Шырав

Шырав ĕçĕ:

пулса (тĕпĕ: пул) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

Пуҫне каҫӑртса, куҫне хӗссе хӗвел ҫине чылайччен пӑхса тӑчӗ вӑл, йӗри-тавралӑха, хӗвеле, ӑшӑ ҫиле, уҫӑ сывлӑша сӑнарӗ — чӑн-чӑн ҫуркунне ҫитнине ӗненмен пек пулса шӑршласа та пӑхрӗ.
Задрав голову, он долго щурился на солнце, оглядывался по сторонам, принюхивался, словно не доверял, что все это — и солнце, и потеплевший ветер, и влажный душистый воздух — подлинное, весеннее.

1-мӗш сыпӑк // Валентин Урташ. Алексей Мусатов. Стожар. Валентин Урташ куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1951

— Лавҫӑ пулса та пӑхрӑм.
— Пробовал тоже извозчиком ездить.

XI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

— Нимӗҫ купци патне малти пӳлӗмре ларма вырнаҫсаттӑм; пурте лайӑх пулса пынӑччӗ, анчах вӑл мана буфета ӗҫлеме ячӗ.
— Вот определился было к немцу, к купцу, в передней сидеть; все шло хорошо, а он меня послал к буфету служить.

— Эпӗ ӑна ыйтмастӑп, — хирӗҫлерӗ литератор: — манӑн ҫакна пӗлес килет: мӗнле майпа ыйткалакан пулса кайма, ҫавӑн пек тӑрса юлма пулать?
— Я не то спрашиваю, — возразил литератор, — я хотел бы знать: как можно сделаться нищим, стать в это положение?

Пиччӗшӗн арӑмӗ, Ирина Пантелеевна, кил пуҫӗ пулса тӑчӗ, урӑхла каласан, вӑл пуринчен кайран вӑранать, виҫӗ хут кофе ӗҫет, кунне виҫӗ платье улӑштарса тӑхӑнать; унӑн хуҫалӑхри пӗртен-пӗр ӗҫӗ — хӑйӗн юбкине май пур таран хытӑрах крахмалланине сӑнасси.
Первенствующую роль в доме играла супруга братца, Ирина Пантелеевна, то есть она предоставляла себе право вставать поздно, пить три раза кофе, переменять три раза платье в день и наблюдать только одно по хозяйству, чтоб ее юбки были накрахмалены как можно крепче.

X сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Унта ют хӗрарӑм пуҫ пулса пурӑнать, урӑх ачасем ашкӑнаҫҫӗ.
Там властвует чужая женщина, резвятся не прежние дети.

— Мӗн пулса иртет-ха унта?
— Да что такое там происходит?

IX сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Ольга ӑна хытӑрах ӑнланнӑҫемӗн, Андрее унӑн чӗрипе ӑсне кӑна мар, шухӑш-ӗмӗтне те ҫырлахтарма йывӑртарах пулса пычӗ.
Чем больше, чем сознательнее она веровала в него, тем труднее было ему держаться на одной высоте, быть героем не ума ее и сердца только, но и воображения.

VIII сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Анчах халӗ вӑл Андрее суккӑрла мар, ӑнланса илсе ӗненчӗ, Андрей уншӑн чи лайӑх арҫын идеалӗ пулса тӑчӗ.
Но теперь она уверовала в Андрея не слепо, а с сознаньем, и в нем воплотился ее идеал мужского совершенства.

— Асту, эсӗ ӳпкелешни пурнӑҫӑнта чӑн пулса ан тӑтӑр, — терӗ Штольц, тӗшмӗшле шикленсе: — шӑпа сана хур ан тутӑрччӗ!
— Смотри, чтоб судьба не подслушала твоего ропота, — заключил он суеверным замечанием, внушенным нежною предусмотрительностью, — и не сочла за неблагодарность!

Вӑл сасартӑк хытса кайнӑ пек пулать те шӑпланать, унтан, хӑйӗн сывалми чирне пусарасшӑн пулса, юри хавасланнӑ пек пулать е, пуҫ ыратать тесе, ҫывӑрма выртать.
Она вдруг как будто окаменеет и смолкнет, потом с притворной живостью суетится, чтоб скрыть свой странный недуг, или сошлется на мигрень и ляжет спать.

Ольга асӑрхаттарни, канаш пани, ырлани е ырламанни Штольцшӑн яланхи тӗрӗслев пулса тӑчӗ: Ольга та ун пекех ӑнланнине, унран япӑхах мар тавҫӑрнине, шухӑшланине сисрӗ Штольц…
Ее замечание, совет, одобрение или неодобрение стали для него неизбежною поверкою: он увидел, что она понимает точно так же, как он, соображает, рассуждает не хуже его…

Мӗнле те пулин ҫурт-йӗр тӑвасси, Обломовкӑри е именири ӗҫсем, ушкӑнпа пӗрлешсе тумалли ӗҫсем — пӗри те Ольга хутшӑнмасӑр е пӗлмесӗр пулса иртмеҫҫӗ.
Какая-нибудь постройка, дела по своему или обломовскому имению, компанейские операции — ничто не делалось без ее ведома или участия.

Ҫак тивӗҫлӗ канӑҫра ҫывӑрса каяс та ырӑ курас, темелле пек: лӑпкӑ вырӑнта пурӑнакансем, кунне виҫҫӗ тӗл пулса, ырӑ кураҫҫӗ, вӗсем анасласа кулленхи калаҫӑва тӑсаҫҫӗ, ним шарламасӑр тӗлӗреҫҫӗ, яра куна тертленсе тунсӑхлаҫҫӗ: мӗн шухӑшламаллине шухӑшласа, мӗн калаҫмаллине калаҫса, мӗн тумаллине туса пӗтернӗ, урӑх ним калаҫмалли те, ним тумалли те ҫук, «пурнӑҫ ҫапла ӗнтӗ тӗнчере» тесе, ӗҫе пикенеҫҫӗ.
Казалось бы, заснуть в этом заслуженном покое и блаженствовать, как блаженствуют обитатели затишьев, сходясь трижды в день, зевая за обычным разговором, впадая в тупую дремоту, томясь с утра до вечера, что все передумано, переговорено и переделано, что нечего больше говорить и делать и что «такова уж жизнь на свете».

Ольга пурнӑҫа тӗплӗ ӑнланакан пулнӑ; Андрейпе унӑн пурнӑҫӗ пӗр юхӑма пӗрлешнӗ; вӗсен юратӑвӗ виҫерен тухса тилӗрмен; йӑлтах илемлӗ те лӑпкӑ пулса пынӑ.
Ольга довоспиталась уже до строгого понимания жизни; два существования, ее и Андрея, слились в одно русло; разгула диким страстям быть не могло: все было у них гармония и тишина.

Ольга, хӑйне юратнипе именсе, хӑйӗн шухӑш-кӑмӑлне чылайччен кӑтартман, Штольц ют ҫӗршывра асапланса кӗрешнӗ хыҫҫӑн тин ӑна асӑрхарӗ те тӗлӗнсе кайре; ҫав нумай шанчӑк паракан, манӑҫа тухнӑ ача халӗ кӑмӑллӑ та вӑйлӑ сӑнар пулса тӑнӑ.
А она, по самолюбивой застенчивости, долго не давала угадывать себя, и только после мучительной борьбы за границей он с изумлением увидел, в какой образ простоты, силы и естественности выросло это многообещавшее и забытое им дитя.

Анчах юрлани, ачашшӑн пӑшӑлтатни, унтан тӗрлӗрен тӗслӗ ҫынлӑ князь ҫурчӗ, кайран университет, кӗнекесем, светри пурнӑҫ — ҫаксем йӑлтах Андрея ашшӗ кӑтартса панӑ тӳрӗ ҫул-йӗртен пӑрса янӑ; вырӑс пурнӑҫӗ илӗртӳллӗ курӑннӑ, ҫавӑнпа леш тӗссӗр ҫыруран яр уҫӑ, анлӑ картина пулса тӑнӑ.
Но мать, своими песнями и нежным шепотом, потом княжеский, разнохарактерный дом, далее университет, книги и свет — все это отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи; русская жизнь рисовала свои невидимые узоры и из бесцветной таблицы делала яркую, широкую картину.

«Вӑл ҫаратать ӑна, йӑлтах ҫаратать… ку кашни кунах ҫакнашкал пулса пынӑ, анчах эпӗ халиччен тавҫӑрса илеймен!» шухӑшларӗ Штольц.
«Она его грабит, тащит с него все… это вседневная история, а я до сих пор не догадался!» — думал он.

VI сыпӑк // Александр Артемьев, Михаил Рубцов. Иван Гончаров. Обломов: роман. Александр Артемьевпа Михаил Рубцов куҫарнӑ. Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1956

Илья, кала, мӗн пулса иртет сан кунта?
Илья, говори, что у тебя делается?

Элекленӗ пекех пулса тухрӗ.
Точно, что клевета вышла.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика