Чӑваш чӗлхи корпусӗ

Ҫав пӑр хирӗсем юхса ҫӳреҫҫӗ, пӗрне пӗри хӗсеҫҫӗ, ванаҫҫӗ; пӑрсем шӑтӑртатса, кӑрӑслатса янтӑраса пӗр-пӗрин ҫине купаланаҫҫӗ.

Эти ледяные поля движутся, напирают друг на друга, ломаются; с треском и грохотом нагромождаются льдины.

Ҫурҫӗрти пӑрлӑ океан // Никифор Ваҫанкка. Географи: пуҫламӗш шкулӑн тӑваттӑмӗш класӗнче вӗренмелли кӗнеке / Л. Г. Терехова, В. Г. Эрдели; РСФСР Ҫутӗҫ халӑх комиссариачӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 132 с.

Кӗреҫесем янтӑраса тӑни илтӗнет.

Зазвенели лопаты.

Шурти вутӑлӑх // Никифор Ваҫанкка. Географи: пуҫламӗш шкулӑн тӑваттӑмӗш класӗнче вӗренмелли кӗнеке / Л. Г. Терехова, В. Г. Эрдели; РСФСР Ҫутӗҫ халӑх комиссариачӗ. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 132 с.

Ворошиловӑн вичкӗн сасси ҫӑттӑн та ҫывӑххӑн пуҫтарӑнса тӑнӑ ҫарҫыннисен ушкӑнӗ ҫийӗпе янтӑраса каять.

Резкий голос Ворошилова разносился по тесно и близко придвинувшейся толпе бойцов:

3 // Чӑвашсен патшалӑх издательстви. Толстой, А.Н. Ҫӑкӑр: Царицына оборонӑлани: повесть. — Шупашкар: ЧАССР государство издательстви, 1941. — 244 с.

Мана унӑн вичкӗн, кулӑшла юррисем аса килсе карӗҫ тата кукаҫей ун ҫинчен: «Юррисем тӑрӑх вӑл Давид патша пек, ӗҫӗсем тӑрӑх — усал Авессалом пек!» тесе каланисем хам пуҫра янтӑраса карӗҫ.

Мне ярко вспомнились его бойкие, смешные песни, и прозвучали в памяти дедовы слова о нем: «По песням — царь Давид, а по делам — Авессалом ядовит!»

XX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Эпӗ те, хуйхӑ пуснӑ пек пулнӑскер, уя пӑрахса утрӑм; асӑмра кӑранклатакан сӑмахсем: «Ариил хулине хуйхӑ!..» тенисем янах кайса янтӑраса тӑратчӗҫ.

Я тоже пошел с поля, удрученный; в памяти гулким эхом звучали карающие слова: «Горе граду Ариилу!..»

XIX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Сасси унӑн пӗчӗкчӗ, анчах ывӑнма пӗлменскерччӗ; вӑл трактирӗн тӗттӗмри шавӗ витер кӗмӗл хӗлӗх пек янтӑраса тухатчӗ, хурлӑхлӑ сӑмахӗсем тата йӑнӑшса кӑшкӑра-кӑшкара илнисем пур ҫынсене те ҫӗнтерсе илетчӗҫ, — ӳсӗррисем те тӗлӗнсе йӗркеллӗ ҫынсем пек пула-пула каятчӗҫ, ним чӗнмесӗр хӑйсен умнелле сӗтелсем ҫинелле пӑхса ларатчӗҫ, манӑн вара чӗре ҫуралсах каятчӗ, вӑл ырӑ музыка чун варринченех пырса тивнипе яланах вӑратакан пит хӑватлӑ кӑмӑл-шухӑшпа тулса каятчӗ.

Голос у него был маленький, но неутомимый; он прошивал глухой, Отемный гомон трактира серебряной струной, грустные слова, стоны и выкрики побеждали всех людей, — даже пьяные становились удивленно серьезны, молча смотрели в столы перед собою, а у меня надрывалось сердце, переполненное тем мощным чувством, которое всегда будит хорошая музыка, чудесно касаясь глубин души.

XIX. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Ҫурхи шав ҫинче, татти-сыпписӗр иртен пуҫласа каҫчен тенӗ пекех, ӑшчике лӑн-лӑн тутарса илемлӗ чан сасси янтӑраса тӑрать, старик халлапӗсенчи пек, ҫав чан сассинче темскер кӳренни пытанса тӑрать, чансем пурин ҫинчен те: — Пулнӑ-ӑ, пулнӑ вӑл, пулнӑ-ӑ… — тесе сиввӗн те хурлӑхлӑн каланӑ пек туйӑнать.

Над весенним шумом, почти непрерывно с утра до вечера, течет великопостный звон, покачивая сердце мягкими толчками, — в этом звоне, как в речах старика, скрыто нечто обиженное, кажется, что колокола обо всем говорят с холодным унынием: «Было-о, было это, было-о…»

XV. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Мастерскойра шӑп пулса тӑрать, пурте Жихарев еннелле кул-каласа чалӑшшӑн пӑхаҫҫӗ, шӑплӑхра темле тӗлӗнмелле сӑмахсем янтӑраса каяҫҫӗ:

В мастерской становится тихо, все косятся в сторону Жихарева, усмехаясь, а в тишине звучат странные слова:

XIII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Вӑл сывлӑшра пасар тӗлӗнче татти-сыпписӗр, иртен пуҫласа каҫченех янтӑраса тӑнӑ пек туйӑнать, вӑл пӗтӗм кӑмӑл-шухӑша витӗрех витсе илет, ху мӗн курни-илтнисем ҫине ҫиелтен пӗтӗмпех пусса тӑракан пӑхӑр тӑрӑлса ларнӑ пек пулать.

Кажется, что он плавает в воздухе над базаром непрерывно, с утра до ночи, он прослаивает все мысли, чувства, ложится пригнетающим медным осадком поверх всех впечатлений.

XII. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Кукӑр сӑмсасем кӑриклетеҫҫӗ, кӑсӑя сассисем янтӑраҫҫӗ, кукук куклать, сар кайӑк шӑхӑрать, вӑл кӗвӗҫсе юрланӑ юрри чарӑнмасӑр янтӑраса тӑрать, тӗлӗнмелле кайӑк — шухӑша кайнӑ пек юрлать.

Скрипят клесты, звенят синицы, смеётся кукушка, свистит иволга, немолчно звучит ревнивая песня зяблика, задумчиво поёт странная птица — щур.

III. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Хӗрарӑмсем сӑмахлани, ӳсӗрӗлнӗ мужиксем мӗкӗрни, ача-пӑчасем уҫҫӑн кӑшкӑрашнисем, мӑн саслӑ хуткупӑса калани — ҫаксем пурте пӗрлешсе ҫӑран янтӑраса тӑраҫҫӗ, ывӑнма пӗлмесӗр ӗҫлекен ҫӗр хӑватлӑн сывлать.

Бабий говор, пьяный рёв мужиков, звонкие крики детей, пение басовитой гармоники — всё сливается густым гулом, мощно вздыхает неутомимо творящая земля.

II. // Феодосия Ишетер. Горький М. Ҫынсем патӗнче: повесть. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 256 с.

Акӑ ҫилӗллӗ сасӑсем янтӑраса кайрӗҫ:

Послышались негодующие голоса:

Ҫиччӗмӗш сыпӑк // Чӑвашсен патшалӑх издательстви. Островский, Николай Аслексеевич. Тӑвӑлпа ҫуралнисем: [роман] / Н.А. Островский. — Шупашкар: Чӑвашиздат, 1937. — 268 с.

Шотландин авалхи юрри янтӑраса кайсан, Гленарванпа унӑн юлташӗсен чун-чӗринче мӗскер ҫӗкленнине сӑмахпа каласа пама та йывӑр.

Невозможно описать словами переживания Гленарвана и его спутников, когда в их ушах раздались звуки старой шотландской песни.

Вунҫиччӗмӗш сыпӑк // Иван Митта. Жюль Верн. Грант капитан ачисем: роман. — Шупашкар: Чӑваш АССР государство издательстви, 1941. — 36 с. — 500 с.