Шырав

административного

Иккӗмӗш ӗҫӗнче вӑл кӗлӗ сӑмахӗсен тытӑмӗ хӑш чӗлхерен кӗнине уҫӑмлатса ҫитерет: «Заимствовав некоторые названия своих «божеств» из административного обихода Золотой Орды, а может быть, и древней Камской Болгарии, чуваши позаимствовали кое-что из установившегося языка ордынских канцелярий, которые находились под сильным уйгурским влиянием, так как язык, на котором составлялись ханские бумаги, был в сущности уйгурский, перенесенный на новую почву уйгурскими писцами, приглашавшимися на службу к монгольским ханам Золотой Орды».
Во второй работе он проясняет языковые вопросы структуры молитв: «Заимствовав некоторые названия своих «божеств» из административного обихода Золотой Орды, а может быть, и древней Камской Болгарии, чуваши позаимствовали кое-что из установившегося языка ордынских канцелярий, которые находились под сильным уйгурским влиянием, так как язык, на котором составлялись ханские бумаги, был в сущности уйгурский, перенесенный на новую почву уйгурскими писцами, приглашавшимися на службу к монгольским ханам Золотой Орды».

«Нет ничего удивительного в том, что старинные молитвы, в которых чуваши обращались и, вероятно, обращаются до сих пор к своим божествам в частных и общественных молениях, носят на себе отпечаток того же самого административного быта, который отразился в названиях их божеств, — тесе пӗтӗмлетет тӗнчипе паллӑ тӗпчевҫӗ-тюрколог. — Представляя себе последних в виде важных ордынских чиновников, они, естественно, могли включать в свои моления слова и даже целые выражения, заимствованные из бывшего тогда в употреблении официального тюркского языка, который, конечно, был чувашам более понятен и доступен, чем язык московских указов, грамот и челобитных, который выступил на смену официального тюркского после ханских ярлыков...».
«Нет ничего удивительного в том, что старинные молитвы, в которых чуваши обращались и, вероятно, обращаются до сих пор к своим божествам в частных и общественных молениях, носят на себе отпечаток того же самого административного быта, который отразился в названиях их божеств, — подытоживает всемирно известный исследователь-тюрколог. — Представляя себе последних в виде важных ордынских чиновников, они, естественно, могли включать в свои моления слова и даже целые выражения, заимствованные из бывшего тогда в употреблении официального тюркского языка, который, конечно, был чувашам более понятен и доступен, чем язык московских указов, грамот и челобитных, который выступил на смену официального тюркского после ханских ярлыков...».