Шырав

Шырав ĕçĕ:

унта сăмах пирĕн базăра пур.

унта (тĕпĕ: унт) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Унта халӑх шутсӑр нумай, ҫитменнине тата пурте пит хӑвӑрт ҫӳреҫҫӗ, урамсенче яланах калама ҫук пысӑк хӗвӗшӳ пулнипе пирӗн Героя та, унӑн арӑмне те никам та асӑрхамасть…
Там народу такая уйма, да к тому же все ходят так быстро, а на улицах завсегда такая происходит суматоха, что беда! ни нашего Героя, ни его жену не заметят!

XVI // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Эпӗ пулнӑ, пурне те курнӑ, мӗнлине, унта мӗне тата харпӑр хӑйне мӗнле кӑтартмаллине эсир манран ыйтӑр…
А я — то бывал и все видел, и вы у меня спросите, как оно и что и как там себя показывать…

Геройпа унӑн арӑмӗ каяҫҫӗ пулсан, унта вӗсем хӑйсене кӑтартма пултарччӑр… ҫынсем мӗн калӗҫ…
Если Герой с женой идут, они должны быть способны показать себя… что люди скажут…

Сережа валли ҫак тӗрленӗ кӗпене хур: театра каятӑр-и унта, уҫӑлса ҫӳреме-и — ҫынсем хушшинче палӑрмалла пултӑр.
Для Сережи положи эту вышитую рубашку: чи там в театр пойдете, чи там на какое гулянье, чтоб меж людьми выделялись.

Халӗ акӑ, ун умӗнче чемодан ларнӑ чухне, унта япаласем хумалла тата тухса кайма лайӑх хатӗрленмелле чухне вӑл ытлашши пӑлханнипе ӑна пӗр вӑхӑтрах савӑнӑҫлӑ та, кичем те тата темле хӑрушӑ та туйӑнать.
Теперь же, когда перед нею лежал чемодан и нужно было укладывать вещи и всерьез готовиться к отъезду, она переживала такое волнение, что ей было одновременно и весело, и грустно, и даже боязно.

Ҫавӑнпа Сергей, ҫул ҫине тухма Иринӑна хатӗрленме хушса, Кондратьев патне юриех кайрӗ те унта ҫур кун пулчӗ.
И Сергей, попросив Ирину подготовиться в дорогу, с утра ушел к Кондратьеву и пробыл там половину дня.

— Эпир мӗн кунта тӑратпӑр вара, — терӗ Никифор Васильевич, — ман хваттере кӗрер, унта пурин ҫинчен те калаҫӑпӑр…
— Да чего ж мы тут стоим, — сказал Никифор Васильевич, — пойдемте в мою квартиру, там обо всем и потолкуем…

XV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Унта, шыв хӗррине пыракан ҫулпа, кубанка тӑхӑннӑ юланутҫӑ юртӑпа чуптарса килет, вӑл тӑхӑннӑ буркӑн аркине ҫил майӗпен ҫӗкле-ҫӗкле илет.
Там, по дороге, идущей к реке, рысью ехал всадник в кубанке, полы бурки слабо раздувал ветер.

Йӑрансем вӑл пурпӗрех чавнӑ, унта удобрени сапнӑ, вӑрӑсем акса шӑтарнӑ пулсан та, ҫак ҫамрӑк та ачаш тӗпсене хальчченхи пек юратман.
И хотя грядки он все же вскопал, удобрил почву, посеял семена и дождался всходов, но уже не было у него прежней любви к этим молодым и нежным росткам.

Фронтра ирттернӗ тӑватӑ ҫул хушшинче утрав палламалла мар улшӑнса кайнӑ; тахҫан йывӑҫ вӑррисем ӳстернӗ йӑрансем вырӑнӗнче халӗ ҫитӗнсе кайнӑ юмансемпе каврӑҫсем ларнӑ; вӑрӑм тирексем усӑнчӑк туратлӑ хӑвасем, шурӑ ҫулҫӑллӑ йывӑҫсем пур ҫӗрте те илемлӗн ешерсе ларнӑ, куҫ умне йывӑҫ-курӑксен тӗксӗм чӑтлӑхӗ тухса тӑнӑ — унта пуртӑсӑр пырса кӗме те май пулман ӗнтӗ…
Вернувшись сюда через четыре года, он сперва не мог узнать свой остров: там, где когда-то были грядки с сеянцами, теперь стояли рослые дубки и ясени; повсюду красовались высоченные тополя, развесистые вербы, белолистка, а перед глазами вставала такая темная заросль, что там уже без топора и не пройти…

Вӑл тахҫан авалтанпах ларать — утрав утравах, ҫулла унта лаша ҫитерме тата курӑк ҫулма, хӗлле мулкач йӗрлеме лайӑх…
Лежит он с давних времен, остров как остров, на котором в летнюю пору можно было пасти коней и косить траву, а зимой гулять по заячьему следу…

— Унта ӗҫлеме манӑн вӑй ҫитес ҫук.
— Для меня это не под силу.

XIV // Александр Яндаш. Бабаевский, Семен Петрович. Ҫӗр ҫинчи ҫутӑсем: роман; вырӑсларан Исаак Никифоров куҫарнӑ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1952. — 7–514 с.

Унта ванчӑкӗ те нимех мар…
Там и поломка пустяковая…

Пур ҫӗре те шӑплӑхпа лӑпкӑлӑх сарӑлнӑ, унта, авӑ, ҫӑра ҫулҫӑсем хупӑрласа тӑракан теттӗм леш енче, пӗлӗтре уйӑх ярӑнса ҫӳрет, вӑл ытла тулли те хӗрлӗ пулнипе ҫулҫӑсем ҫине ӳксе, ҫӗре йӑрӑмӑн-йӑрӑмӑн сӑрхӑнса анакан ҫути шурӑ тӗслӗ мар, кӑвак-кӗренӗн курӑнать…
Тишина и покой разливаются всюду, а там, за темной стеной листьев, гуляет в небе луна, такая полнолицая и румяная, что свет ее, падая на листья и просачиваясь струйками на землю, кажется не белым, а дымчато-розовым…

— Мӗн эсӗ унта каллех критикӑна тапрататӑн.
— И чего ты там опять в критику бросаешься?

— Санӑн апат мӗнле унта?
— А как там у тебя обед?

— Сана уйрӑм хуҫалӑхлӑ пурнӑҫа таврӑнмалла туса парасчӗ, — унта эсӗ шыври пулӑ пекех пулмалла!
— Тебя бы возвернуть к тому единоличному времени, — там бы ты был как рыба в воде!

— Сана кам кӗтет унта? — кулса ыйтрӗ Алена.
— А кто тебя туда пустит? — смеясь, спросила Алена.

Ӑҫта унта!
Куҫарса пулӑш

Эпир метеессӑрах пурнатпӑр та, унта тӳлемелли пӗтӗм тырпула ӗҫкунӗсем ҫине валеҫетпӗр…
А мы обходимся без метесе, и вся эта натура идет на трудодни…

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика