, с Алексеем Иванычем; я и сам до него не охотник.

Алексей Иванычпа ятлаҫса илнӗ?
Вы с Алексеем Иванычем побранились?

— Апла эсир Алексей Иваныча чиксе пӑрахас тетӗр те, тата мана свидетель тӑвасшӑн?
— Вы изволите говорить, что хотите Алексея Иваныча заколоть и желаете, чтоб я при том был свидетелем?

Эпӗ ӑна хам Алексей Иванычпа хирӗҫсе кайни ҫинчен тата ӑна, Иван Игнатьича, секундант пулма ыйтни ҫинчен кӗскен каласа патӑм.
Я в коротких словах объяснил ему, что я поссорился с Алексеем Иванычем, а его, Ивана Игнатьича, прошу быть моим секундантом.

Вӑл, акӑ мӗн, пӑх-халӗ эсӗ, пӗр поручикпа иккӗшӗ хула хыҫне кайнӑ пулнӑ, хӗҫӗсене илсех, вара тытӑннӑ, тет, пӗрне-пӗри хӗҫпе тирме; Алексей Иванычӗ вара поручикне чиксех пӑрахнӑ, ҫитменне тата икӗ свидетель умӗнче.
Он, изволишь видеть, поехал за город с одним поручиком, да взяли с собою шпаги, да и ну друг в друга пырять; а Алексей Иваныч и заколол поручика, да еще при двух свидетелях!

Виҫҫӗмӗш сыпӑк. Крепость // Михаил Сироткин, Никифор Ваҫанкка. Александр Пушкин. Капитан хӗрӗ. Вырӑсларан Н.Т. Ваҫанккапа М.Я. Сироткин куҫарнӑ. Чӑваш АССР государство издательстви, 1940

Швабрин Алексей Иваныч, акӑ, ҫын вӗлернӗшӗн пирӗн пата куҫарнӑранпа пиллӗкмӗш ҫул пурӑнать.
Швабрин Алексей Иваныч вот уж пятый год как к нам переведен за смертоубийство.

Ҫапла вара, Алексей Маресьев — Чӑн-чӑн Совет Ҫынни ҫинчен ют ҫӗршывра ҫырма пуҫланӑ повеҫе пурнӑҫ хӑех Мускавра ҫырса пӗтерчӗ.
Так сама жизнь дописала в Москве эту начатую мною в чужой стране повесть об Алексее Маресьеве — Настоящем Советском Человеке.

Юлашкинчен калани // Леонид Агаков, Александр Артемьев. Борис Полевой. Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть. Леонид Агаковпа Александр Артемьев куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1950

Алексей Петрович хӑйӗн килти ӗҫӗсем ҫинчен те каласа пачӗ.
Рассказал Алексей Петрович и о своих домашних делах.

Хӑй ҫинчен Алексей Петрович малтанхи пекех тытӑнарах калаҫрӗ.
О себе Алексей Петрович рассказывал по-прежнему неохотно.

— Гварди майорӗ Алексей Маресьевпа.
С гвардии майором Алексеем Маресьевым.

Анчах та вӑл маншӑн фронтри вӗҫӗмсӗр вӑрӑм та кукӑр-мӑкӑр ҫулсем хушшинче ҫухалчӗ, иксӗмӗрпе те туслӑ пулнӑ лётчиксем те, официальнӑй документсем те мана Алексей Петрович Маресьева тупма пулӑшаймарӗҫ.
Но он бесследно затерялся для меня в путанице бесконечных фронтовых дорог, и ни наши общие друзья-летчики, ни официальные источники, к которым я обращался, не смогли мне помочь отыскать Алексея Петровича Маресьева.

Кӗнекене эпӗ: «Чӑн-чӑн этем ҫинчен ҫырнӑ повесть», тесе ят патӑм, мӗншӗн тесен Алексей Мересьев чӑн-чӑн совет ҫынни пулса тӑрать, — вӑл ҫынна Герман Геринг нихҫан та ӑнланман, хӑйӗн намӑсла вилӗмӗ ҫитичченех ӑнланайман; истори урокӗсене манма пӑхакансем, Наполеонпа Гитлер тума тӑнисене хӑйсен ӑшӗнче халӗ те тепӗр хут тума вӑрттӑн ӗмӗтленсе пурӑнакансем вӑл ҫынна ҫак таранчченех ӑнланаймаҫҫӗ.
Книгу я назвал «Повесть о настоящем человеке», потому что Алексей настоящий советский человек, — такого человека Герман Геринг никогда не понимал, и не смог понять до своей позорной смерти; забывающие уроки истории, в тайне мечтающие повторить то, что сделали Наполеон и Гитлер, никогда не могут понять такого человека.

Алексей Мересьев, хӑй ҫинчен калама юратман пирки, ун чух нумайӑшне каласа памасӑр та хӑварнӑ.
О многом, по скромности своей, умолчал тогда Алексей Маресьев.

Трибунал ларӑвӗнчен таврӑнсан, эпӗ ҫав ҫырса хунӑ тетрадьсене пӑхса тухрӑм та, Алексей Мересьев ҫинчен тӗплӗн, тӗрӗссӗн каласа парас тесе, ҫӗнӗрен ӗҫлеме лартӑм.
Вернувшись с заседания Трибунала, я просмотрел эти исписанные тетради, и снова сел за работу, чтобы рассказать подробно и правдиво об Алексее Мересьеве.

Ҫавӑн чух мана сасартӑк Алексей Мересьев аса килчӗ.
Тогда мне вдруг вспомнился Алексей Мересьев.

… Ҫавӑнтанпа вара эпӗ Алексей Мересьева тӗл пулаймарӑм, анчах та ҫарти пурнӑҫ таҫта илсе ҫитерсен те, эпӗ ҫав лётчикӑн тӗлӗнмелле историне Орёл патӗнчех ҫырса хунӑ икӗ шкул тетрадьне хампа пӗрлех илсе ҫӳрерӗм.
С тех пор я не смог встретиться с Алексеем Мересьевым, но куда бы ни бросала военная жизнь, я возил с собой две школьные тетради, с записанной под Орлом удивительной историей этого человека.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика