Шырав

Шырав ĕçĕ:

ҫинелле (тĕпĕ: ) сăмах форми çинчен тĕплĕнрех пăхма пултаратăр.

— А ку, вӑйсӑрри, пирӗн ротӑри салтак, — терӗ денщик, улпучӗ еннелле ҫаврӑнса пӑхнӑ май аманнисем тиеннӗ лав ҫинелле кӑтартса.
— А это с нашей роты солдатик слабый, — сказал денщик, оборачиваясь к барину и указывая на повозку, наполненную ранеными.

1 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Ҫа chauffait cette nuit, n,est-ce pas? — тет кавалерист, калаҫӑва малалла тӑсас кӑмӑлпа, вилесем ҫинелле кӑтартса.
Ca chauffait cette nuit, n'est-ce pas? — говорит кавалерист, желая поддержать разговор и указывая на трупы.

16 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

— Э сеси у аште? — ыйтать офицер, йывӑҫран тунӑ сарӑ сигарочница ҫинелле кӑтартса, французӗ ун ӑшӗнчен пирус кӑларса туртать.
— Э сеси у аште? — спрашивает офицер, указывая на деревянную желтую сигарочницу, в которой француз курит папиросу.

Батарейӑна пӑхса тухнӑ хыҫҫӑн каялла, блиндажа таврӑннӑ чух, Калугин тӗттӗм ҫӗрте хӑйӗн ординарӗсемпе вышка ҫинелле хӑпаракан генерал ҫине пырса тӑрӑнчӗ.
Осмотрев батарею и направляясь назад к блиндажу, Калугин наткнулся в темноте на генерала, который с своими ординарцами шел на вышку.

9 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Вӑл вара вӗсемпе пӗрле траншея тӑрӑх ту ҫинелле утрӗ, вӗсене хирӗҫ кашни утӑмрах аманнисем тӗл пулаҫҫӗ.
И он вместе с ними пошел по траншее в гору, на каждом шагу встречая раненых.

— Французсен стуцерӗ, ваше благородие, тытса илтӗм; ара эпӗ, ав ҫав салтака ӑсатмалла мар пулсан, килес ҫукчӗ, кайса ӳкӗ тата, хушса хучӗ вӑл, кӑшт маларахра, пӑшалӗ ҫине тӗренсе, сулахай урине аран-аран сӗтӗркелесе пыракан салтак ҫинелле кӑтартса.
— Стуцер французской, ваше благородие, отнял; да я бы не пошел, кабы не евтого солдатика проводить, а то упадет неравно, — прибавил он, указывая на солдата, который шел немного впереди, опираясь на ружье и с трудом таща и передвигая левую ногу.

7 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

— Кунтан пульӑпа лектерчӗҫ, пулмалла, — терӗ салтак, алли ҫинелле кӑтартса, — анчах ак кунтан, хам та пӗлместӗп ӗнтӗ, темӗскерпе пуҫа шӑтарчӗ, — вӑл вара, пуҫне пӗксе, ӗнси ҫинчи юнланса ҫыпҫӑнса ларнӑ ҫӳҫне кӑтартрӗ.
— Сюда-то, должно, пулей, — сказал солдат, указывая на руку, — а уж здесь не могу знать, чем голову-то прошибло, — и, нагнув ее, показал окровавленные и слипшиеся волоса на затылке.

Кӗпӗрленсе пычӗҫ те вӗсем, ваше благородие, хӑйсен мӗнпур вӑйӗпе, тытӑнчӗҫ вал ҫинелле кармашма, шабаш вӗт.
Подступила их, ваше благородие, сила, лезут на вал, да и шабаш.

— Турӑҫӑм, таса турӑ амӑшӗ! — йывӑррӑн сывласа илсе, хӑй тӗллӗнех мӑкӑртатса илчӗ карчӑк, пӗрре пӗр еннелле, тепре тепӗр еннелле, вутлӑ ҫӑмха пек, вӗҫе-вӗҫе иртекен бомбӑсем ҫинелле пӑхса: — ах, тур-тур!
— Господи, Мати Пресвятыя Богородицы! — говорила в себя и вздыхая старуха, глядя на бомбы, которые, как огненные мячики, беспрестанно перелетали с одной стороны на другую: — Страсти-то, страсти какие!

6 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

— Епле илемлӗн курӑнать, э? — терӗ Калугин, хӑйӗн хӑнине ҫак чӑн та илемлӗ картина ҫинелле пӑхма сӗнсе.
— Quel charmant coup d'oeil! a? — сказал Калугин, обращая внимание своего гостя на это действительно красивое зрелище.

5 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

— Ҫук, калӑр-ха: чӑнахах мӗн те пулин пулать-и вара кӗҫӗр? — терӗ Гальцин, Калугинпа юнашар чӳрече янаххи ҫине выртса бастион тӗлӗнчи тӳпенелле улӑха-улӑха каякан бомбӑсем ҫинелле пӑхнӑ май.
— Non, dites moi, est-ce qu'il y aura veritablement quelque chose cetle nuit? — сказал Гальцин, лежа с Калугиным на окошке и глядя на бомбы, которые поднимались над бастионами.

Аллине вӑл ытла шурах мар, ҫапах та тирпейлӗ перчетке тӑхӑнкаласа пырать, калинкерен тухрӗ те вӑл, шухӑша кайнӑскер, ҫӗрелле пӑхса ту ҫинелле, бульваралла утрӗ.
Натягивая на руку не совсем белую, но опрятную перчатку, вышел из калитки, задумчиво глядя себе под ноги, направился в гору к бульвару.

2 // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Ҫурхи ҫутӑ хӗвел ир-ирех тухса акӑлчансем ӗҫлекен вырӑна ҫутатса илсе бастионсем ҫинелле куҫрӗ, унтан хула ҫине, Николаевски казарма ҫине, унтан вара, пуриншӗн те савӑнӑҫлӑн ҫутатса тӑнӑ хыҫҫӑн, халь ӗнтӗ, инҫетре майӗпен хумханса, кӗмӗл ҫутӑпа йӑлкӑшса выртакан тинӗс ҫинелле анса пырать.
Светлое весеннее солнце взошло с утра над английскими работами, перешло на бастионы, потом на город — на Николаевскую казарму и, одинаково радостно светя для них, теперь спускалось к далекому синему морю, которое, мерно колыхаясь, светилось серебряным блеском.

Малтанах унӑн пылчӑкпа вараланса пӗтнӗ сӑн-питӗнче хӑрани ҫеҫ палӑрать, тата вӑл темӗнле, юриех, вӑхӑт ҫитмесӗрех асапланнӑ пек тӑвать теме те пултаратӑр эсир ун ҫине пӑхсан, ҫын тени ӗнтӗ кун пек чух кирек хӑҫан та ҫавӑн пек сӑнлӑ пулать, анчах ун патне носилка илсе пынӑ чух, вӑл аманман айӑкне носилка ҫинелле туса ун ҫине хӑй тӗллӗнех пырса выртнӑ чух, эсир унӑн сӑн-пичӗ улшӑннине асӑрхатӑр, ку вӑхӑтра вара эсир вӑл темӗнле, чун хавалӗпе ҫӗкленсе кайнине асӑрхатӑр, ун ӑшӗнче сӑмахпа каласа ӗлкӗреймен аслӑ шухӑш пуррине туйса илетӗр: куҫӗсем йӑлкӑшаҫҫӗ ун, шӑлӗсене вӑл хытӑ ҫыртса лартнӑ, пуҫӗ ҫӳлелле аран ҫеҫ, хӗнпе ҫӗкленет, хӑйне ҫӗкленӗ вӑхӑтра вара вӑл, носилкӑна чарса тӑрать те, аран-аран чӗтрекен сассипе юлташӗсене сӑмах хушать, «Каҫарӑр, тӑвансем!» — тет вӑл, тата темӗн калама тӑрать, курӑнсах тӑрать ӗнтӗ вӑл темӗнле чуна ыраттаракан сӑмах каласшӑн пулни, анчах унччен каланӑ сӑмахах тепӗр хут калать: «Каҫарӑр, тӑвансем!»
В первые минуты на набрызганном грязью лице его видны один испуг и какое-то притворное преждевременное выражение страдания, свойственное человеку в таком положении; но в то время как ему приносят носилки и он сам на здоровый бок ложится на них, вы замечаете, что выражение это сменяется выражением какой-то восторженности и высокой, невысказанной мысли: глаза горят ярче, зубы сжимаются, голова с усилием поднимается выше; и в то время как его поднимают, он останавливает носилки и с трудом, дрожащим голосом говорит товарищам: «Простите, братцы!» — еще хочет сказать что-то, и видно, что хочет сказать что-то трогательное, но повторяет только еще раз: «Простите, братцы!»

Севастополь декабрь уйӑхӗнче // Василий Алагер, Стихван Шавли. Толстой Л.Н. Севастополь калавӗсем: калавсем. — Шупашкар: Чӑвашгосиздат, 1942. — 238 с.

Снаряд хӑвӑр ҫинелле вӗҫсе пынине пӗлсех тӑнӑ самантра, эсир вӑл снаряд хӑвӑра вӗлересси ҫинчен шухӑшласа илетӗрех вара; анчах хӑвӑра хӑвӑр юратни сире хӑвӑра ҫирӗпрех тытма пулӑшать, никам та асӑрхамасть вара сирӗн чӗрӗре касакан ҫӗҫҫе.
В ту минуту, как снаряд, вы знаете, летит на вас, вам непременно придет в голову, что снаряд этот убьет вас; но чувство самолюбия поддерживает вас, и никто не замечает ножа, который режет вам сердце.

Шӑхӑрса та ӳлесе сирпӗнеҫҫӗ вара осколкӑсем, сывлӑшра чул муклашкисем вжинтлетсе иртни илтӗнет те, сирӗн ҫинелле пылчӑк сирпӗнет, вӑл сире йӑлт вараласа пӗтерет.
Со свистом и визгом разлетятся потом осколки, зашуршат в воздухе камни, и забрызгает вас грязью.

Кӑшт кӑна улӑхма ӗлкӗретӗр эсир ту ҫинелле, сылтӑмран та, сулахайран та шӗвӗр вӗҫлӗ пульӑсем шилетсе иртме тытӑнаҫҫӗ, эсир вара, ҫулпа юнашар тӑсӑлса выртакан траншея тӑрӑх каймалла марччӗ-ши тесе шухӑшласа та илӗр, тен; анчах траншейӑра чӗркуҫҫи таран шӗвек пылчӑк, сарӑрах, шӑршланса кайнӑ пылчӑк, вара эсир ту тӑрӑх каякан ҫулах суйласа илетӗр, мӗншӗн тесен эсир курсах тӑратӑр, пурте ҫулпа утаҫҫӗ.
Только что вы немного взобрались в гору, справа и слева вас начинают жужжать штуцерные пули, и вы, может быть, призадумаетесь, не идти ли вам по траншее, которая ведет параллельно с дорогой; но траншея эта наполнена такой жидкой, желтой, вонючей грязью выше колена, что вы непременно выберете дорогу по горе, тем более, что вы видите, все идут по дороге.

Хӑрушлӑха кура сирӗн ӑшӑрта сасартӑк ирсӗр сасӑ калаҫма тытӑннине пӑхмасӑрах, эсир, ҫемҫе пылчӑк ҫийӗпе ту ҫинчен шуса анакан салтак ҫине уйрӑммӑнах темӗнле пӑхса илетӗр, сирӗн умӑртан вӑл хӑлаҫланса, кулса чупса иртет, пӑхса илетӗр те, — хӑвӑр ӑшӑрти сасса калаҫма чаратӑр, ирӗксӗрех тӳрленсе тӑрса пуҫӑра кӑшт ҫӳлерех ҫӗклетӗр те шӗвӗ тӑмлӑ ту ҫинелле хӑпарма тытӑнатӑр.
Несмотря на этот подленький голос при виде опасности, вдруг заговоривший внутри вас, вы, особенно взглянув на солдата, который, размахивая руками и осклизаясь под гору, по жидкой грязи, рысью, со смехом бежит мимо вас, — вы заставляете молчать этот голос, невольно выпрямляете грудь, поднимаете выше голову и карабкаетесь вверх на скользкую глинистую гору.

Эсир ту ҫинелле улӑхма тытӑннӑ вӑхӑтра етре е бомба шӑхӑрса иртет, вӗсен сасси сире тӗлӗнтерсе ярса кӑмӑлӑра пӑтратать.
Недалекий свист ядра или бомбы, в то самое время как вы станете подниматься на гору, неприятно поразит вас.

Ача ҫав сирӗлсех пыракан тӗтӗм ҫинелле пӑхса илет те: — Ха эс ӑна, ав ӑҫта ҫурӑлчӗ! — тет вӑл, чылайччен чӗнмесӗр пынӑ хыҫҫӑн.
— Вишь ты, где разорвало! — скажет мальчик после долгого молчания, взглядывая.

Страницăсем:

Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Шырав

Шырав ĕçĕ:

Меню

Статистика